Словно стояла на краю высокой скалы и видела, как внизу бурлит и пенится вода, маня ее в свою пучину.
Сабина взяла кружевную шаль из шкафа и, набросив ее на плечи, снова вышла на балкон и спустилась по лестнице в сад. Если он придет к ней, он придет тропинкой мимо фонтана и пагоды, и она намеревалась подождать его там, только не в доме.
Она понимала, что должно пройти какое-то время, прежде чем он придет, и она вновь почувствовала себя вне реальности, как и весь этот день. Она могла только ждать! Ждать и считать минуты! У ее ног нежно журчал фонтан, а листья пальмовых деревьев чуть слышно шептались, покачиваясь от ночного бриза.
Ее руки болели, и она знала, что завтра на них появятся синяки. Но еще больше ее пугало то, что происходило у нее внутри. Это были ужас и ненависть к Артуру, такая сильная, какую она еще никогда ни к кому не испытывала в жизни. На мгновение даже ее семья показалась ей как бы нереальной. Все выбилось из фокуса, кроме страха перед одним мужчиной и желанием быть с другим.
Медленно, очень медленно тянулось время, пока наконец вдалеке она не услышала стук лошадиных копыт. Он смолк, и через минуту она увидела его — он шел к ней через залитый лунным светом сад.
И тут все ее затаенные чувства, вся боль, весь страх, вызванный там, что произошло с ней, вся ее нерешительность и душевные колебания, облегчение и внезапно нахлынувшая радость, которую она испытала при виде его, слились воедино, и она шагнула ему навстречу. Там, с ним хотела она быть!
Она бросилась по тропинке, вытянув руки ему навстречу, — шаль, которой она накрыла плечи, развевалась позади. Она не думала ни о чем, кроме того, что он был здесь. Он обнял ее, и она доверчиво прижалась к нему, зная, что теперь она была в безопасности, была защищена, как никогда раньше.
— Ты пришел… ты пришел, — шептала она. — О, обними меня… обними меня покрепче… только не отпускай меня.
— В чем дело, дорогая? — спросил он. — Что так огорчило тебя? Что произошло?
— Обними меня крепче! — умоляла она. Находиться в его объятиях — это было такое счастье.
Она и не представляла себе, что кто-то может быть настолько сильным, настолько нежным и так необходимым.
— Я… боялась, — прошептала она. — Боялась, что никто не наблюдал, как ты обещал… что они не скажут тебе, что ты… мне нужен.
— Я здесь, — ответил он, пытаясь ее утешить. — Я приехал так быстро, как только смог.
— И ты больше не уйдешь? — спросила она. — Ты не оставишь меня?
Она подняла лицо, и он понял, судя по ее потемневшим глазам и напряженным чертам, что она была действительно сильно напугана.
— Я не оставлю тебя, — тихо сказал он. — Пока ты сама меня об этом не попросишь. Я буду здесь так долго, сколько понадобится.
— Пообещай, что не позволишь ему… прикоснуться ко мне. Больше никогда… никогда…
— Кто прикоснулся к вам? — начал он. А потом увидел кровоподтеки на ее плечах и порванное кружево ее платья. — Кто посмел? — спросил он, и его голос был страшен от гнева.
— Я не могу… выйти за него замуж, — всхлипывала Сабина. — Я не могу. Я пыталась сделать как правильно… но я знаю, что я не могу… выйти замуж за Артура… что бы кто ни говорил.
Она вдруг вскинула голову, и на ее ресницах засверкали слезы.
— Позаботься обо мне, — взмолилась она. — Прошу тебя… прошу… позаботься обо мне. Я не могу больше перечить своему сердцу… я… я люблю тебя!
Глава 11
Цыган схватил Сабину на руки и отнес ее на скамеечку под пагодой, где они сидели в первую ночь. Там он ее посадил, хотя она бормотала протесты и цеплялась за него.
— Мы должны поговорить, моя любовь, — нежно сказал он.
— Мне больше нечего сказать, — ответила она. — Я решилась. Возьми меня с собой… прямо сейчас.
— Ты и вправду пойдешь со мной прямо сейчас? спросил он.
— Я же только что тебе сказала. Пожалуйста, возьми меня с собой. Я не могу здесь оставаться.
Несколько секунд он молчал. Она взглянула на него, пытаясь понять, почему он ничего не говорит. Он слегка нахмурился, а на переносице проступили маленькие морщинки.
— Ты хочешь пойти со мной, потому что желаешь убежать от человека, с которым ты официально помолвлена? — спросил он. — Или потому, что хочешь быть со мной?
— Потому что хочу быть с тобой! — воскликнула Сабина. — Как ты можешь в этом сомневаться? Я уже сказала, что я… я люблю тебя.
Она произнесла эти слова робко, и все же они были сказаны. Эти слова, чувствовала она, должны открыть ему всю глубину этого бурного, непреодолимого чувства, которое захватило ее так, что все остальное казалось теперь второстепенным, незначительным.
— Если бы ты только знала, что значат для меня твои слова, — тихо проговорил цыган. — Я мечтал, моя английская роза, с первого момента, как увидел тебя, о том часе, когда моя любовь к тебе зажжет твою и когда ты поймешь, что мы предназначены друг для друга.
Он взял ее руки в свои и, поднеся их к губам, покрыл поцелуями. Сабина затаила дыхание и вскинула голову, подставив ему свой ротик, но он немного отодвинулся от нее.
— Когда ты счастлива, твои глаза сияют словно звезды, — сказал он. — А сегодня ночью, потому что ты меня уже немножко любишь, под их ярким сиянием есть и теплый свет. Скоро, очень скоро, моя возлюбленная, я превращу их в огненные звезды, и тогда я буду знать, что ты желаешь меня так же, как я желаю тебя.
— Увези меня сейчас… немедленно, — взмолилась Сабина.
Но он покачал головой и положил ее руки на колени.
— Я не буду больше прикасаться к тебе, — сказал он. — Когда я дотрагиваюсь до тебя, мне становится тяжело думать и говорить разумно. Я так хочу прижать тебя к себе. Больше всего на свете я хочу почувствовать вкус твоих губ. Но сперва я должен тебе кое-что сказать.
— Что же? — спросила Сабина испуганным шепотом.
— Я не хочу завладеть тобой с помощью обмана, а потому не воспользуюсь твоей бедой, — ответил цыган. — Я люблю тебя, Сабина. Я готов положить к твоим ногам свою жизнь, посвятить ее твоему счастью, поклоняться тебе, как ты того и заслуживаешь, восхищаться тобой и любить тебя до последнего вздоха. Но именно потому, что я тебя так люблю, я должен быть уверен, что ты понимаешь, что делаешь. В конце концов, ты всего лишь ребенок.
Сабина попыталась возразить, но он поднял руку, и она смолкла.
— Ребенок, — повторил он. — Не только по годам, но по опыту. Я старше тебя, на десять лет старше, Сабина. И я знаю человеческую природу — особенно женщин. Я не буду лгать тебе, что в моей жизни было мало женщин. Я любил их, и некоторые из них любили меня, но ничто и никто никогда не значил для меня то, что значишь ты. Это момент, о котором мечтают все мужчины! Момент, когда мужчина достигает своей цели, к которой он шел многие годы по многим и разным дорогам. Каждый мужчина в глубине сердца имеет свой собственный идеал совершенства, и в тебе я нашел свой.
Сабина глубоко вздохнула. Его слова, тон его голоса и выражение его лица словно преобразили весь мир, превратив его в рай.
— Больше того, — продолжал цыган. — Я никогда в жизни не забуду, что, придя ко мне, ты отказалась от всего.
— Всего? — переспросила Сабина, чуть дыша.
Да, от всего, — повторил цыган. — Всего, что имело для тебя значение до сих пор. Тебе придется выбирать, любовь моего сердца, между мной и твоей семьей. Ведь было бы глупо притворяться, что они будут довольны тем, что их дочь, воспитанная в лучших традициях, взлелеянная и избалованная в тиши английской сельской местности, убежала с бродягой — цыганом, которого большинство людей презирают и осыпают бранью.
— Они… поймут, — пробормотала Сабина. — Я заставлю их… понять.
В ее голосе явно не хватало уверенности. Цыган это услышал и неумолимо продолжал.
— Есть и другие вещи, которые тебе придется принести в жертву, — сказал он. — Балы и приемы, которыми ты только что научилась наслаждаться, прекрасная одежда, которая так волнует тебя и которая заставила тебя в первый раз осознать собственную красоту. Если ты пойдешь со мной, моя милая, от этих красивых платьев, с оборками и кружевом, надо тоже отказаться.
— Неужели ты думаешь, что они для меня что-то значат? — спросила Сабина. — Я радовалась им потому, что думала: они делают меня красивой, но, когда я надевала их, я лишь желала, чтобы ты мог меня в них увидеть.
— Моя драгоценная! — воскликнул цыган. Он протянул руки, словно хотел обнять ее, но усилием воли сдержался. — Есть еще кое-что, что я должен сказать, — продолжал он. — До сих пор ты спала каждую ночь на мягкой постели, но теперь тебе придется спать под звездами или в фургоне. У тебя не будет места, которое ты сможешь назвать домом, друзей, кроме тех, которых ты заведешь себе среди моего народа. Можешь ли ты, Сабина, и поклянись в правдивости своего ответа, можешь ли ты отказаться от всего этого без сожаления?
— Если ты будешь любить меня, — ответила Сабина. — Ничто не будет для меня важно.
Он обнял ее и поднял голову к небу:
— Да будет небо мне свидетелем, я клянусь, что отныне и навечно я весь твой.
В его голосе было столько торжественности, что Сабине показалось, будто они стоят в церкви перед алтарем. Он еще долго смотрел на ее сияющее лицо, а потом поцеловал ее в губы в первый раз.
Она почувствовала, как ее охватило нестерпимое ликование. Словно он поймал, завладел и завоевал ее и в то же время через губы забрал себе ее душу. Словно их души вырвались из заточения своих земных тел и вознеслись к самим звездам. Словно весь мир вокруг них вдруг исчез и был забыт и они остались одни в удивительно прекрасном мире — мужчина и женщина, слитые воедино.
Радость и счастье были почти невыносимыми, и Сабина что-то пробормотала и спрятала свое лицо у него на шее.
— Я люблю тебя! Сабина, я люблю тебя! Ты женщина, ребенок, ангел — все вместе. Моя любовь к тебе так же глубока, как море, и так же чиста, как небо, и все же ты достойна большего. Взгляни на меня!
Это был приказ, но Сабина продолжала прятать лицо. Она больше не была бессмертной, а снова стала обычным человеком, стесняющимся этой дикой бури, которую он пробудил в ней. И теперь, так как она все еще не желала ему подчиниться, он нежно приподнял ее за подбородок своей рукой.
— Ты такая маленькая, — пробормотал он. — И тем не менее в твоих маленьких ручках вся моя жизнь.
Внезапно раздался звук, словно от падающей с дерева ветки или птицы, шуршащей в траве, и Сабина взволнованно вздрогнула.
— Уедем отсюда, — сказала она. — А вдруг кто-то придет и помешает нам?
— Ты все еще боишься? — спросил он.
— Нет. Но я хочу быть с тобой. Я хочу быть в полной безопасности, — ответила Сабина.
— Нет, ты хочешь этого по другой причине — чувствуешь, что еще можешь передумать, — вздохнул он.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Сабина.
Я хочу сказать, дорогая, что ты не должна приходить ко мне прежде, чем пройдет еще один день. Мне очень трудно отпускать тебя, трудно не сделать так, как ты меня просишь, но я должен быть сильным — за двоих. Я уже говорил тебе, желание моей души, ты стоишь на перепутье дорог, но ты не должна дать себя уговорить пойти по неверной тропинке. Ты должна сделать выбор по собственной воле, по своему собственному желанию и без всяких сожалений.
— Но я никогда не передумаю. Я уже сказала, что сделала свой выбор, и я не откажусь от своего слова.
— И все же я дам тебе время еще раз подумать, — ответил он. — Сегодня ночью в воздухе парит волшебство, дикое, сумасшедшее волшебство, Сабина, которое действует на нас обоих. Когда придет рассвет, возможно, часть этого волшебства исчезнет. Ты увидишь, каков я есть на самом деле — цыган, один из тех, которые, ; как говорится, носят свой дом на своих плечах. Будет ли это достаточным для тебя — не сейчас, дорогая, когда ты молода, — а в старости? Когда эти нежные, золотистые волосы начнут седеть и в твоих глазах погаснут звезды и пламень. Будешь ли ты так же довольна своим выбором? И не заблуждайся, Сабина, я никогда тебя не отпущу. Если ты пойдешь со мной сейчас, это навсегда и навечно.
— Я никогда не захочу оставить тебя.
— Я хочу, чтобы ты была в этом уверена завтра утром, когда солнце будет ясно и ярко светить через твое окно. Когда ты сможешь увидеть свои красивые платья в шкафу, и когда одна служанка принесет тебе завтрак, а другая приготовит ванну и поможет одеться. Часто случается так, что пустяки, которые мы приносим в жертву ради любви, заставляют нас страдать больше, нежели что-то серьезное.
— Какой же маленькой и мелочной ты считаешь меня! — воскликнула Сабина.
— Я считаю тебя совершенной, — ответил он. — Женщиной во многом, ребенком в чем-то и младенцем в остальном. И все же, потому что в тебе сочетаются все эти три ипостаси и кроме них еще много чего, ты и вырвала мое сердце, и, если ты не придешь ко мне, я буду пуст и одинок навсегда — я буду мужчиной, который потерял способность любить, мужчиной без сердца.
— Я приду к тебе… и ты это знаешь.
Мгновение они смотрели друг другу в глаза, и Сабине показалось, что в этот миг она стала старше. Она поняла все, что он пытался ей сказать, она увидела трудности, невзгоды, неудобства, которые ждали впереди. И все же она хотела пойти с ним! Она увидела, что впереди будет время одиночества, время, когда она будет тосковать по своим родным, по женщинам ее круга, по людям ее крови. И все же она знала, что ее жертвы стоили того, что она обретает.
Он будто прочел ее мысли и сказал:
— Что ж, хорошо. Завтра вечером в десять часов карета будет ждать тебя в конце сада. Но прежде ты найдешь в своем шкафу подходящее платье и головной убор цыганской невесты. Больше можешь с собой ничего не брать. Все остальное ты должна оставить. Привези мне себя — этого достаточно. И я должен быть достаточным для тебя.
— Ты будешь ждать меня в карете? — спросила Сабина.
Он покачал головой:
— Нет. Меня там не будет. Ты поедешь в лагерь одна. Если в любой момент на протяжении твоего пути ты передумаешь, тебе надо будет сказать кучеру всего лишь одно слово — «возвращайся». Я дам ему необходимые указания. Он отвезет тебя назад на виллу, и я больше никогда тебя не побеспокою.
— Это жестоко, — всхлипнула Сабина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32