А. КОНСТАНТИНОВ
На Кубок Кларенса
Космические катера, выстроившиеся на серых плитах посадочной площадки, отличались друг от друга лишь номерами и цветом. При жеребьевке Юрину достался ярко-красный за номером семь.
Стоя напротив открытого люка. Юрин внимательно разглядывал свою "семерку". Конечно, все эти спортивные юркие корабли, как и требуют правила, совершенно одинаковы, и все-таки... Существуют ли две машины, схожие абсолютно во всем? Пусть они идентичны до винтика, пусть технология изготовления их деталей автоматизирована, все равно рано или поздно у любой машины проявится свой норов. Так было всегда и во все времена - создавал ли человек швейную машину или сверхсложный космический корабль...
Юрин бросил взгляд на высокого белокурого Александра Гостенина, нынешнего владельца Кубка. Тот так же внимательно разглядывал доставшийся ему по жребию космокатер, словно разгадывал его характер. Все перед стартом похожи друг на друга - и рекордсмены и новички.
Появились главный судья и его помощники. Значит, прямой репортаж о соревнованиях уже начался. И его смотрят на всех ста тридцати четырех планетах, освоенных человечеством, на множестве научных станций и кораблей, разбросанных по Вселенной... Правда, сами соревнования начнутся позже, когда все космокатера долетят до планеты Кларенса, лягут на круговые орбиты, и тогда...
Юрин забрался в кабину, закрыл за собой люк, уселся в кресло пилота. Ожили приборы, засветились экраны обзора. На левом экране был виден замерший перед стартом судейский космокатер. Прошло еще несколько долгих минут.
- Первый - старт! - послышался из динамика голос судьи-диспетчера.- Второй - старт! Третий - старт!..
Услышав свой номер, Юрин нажал пусковую кнопку. И уже несколько часов спустя на центральном экране засветился темный, упругий на вид шарик планеты Кларенса...
Всякий раз, приближаясь к этой планете, Юрин старался во всех подробностях представить, как все это было в самый первый раз, когда планету открыл капитан Дональд Кларенс.
Кларенс сам рассказал об этом: мемуары капитана хорошо известны. Но писал он их много лет спустя, и, конечно, многое уже притупилось в памяти; тончайших оттенков всего того, что пришлось ему пережить, Кларенс до читателя уже не мог донести. Да и был он прекрасным космопилотом, человеком смелым, предприимчивым, спортсменом, исследователем, но писателем явно не был.
Итак, как же это было в самый первый раз?
Дональда Кларенса, англичанина по происхождению, судьба забросила в этот район Вселенной двадцать восемь лет назад. Он совершал обычный транспортный рейс, курс пролегал по пустынным местам, окраине мира, освоенного людьми. Было известно, что в этом районе есть маленькая, ничем не примечательная звезда. Но Кларенс открыл рядом со звездой крошечную планету, о существовании которой никто и не догадывался. Планету в соответствии с кодексом космофлота надлежало исследовать, и на маленьком разведывательном боте Дональд Кларенс попытался высадиться на ее поверхность.
Вот тогда и начались чудеса.
Планета словно бы отталкивала бот от себя. Ее прозрачная атмосфера оказалась упругой и непреодолимой преградой. Причем характер сил отталкивания, причины, определявшие их, нельзя было выявить никакими приборами. Невидимая преграда существовала, и все тут. Капитан Кларенс не прекращал попыток добраться до поверхности. Выяснилось, что кое-где в атмосфере существовали своеобразные узкие "каналы", по которым можно было спуститься чуть ниже. Но затем бот вновь упирался в невидимую преграду, и приходилось возвращаться назад.
В самой планете не было ничего примечательного - поверхность ее, судя по всему, была сплошной пустыней - ни растительности, ни животного мира. Но сам необъяснимый феномен заслуживал внимания.
Кларенс сделал несколько попыток. На ощупь, наугад, проникая то в один, то в другой невидимый канал, капитан смог пробиться в глубь атмосферы на какую-то сотню метров. И только!.. Ему удалось, правда, выяснить, что сеть этих "каналов" внутри атмосферы довольно сложна, они пересекаются, изгибаются, разветвляются.
Может быть, есть среди них и дороги к самой поверхности планеты?
Упрямый капитан Дональд Кларенс явился сюда позже со специальной экспедицией. Феномен заинтересовал ученых, появились разного рода гипотезы. Но и новую экспедицию ожидало поражение: приборы ровным счетом ничего не показывали, никаких аномалий, а проникнуть в глубь атмосферы было невозможно. "Каналы", прорезающие ее, походили на некий пространственный лабиринт, каждый ход которого заканчивался тупиком. Правда, из этого лабиринта всегда можно было выбраться, потому что компьютер исследовательского корабля, естественно, запоминал все изменения направления и электронная память служила нитью Ариадны.
Юрин представлял, что должен был испытать Кларенс. Из иллюминаторов корабля атмосфера просматривалась насквозь, поверхность планеты, казалось, была совсем рядом, но словно бы чья-то невидимая, сильная рука останавливала корабль. Юрину тоже не раз случалось испытывать то же самое, но у Кларенса, несомненно, все было, конечно, гораздо острее. Человек, сумевший залететь так далеко от Земли,вооруженный сложнейшими механизмами, вдруг ощутил себя совершенно беспомощным. Словно муха на оконном стекле, которая никак не может пролететь сквозь него.
Загадку планеты Кларенса экспедиция так и не разгадала. Предположение об искусственном происхождении планеты отпадало, потому что поверхность ее была явно природной, и планета, получившая имя Дональда Кларенса, пополнила длинный список загадок Вселенной.
Капитан Кларенс еще несколько раз возвращался сюда. Как и в любом англосаксе, в нем была спортивная жилка. Пусть не поддается разгадке феномен планеты, но можно попытаться опуститься к ее поверхности чуть ближе.
Вот так и появился новый вид спорта, потому что у капитана нашлись смельчаки-последователи. Беспорядочные попытки сменились организованными соревнованиями, которые проводились раз в год, в них принимали участие люди, имеющие хоть какое-то отношение к космосу и владеющие космической техникой.
Он сам, Юрин, был разведчиком-исследователем, Гостенин - космобиологом.
...Планета Кларенса росла на центральном экране. По правилам соревнований космокатера стартовали к ней со специально созданной рядом второй планеты, на которой были базы, ремонтные мастерские, космогостиницы.
Кубок Кларенса! Ничего не было примечательного в этой статуэтке из золотисто-розового камня.добываемого на планете Крама из системы ТГ-79-02Э. Фигурка космопилота, который держал на ладони прозрачный шар, изрезанный ходами пространственного лабиринта. Ничего примечательного...
Но каждый год многие упорно стремились выиграть Кубок.
Спортивные катера легли на исходные орбиты. "Входов" в атмосферный лабиринт было уже известно так много, что никто из участников соревнований не получал преимущества. Были известны и "проверенные" уже тупики: второй раз в них никто не упрется. Но в любой точке атмосферного пространства мог открыться новый канал-ход, и можно было попытать счастья... Достичь нового тупика! Возвратиться назад, искать новый ход, чтоб затем снова упереться в тупик. После каждого соревнования число открытых и занесенных в память вычислительных машин каналов все увеличивалось, но лабиринт становился еще запутаннее и загадочнее.
Юрин ждал. Эти последние минуты перед сигналом главного судьи были самыми тяжелыми. Даже более тяжелыми, чем те четыре часа, что отводились участникам на попытку прорвать атмосферу. Надо было психологически настроить себя, слиться со своим кораблем, чтобы он был послушен малейшему почти интуитивному движению пальцев, лежащих на пульте. Это был очень болезненный процесс: слить свой ум, волю с мерным рокотом двигателей, почти неосязаемой работой компьютеров.
В момент старта неимоверное напряжение разом снималось, словно пилот получал от корабля дополнительный заряд энергии. Но все равно четыре установленных часа - это предел, когда смертельно устаешь от беспорядочного блуждания в лабиринте. Многие прекращали борьбу задолго до истечения срока.
На шкале сравнительного высотомера засветились девять разноцветных точек. Прибор не будет фиксировать все сложные перемещения космокатеров, он отметит только глубины погружения в атмосферу каждого из участников. Тот, кому удастся опуститься ниже всех,- станет на этот раз победителем. Толщина атмосферы планеты Кларенса невелика - всего-то около ста километров, но даже нынешний рекорд Гостенина составляет пока лишь 22783,04 метра.
Пропел мелодичный сигнал готовности. Томительная пауза перед стартом подходила к концу. Мгновение спустя, едва на приборной панели зажглась стартовая лампочка, Юрин рванулся вперед, и сразу же вздрогнули, пришли в движение все девять разноцветных огоньков на шкале сравнительного высотомера.
Два часа пятнадцать минут спустя Юрин дал себе короткую передышку и откинулся на спинку кресла. Руки, ноги, спина, шея уже налились свинцовой тяжестью, голова кружилась от постоянных рывков космокатера вверх-вниз, вправо-влево, вперед-назад.
А результаты оставались весьма скромными: даже до повторения личного рекорда оставалось ни много ни мало 2019 метров.
Впрочем, этот рекорд легко можно повторить. Ведь его маршрут хранился в памяти компьютера, и надо лишь дать команду к исполнению. Можно повторить и рекорд Гостенина. Но в том-то и дело, что любой рекорд кончается тупиком, а надо искать новые пути...
Закрыв глаза, Юрин чувствовал, как отступает понемногу усталость. Правда, вместе с ней уходило и время. Он снова открыл глаза.
На шкале высотомера прыгали вверх-вниз разноцветные точки. Ниже всех опустилась пока зеленая - номер два. Красная юринская "семерка" находилась где-то на среднем уровне.
Зеленая точка поднялась вверх, застыла как бы в раздумье, поднялась еще чуть выше; и вдруг она резко ушла вниз и снова остановилась. Тотчас же ускорили движение вверх-вниз и все остальные точки. Каждый из пилотов не спускал глаз с высотомера, удача любого из них подстегивала остальных.
Все. Отдых кончился. Юрин повернул назад, возвращаясь из тупика. При этом катер шел не ровно, а как бы стучался о стенки канала, пробуя, не откроется ли где-нибудь новый ход.
Вот катер провалился вниз - еще один канал. Юрин развернул свой спортивный снаряд и помчался по новому ходу. Впрочем, чем больше скорость, тем ощутимее будет и удар о новую преграду.
Канал был извилистым на поворотах, и, прижимаясь к невидимым стенкам, катер слегка тормозил, а потом, ускоряясь, вновь устремился вперед. Ярко-красная муха, сумевшая таки проникнуть в структуру стекла и ошалело мечущаяся по его капиллярам...
На этот раз удар был очень сильным, у Юрина даже потемнело в глазах. Медленно, осторожно он повел катер назад, ощупывая корпусом стенки.
Вот он, новый канал, уходящий вправо. Но там же и новый тупик! Еще один ход... Юрин помчался по нему, развив еще большую скорость. И спустя две минуты снова с размаху ударился о невидимую преграду.
Назад, вправо, влево, вверх, вниз. Новый ход... Теперь он вел вверх. Повторяя его изгибы, катер описал кривую и снова пошел в глубь атмосферы. Конечно, новый удар не заставил себя ждать.
Минут двадцать спустя Юрин снова остановил катер. В этих соревнованиях неминуемо настает момент, когда все начинает казаться бессмысленным. Пробиться к поверхности планеты невозможно, об этом нечего и думать. Да и зачем?! Что могло ждать человека на этой плоской равнине, даже если он найдет ход? Только сознание того, что в памяти компьютера теперь будет маршрут, по которому добраться сюда может каждый желающий? Нелепыми были бесконечные шатания катера взад-вперед, вверх-вниз, вправо-влево, нелепым был Кубок Кларенса, нелепой была и сама открытая капитаном планета с атмосферой, изрезанной каналами. Несуразный природный феномен, только и всего. Существует он, и ладно: надо было зафиксировать его существование и тут же забыть.
Юрин двинулся назад. Уже совершенно машинально он продолжал простукивать стенки канала. И довольно скоро открыл новый ход: он резко уходил вниз. Мгновение помедлив, пилот повернул космокатер.
Ход свернул вправо, потом влево. Понемногу Юрин увеличивал скорость. Ход не кончался. Он был самым длинным из всех, по каким приходилось сегодня двигаться ярко-красной "семерке".
Скорость космокатера возросла. Летели мгновения. Красная точка на высотомере поползла вниз, пошла к зеленой, обошла ее. И Юрин вдруг почувствовал, как спадает то напряженное состояние ожидания удара, которое только что им владело.
Все! Теперь сомнений не оставалось. Ему несказанно повезло! Он - именно он! - нашел наконец единственно правильный ход. Доказательством этому служит хотя бы то, что еще ни разу никто не открывал в атмосфере канал такой длины. Доказательством было и ощущение, что удара больше не будет: ведь интуиция для космопилота такое же необходимое качество, как реакция, мастерство.
Космокатер продолжал забираться в атмосферу планеты Кларенса все глубже и глубже.
А потом он ударился о невидимую преграду с такой силой, что лопнул один из ремней, привязывающих Юрина к креслу, и пилот на несколько минут потерял сознание.
Когда он пришел в себя, космокатер стоял на месте, упираясь в невидимую преграду и дрожа всем корпусом.
Юрин пошевелился, машинально потрогал лопнувший ремень, покрутил головой. Голова гудела, и перед глазами плыли разноцветные круги. Нет, на этот раз действительно хватит! В конце концов у него есть работа исследователя-разведчика, где тоже немало интересных загадок, а решаются они, как правило, логическим путем. Не надо каждый раз разбегаться, чтобы удариться с размаха лбом о невидимую стену и собирать синяки.
На планете Лигейя, например, он сумел разгадать загадку происхождения минерала, ставившую в тупик геологов. На Пенелопе выследил загадочное невидимое существо, присутствие которого человек чувствовал каким-то шестым чувством.
1 2