Брэм Стокер: «Возвращение Абеля Бегенны»

Брэм Стокер
Возвращение Абеля Бегенны


Рассказы –



Брэм СтокерВозвращение Абеля Бегенны Маленькая корнуоллская гавань Пенкасла вся сверкала под раннеапрельским солнцем, которое, казалось, теперь навсегда останется на небосклоне, оправдываясь за постоянный полумрак прошедшей зимы. Над туманной синевой неба и моря черной обрывистой махиной возвышалась скала. Вдали едва-едва виднелась полоска горизонта, разделявшая воду и атмосферу. Море было настоящего корнуоллского цвета: голубой сапфир, переходящий постепенно в синие тона, а под утесами, в смутно угадываемых бездонных глубинах – в изумрудные. Там, из крутых обрывов, каменными пастями ощерились пещеры и выбоины в скалах.На склонах – пожухлая трава грязно-коричневого цвета. Кусты дрока с желтыми светляками цветов отливают пепельно-серым оттенком. Зелень густым ковром покрыла склоны холмов, утесы и скалы. На тех участках склона, где свободно гуляет штормовой ветер, кусты подрезаны словно ножницами садовника. Вообще эта местность, скалы, склон холма – темно-серая масса с желтыми пятнами – похожа на огромное доисторическое животное, спящее у моря вечным сном.Маленькая гавань открывается на море заливом, зажатым между высокими утесами. В глубине его высится одинокая скала, изрытая пещерками и норками, продутыми ветрами. Это здесь море в штормовое время с грохотом выбрасывает фонтаны пены. Это здесь страшно воет ветер.Неподалеку начинается река, вход в которую защищен справа и слева изгибающимися волнорезами. Они грубо сработаны из заросших водорослями плит, глубоко врезавшихся в море. Во время отлива вода здесь резко понижается, и со дна выступают обломки скалы, усеянные трещинами и норками, в которых прячутся крабы и омары.На утесах и окрестных скалах установлены крепкие столбы, указывающие дорогу в гавань тем небольшим кораблям, которым приходится заходить сюда.На глубине четверти мили внутрь суши поток реки слабел, и даже во время прилива, который достигал все-таки и этих мест, ничем нельзя было скрыть поднимающиеся со дна обломки скал. Здесь-то и были сооружены причалы для рыбацких баркасов.По берегам реки на уровне высшей точки прилива выстроились дома местных жителей. Прочно и надолго поставленные коттеджи были окружены аккуратными и красивыми садами с редкими растениями, цветущей смородиной и красочным первоцветом. По стенам вьется плющ. Рамы окон и двери выкрашены в белое, к крыльцу ведут узенькие дорожки, мощеные светлым камнем. Перед входом стоят простоватые скамейки, вырезанные из местной породы деревьев, или просто бочки. Почти все окна заставлены горшочками и коробочками с декоративными цветами и луком.По разные стороны речки, в домах, стоящих друг против друга, жили двое молодых людей. Двое молодых, привлекательных, с небольшим достатком людей, которые с самого детства десятки раз были друзьями и врагами. Абель Бегенна был по-цыгански смуглым, в чертах его лица проглядывались приметы древней финикийской нации. Эрик Сансон был полной противоположностью своему другу – светловолос и румян, отпрыск скандинавских кровей. С детства они всегда были вместе, во всех переделках и потасовках стояли друг за друга, работа, если они делали ее сообща, спорилась у них в руках.Но большая трещина прошла между ними, когда оба они полюбили одну девушку. Сара Трэфьюзис, и верно, могла внушить к себе большие чувства: первая красавица во всем Пенкасле, руки которой мучительно жаждали и все же не рисковали добиваться все без исключения молодые люди в округе. Ведь ее любили Абель и Эрик – самые заметные и достойные женихи, равным которым не было. Одним словом, соперников у них не было… кроме них самих.По всем законам человеческих отношений Саре нелегко должно было бы жить, ведь все окрестные девушки, не обладающие ее достоинствами, всегда смотрели ей вслед недружелюбно и завидуя. Двум молодым людям тоже пришлось много пострадать и потерзаться, ведь процесс ухаживания – даже если он по-деревенски простоват – дело долгое.Прошел год, и обнаружилось, что два друга в равной степени сблизились с Сарой. Теперь их всегда можно было встретить на прогулке втроем. Саре это нравилось, так как она была тщеславна и очень легкомысленна. Она очень любила мстить своим недоброжелательницам следующим образом: выходить на прогулку, опершись справа на руку Абеля, слева – на руку Эрика. Проходящие мимо них парочки смотрелись бледно. Девушки готовы были сгореть от досады, видя, как их кавалеры вовсю смотрят на красавицу, шествующую в сопровождении сразу двух обожателей, да еще самых достойных во всей округе.Наконец настала минута, которой Сара больше всего боялась и которую оттягивала до последнего – минута, когда она должна была все-таки сделать окончательный выбор между своими двумя обожателями. Они нравились ей оба, и могли составить счастье и более взыскательной девушке. Но она имела такой характер, что больше жалела о потерях, чем оценивала приобретения. Она мучилась необходимостью выбрать из них кого-то одного. Когда она думала о том, что расстанется с одним из них ради другого, тот сразу представал перед ней в совершенно новом свете: его многочисленные достоинства так и бросались в глаза. Она обещала каждому отдельно, что ответ даст в день своего рождения.Наконец день этот, одиннадцатое апреля, настал. Обещания давались каждому в отдельности и задолго до срока, но они давались людям, которые имели хорошую память и одиннадцатое апреля считали решающим днем в своей жизни. Так что ранним утром в день рождения она заметила обоих, нетерпеливо прогуливающихся перед дверью. Они не разговаривали между собой и не доверяли друг другу свои надежды, а только каждый выгадывал момент получить ответ раньше другого, а при необходимости и поскорее устроить все приготовления к свадьбе. Когда началась любовь, дружба закончилась. Это был тот редкий момент, когда друзья страстно желали друг другу неудачи. Они смотрели друг на друга с явным недоброжелательством. Сара имела все основания быть счастливой, что ее так любят, но на деле ее даже раздражало, что оба они так неугомонны и настойчивы. Единственным ее утешением в те минуты было то, что она видела сквозь туманные насмешливые взгляды проходящих мимо девушек острую ревность, которая наполняла их сердца при виде крыльца дома Сары, охраняемого двумя самыми желанными молодыми людьми во всем Пенкасле для любой невесты.Мать Сары по-своему смотрела на успех дочери у молодых людей. Это была самая обычная обывательница, исповедующая старые как мир корыстные идеи и цели. Свои выводы, которые она извлекала из ухаживаний за Сарой и которые высказывала ей при любом удобном случае в самых откровенных выражениях, заключались в следующем: Сара должна получить максимальную выгоду от обоих поклонников, при том, что выйдет замуж она, естественно, за кого-то одного из них. До поры до времени мать Сары держалась в тени, и ее планы были неизвестны женихам. Сама ее дочь вначале была возмущена замыслами и планами матери, однако Сара была девушкой хоть и своенравной, но безвольной и слабой, поэтому через некоторое время она согласилась с тем, что предлагала ее родительница. Она не удивилась, когда услышала за своей спиной шепот матери:– Пойди прогуляйся к берегу пока. Я хочу поговорить с этими двумя. Они без ума от тебя, и теперь пришло время уладить дело!Сара стала было возражать, но мать резко ее прервала:– Я тебе вот что скажу, моя девочка: как решила, так и будет! Они оба хотят вести тебя в церковь, но поведет только один из них! И прежде чем ты его выберешь, я сделаю так, что мы заполучим их обоих, а вернее то, что лежит у них в кошельках! Не спорь со мной, моя девочка! Иди погуляй на склоне того холма, а когда ты вернешься, все уже будет сделано, как надо! Я уже все продумала.Сара ушла по узенькой тропинке между кустами дрока, а миссис Трэфьюзис присоединилась к молодым людям, томящимся в гостиной в ожидании появления любимой. Она сразу пошла в атаку, как делают все матери, когда дело касается их детей.– Вы двое! Вы любите мою Сару!Их молчание было подтверждением ее реплики и она устремилась дальше:– Вы оба не можете похвастаться большим состоянием.И опять они тактично промолчали, что означало согласие со справедливостью слов миссис Трэфьюзис.– Не уверена, что кто-нибудь из вас двоих сможет содержать жену!Хотя молодые люди и на сей раз не подали голоса, их взгляды выражали явное недовольство замечанием миссис Трэфьюзис, а та тем временем продолжала:– Но если вы сложите все, что имеете, в одно целое, то как раз и можно будет поговорить о свадьбе Сары с одним из вас! – Говоря эти удивительные вещи, она, хитро прищурившись, не спускала глаз с обоих кавалеров. Не заметив в первую минуту явных возражений и желая предотвратить их впредь, она быстро повела свое наступление дальше:– Девчонка говорит, что вы ей оба по душе и ей трудно выбрать. Почему бы вам не бросить на нее жребий? Но для начала сложите ваши денежки вместе, я думаю, у вас у каждого наберется немного, а? Тот, кто вытянет выигрыш, возьмет это добро и отправится с ним торговать, а когда как следует подзаработает, вернется и женится на Саре. Что же вы молчите? Боитесь? Ну! Я думаю, вы славные молодые люди и не из робкого десятка, а? Вы ведь не откажетесь сложить свое добро в кучу? Это же для Сары, которую вы без памяти любите оба!Абель наконец сказал:– Мне кажется, нечестно кидать фишки на женитьбу. Нечестно по отношению к Саре. Ей это не понравится. Это же неуважительно…– Боишься – скажи сразу! – прервал его Эрик. Он подозревал, что в случае свободного выбора между ними, Абель будет иметь перед ним ряд преимуществ.– Ничуть! – резко ответил Абель.Трэфьюзис, убедившись, что ее идея начинает работать, поспешила закрепить свою удачу:– Главное мы уже решили: вы складываете свои состояния вместе, чтоб Саре и ее мужу жилось хорошо. А остальное – ваше дело. Ну так что вы решаете: дать ей право выбора или бросить жребий?– Бросить жребий, – быстро произнес Эрик. Абель неохотно кивнул головой в знак согласия. Маленькие глазки миссис Трэфьюзис сверкнули довольством. Она услышала звук шагов возвращавшейся с прогулки Сары и сказала:– Ну что ж, вот она идет, одну проблему мы решили, а теперь решайте с ней другую. – С этими словами она быстро вышла из комнаты.Во время прогулки Сара – в который уже раз – пыталась принять решение в отношении кандидатуры будущего мужа. Она была почти зла на бедняг из-за того, что они явились причиной ее затруднений, и поэтому, едва войдя к ним в комнату, быстро сказала:– Мне надо поговорить с вами обоими. Пойдемте на скалу, там нам никто не помешает. – С этими словами она взяла шляпку и по узкой мощеной дорожке, продуваемой всеми морскими ветрами, повела ухажеров к высокой скале, на которой был установлен флагшток и где два года назад горел костер потерпевших кораблекрушение рыбаков. Эта скала с севера замыкала гавань Пенкасла. На дорожке хватало места только двоим, и по какому-то молчаливому уговору Сара пошла впереди, а женихи плечом к плечу, мрачно поглядывая друг на друга, шли вслед. К той минуте сердца обоих мужчин бешено колотились, изнывая от ревности.Когда они взобрались на самый верх скалы, Сара встала у высокого и крепкого флагштока, а молодые люди остановились напротив нее. Она смотрела на них, они – на нее. Девушка так выбрала свое место у флагштока, что никто другой не уместился бы рядом с ней. Женихи подавленно молчали: строгость возлюбленной поколебала их страстные надежды и мечты. Наконец, она засмеялась и стала говорить:– Я обещала вам обоим, что сегодня дам окончательный ответ. Я думала, думала, думала… Я только и делала, что думала. Под конец меня стало злить, что вы задали мне такую работу! И вот сейчас я могу сказать, что нахожусь не ближе к ответу, чем месяц или два назад.Эрик сказал нервно:– Дай нам бросить жребий, любимая.Сара не выразила и тени возмущения при этом предложении. Ее мать каждое утро говорила ей об этом, и постепенно Сара свыклась с мыслью о жребии. Ее слабая натура требовала только одного – найти поскорее выход из затруднения. Каким образом – неважно. Она стояла у флагштока, полузакрыв глаза и спрятав их за длинными ресницами, всем своим видом выражая согласие на предложение Эрика. Тот сразу же достал из кармана монету, высоко подбросил ее в воздухе и, поймав в ладонь, закрыл ее сверху другой. Оба выжидательно смотрели на свою любимую, затем Абель, как человек, вначале отнесшийся скептически к такому методу выбора мужа, спросил ее:– Сара, ты этого хотела?Эрик медленно открыл ладонь, посмотрел на монету и потом положил ее обратно в карман. Сара явно нервничала.– Этого, не этого!.. – воскликнула она. – По-другому не получается! Бросайте, а не хотите, так не бросайте, мне все равно!На это Абель ответил:– Ну что ты, любимая! Все, что касается тебя, мне не безразлично! Я просто думал, что это тебе будет неприятно… Я думал так: если ты любишь Эрика больше, чем меня, то у меня хватит мужества не роптать. Но если монета выпадет ему, а ты любишь меня, то мы обрекаем себя на вечные муки, пойми!На лице Сары отразилось отчаяние, она закрыла его руками и, заплакав, дрожащим голосом произнесла:– Это моя мать! Это она мне внушила!На некоторое время воцарилась тишина, но скоро ее прервал взволнованный голос Эрика, обращавшегося к Абелю:– Оставь ее в покое! Если она хочет, чтобы мы бросили монету, мы ее бросим! Меня лично это устраивает, да и тебя тоже! Хватит тянуть время!Сара резко обернулась к нему и вскрикнула:– Придержи свой язык! Как ты вообще можешь!? – И снова ударилась в слезы.Эрик так был напуган этой немилостью любимой, что весь так и застыл с открытым ртом и раскинутыми в разные стороны руками.Прошло еще несколько минут в таком затруднительном положении и наконец Сара отняла руки от заплаканного лица и, почти истерично смеясь, сказала:– Поскольку вы оба так ничего и не решили, я иду домой.
1 2 3 4