Люди рвались к выходу.
Мария выставила вперед дрожащие руки. Сейчас – в толпе и сумятице – ее было очень легко убить, ей надо было вести себя осторожнее. Но тут ее изящной руки коснулась другая – маленькая ручка, – и тонкий ласковый голос прорвался сквозь рев пожара.
– Великое представление, Мария! – счастливым голосом произнес Вэлор, помогая слепой найти дорогу среди огня и дыма. – Ты всколыхнула всех.
Крепко держа его за руку, Мария бежала вслед за карликом. Испуганная криками, она с трудом подавляла в себе желание забиться куда-нибудь в угол и спрятаться.
– Все в порядке? – спросила слепая нервно.
– Да, – ответил Вэлор, сразу становясь серьезным. – Мы встали цепочкой у выхода из арены, чтобы помочь людям выбраться с Карнавала. Ребята прочесывают палатки и сцены, чтобы к утру на Карнавале не осталось ни одного горожанина.
Мария удовлетворенно кивнула. Теперь они уже оказались в каменном доме, которым заканчивалась арена, и когда она заговорила вновь, слова гулко отдались в высоких каменных стенах.
– Все артисты с нами?
– Да, – подтвердил Вэлор, оглядываясь на толпу спорящих арлекинов. – Мы только что сказали обо всем клоунам. Они последние. Остальные ждут здесь с самого заката. Их убедили татуировки. Раньше мы думали, что они есть только у силача, да еще у нескольких человек.
Когда они вышли из коридора, холодный ночной воздух охладил лицо Марии – воздух долины, ароматный, наполненный запахами трав, дымом и криками горожан, которые бежали прочь от Карнавала.
– Сколько еще пройдет времени, прежде чем они все уйдут отсюда?
Вэлор замедлил шаги, вглядываясь в главную дорогу, которая была со всех сторон окружена артистами с факелами и фонарями. В этом ярком желтом свете поблескивали кинжалы и топоры, бросавшие отраженные отблески на лица испуганных людей.
– Самое большее четверть часа.
– А где Гермос?
Вэлор указал Марии на боковую аллею.
– Он с артистами у Кукольника. Они пытаются вытащить старого негодяя из его норы.
– Отведи меня туда, – быстро попросила слепая, – а потом приготовь еще бутылочек с маслом.
– Пять, шесть?
– Тридцать или сорок.


***

– Великий Кин-са! – прошептал Гермос, глядя на толпу, в отчаянии топтавшуюся у жилища Кукольника. Несмотря на все угрозы, просьбы, крики и предупреждения, Кукольник отказывался выйти из своего убежища. Двери были открыты, окна пусты.
Было и несколько тел. Самые нетерпеливые артисты решили ворваться в дом Кукольника, но едва они выбили толстые стекла и попытались влезть внутрь, как мертвыми повисли на подоконниках. Толпа в ужасе отступила, догадавшись, что дом окружает какой-то магический ореол зла.
Кукольник не выходил на улицу, а те, кто попадал внутрь, тут же умирали.
– Какое новости? – раздался голос Марии, которая взяла Гермоса за руку.
Гермос улыбнулся, и широкая улыбка появилась на его вытянутом лице. Рыжеволосый Вэлор, который привел Марию, пробирался назад через толпу артистов.
– Не слишком удачно, – отозвался великан.
Мария кивнула.
– Вэлор сказал, что Кукольник не выйдет на улицу.
– Трое уже убиты. Они попробовали проникнуть внутрь, – рассказал Гермос.
– Что? – переспросила Мария, поднимая к нему испуганное лицо. – Трое? Был ли он убийцей или нет, в любом случае он стал им.
Держа Гермоса за руку, Мария направилась к домику, артисты расступались, чтобы дать им дорогу.
– Какой у нас теперь план, Мария? – выкрикнул маленький акробат с надеждой.
Волна интереса прокатилась по толпе.
– Вывести отсюда всех обычных людей и связать Кукольника, – резко ответила Мария. – Что же до деталей… Позже станет ясно.
Толпа вокруг иронически захихикала.
Теперь Мария и великан оказались у самого вагончика Кукольника, позади шумела толпа артистов. Слепая выпустила руку великана, приложила обе ладони к губам и крикнула:
– Выходи, Кукольник! – Голос ее дрожал от гнева. – Артисты Карнавала Л'Мораи обвиняют тебя в бесчисленных преступлениях. Выходи, тебя ждет суд, суд гораздо более справедливый, чем суд жителей Л'Мораи!
Крики замерли, все ждали, что будет дальше. Никто не вышел из вагончика.
– Последний шанс! – продолжила Мария. – Суд уродов или суд огня! Выбирай!
Она отсчитала десять ударов сердца. На пороге никто не появился.
Тут кто-то дотронулся до локтя слепой.
– Мы приготовили пятьдесят бутылочек с маслом, миледи, – сообщил Вэлор.
Мария улыбнулась. Она взяла протянутую карликом сумку, достала оттуда три сосуда, подожгла их и со зловещим смехом бросила на крышу вагончика. Бутылки тут же лопнули, заливал все кругом опасной жидкостью. Четвертую бутылку Мария вылила на стены дома.
– Давай остальные, Вэлор, – скомандовала она. – Скажи всем остальным, чтобы делали то же, что и я.
Рыжий карлик кивнул и вернулся в толпу. В это время Мария, бросив на землю пятую пустую бутылку, крикнула:
– Чего ты боишься больше, Кукольник, – людей или огня?
Она приложила руку к уху, чтобы не пропустить ответ, но слышались лишь звуки бьющихся сосудов и шум артистов. Она пожала плечами, отряхнула руки и повернулась к артистам:
– Сожжем здесь все до основания.

Глава 12

С криком триумфа Вэлор выхватил у одного из арлекинов зажженный факел и бросил его на крышу дома Кукольника. Черные стены старого загона уже занялись алым пламенем, и в черное со всполохами огня небо потянулся чернильный столб дыма. Похлопав в ладоши, арлекин взял за руки стоявших рядом клоуна и акробатку и закричал нараспев:
– Долой нормальных! Да здравствуют уроды!
Пылающая доска, упавшая с крыши, заставила артистов разомкнуть руки и разбежаться в стороны. Расхохотавшись, Вэлор тоже отступил, потом снова нашел руку акробатки и закричал:
– Вперед! Вы все можете в этом поучаствовать!
Акробатка вырвала у него узкую ладонь и пригладила темные волосы. Вэлор заметил, что под черной маской, которая была на ней надета, ее глаза расширились от ужаса.
– Вперед! – продолжал кричать карлик, хватая вторую руку девушки. – Тиран мертв! Да здравствуют уроды!
Сначала нерешительно, но потом все-таки немного увереннее женщина сделала несколько шагов, стараясь не испачкать в пыли и копоти свои беленькие балетные тапочки. Нахмурившись, Вэлор подбодрил ее:
– Иди же!
– Шелк испортится, – ответила акробатка, но все-таки сделала колесо, не пожалев своих нарядных перчаток. Темные волосы описали круг, а испуганное лицо осветила веселая улыбка.
– Долой нормальных! Да здравствуют уроды! – объявила она.
Толпа расступилась, чтобы дать ей место для выступления, а мальчик с лицом собаки начал прыгать в такт акробатке. Сзади него женщина с бородой и мужчина с палочками вместо ног тоже взялись за руки и пустились в пляс.
– Долой нормальных! Да здравствуют уроды!
Лозунг волнами разбегался по толпе, прежде испуганные, – артисты повеселели, каждый нашел себе пару, и вот уже вокруг горящего дома начался танец радости и победы. Белый пепел, похожий на снег, падал с неба на артистов, но вызывал у них только новую радость, все кувыркались, пели, плясали.
Человек, у которого голова росла прямо из живота, рычал, кружась на месте, какая-то из молодых артисток выпрыгнула из своего шелкового одеяния и обнаженная плясала на пепелище. Человек-змея, у которого было два питона вместо рук, заставил змей танцевать в странном кружащемся гипнотическом танце. Даже Каррик, человек тысячи ножей, тоже был здесь. Ум вернулся к нему, хотя память все еще не повиновалась. Этой ночью Каррик, некогда мясник Доминик, веселился вместе со своими новыми друзьями, товарищами по несчастью – уродами.
Дым – черно-золотой, таинственный и прекрасный – поднимался к звездам. Казалось, сам мрачный дом, охваченный пламенем, сейчас взлетит на воздух, вознесется к небу, а с ним исчезнет и память о жестоком Кукольнике и диких убийствах. Танец и веселье продолжались, крики стали громче, но прежний лозунг сменился на новый:
– Убить нормальных! Убить нормальных!
Выпустив руку акробатки, Вэлор замедлил движение, а потом и вовсе остановился, сердце у него громко билось в груди. Онемев, он вслушивался в слова, которые кричали все вокруг, даже Большой мальчик и его вечный спутник Клэтч, все вопили:
– Убить. Убить. Убить…
Вэлор не успел осознать происходящее.
Неожиданно окно дома открылось, оттуда вырвался столб пламени, раскаленные острые осколки стекол и горящего дерева посыпались на приплясывающую толпу. Артисты отпрянули. Кто-то кричал от боли, другие от страха. Некто, выбравшийся из горящего дома и сам охваченный алым пламенем, приближался к ним тяжелыми шагами.
Это был Кукольник.
Его уродливое тело еще больше обезобразил огонь, остатки черного плаща, съеденного пламенем, свисали с костлявых плеч. Он был похож на гигантскую обезьяну – черную, мускулистую, разъяренную и неостановимую. Огонь почти съел его отвратительное лицо с высоким лысым лбом, щелочками злобных глаз, полусгнившим носом, длинным обуглившимся подбородком. Вэлор с ужасом увидел, что огонь не пощадил ни одной части его тела, а кожа почернела и сморщилась.
Но Кукольник был жив. Он подошел к ближайшему из артистов, схватил его за горло и легко оторвал голову от тела, в то же мгновение другой рукой он схватил обнаженную плясунью и прижал ее к себе, а через мгновение уже отбросил прочь ее почерневшее от огня тело.
Вэлор, не раздумывая, кинулся вперед. Он не знал, что ему делать, но знал, что необходимо что-то предпринять. Выхватив из-за пояса кинжал, карлик с криком бросился на горящего Кукольника и вонзил лезвие в горящую плоть, которая была плечом хозяина Карнавала.
Тяжелый кулак тут же ударил его в живот. Вэлор чувствовал страшную боль, он чувствовал запах горящих волос, и это были его собственные волосы. Он упал на землю, теперь страшная боль пронзила руку, карлик чувствовал, что не может дышать, а Кукольник возвышался над ним, как дерево во время лесного пожара, которое падает на слабый куст или молодой росток. Тяжелая горящая рука уже была занесена, чтобы прикончить маленького храброго человечка.
Но удар пришелся по земле рядом с карликом. Ему мешали – артисты бросали в него песок и угли.
С яростным ревом Кукольник кинулся вперед, наступив на человека-собаку, который попался ему под ноги. Несчастное существо взвыло, крик взлетел к небу, перейдя в предсмертный хрип. Кукольник неумолимо двигался вперед, и толпа отступала перед ним, многие падали на землю. Хозяин Карнавала сорвал с себя горящий плащ вместе с куском обуглившейся кожи плеча и бросил на испуганную толпу.
– Я урод, как и вы! – закричал он, выдыхая слова вместе с огнем. – И я останусь уродом после того, как вас всех похоронят. – Он выбежал из толпы и бросился прочь. Горящая фигура еще долго была видна на открытой равнине.
Вэлор с трудом поднял голову от земли, множество товарищей собралось вокруг него, осматривая его раны. Веселье ушло, уступив место испуганным вскрикам и плачу, которые были едва слышны из-за шума огня.
– Не очень глубокие ожоги, – услышал Вэлор голос одного из артистов.
– Сломана нога, – заметил другой.
– Девчонке пришлось хуже.
– ., нужны бинты, вода.
Теперь Вэлор заметил великана, который грустно смотрел на него с высоты своего роста. С земли глаза Гермоса казались удивительно глубокими. Через мгновение рядом с Гермосом появилось красивое лицо Марии, искаженное печалью и гневом.
– Мы позаботимся о нем, Гермос, – сказала она громко, и ее тонкий нежный голос показался собравшимся громче шума пожара. – Возьми с собой тридцать охотников. Мы должны поймать Кукольника.
Гермос явно удивился, наморщил лоб, несколько раз открыл рот, не решаясь задать свой вопрос, но потом все-таки проговорил:
– Разве Кукольник не умрет? Слепые глаза Марии превратились в злые щелочки.
– Я начинаю сомневаться, способен ли он вообще умереть.


***

– Выходи, где бы ты ни был! – взволнованно вскричал Феликс, касаясь искалеченной рукой кривого бока, чтобы снять с него саблю. – А вот и уроды-стражники, – пробормотал он, выбрасывая вперед оружие.
Алая нижняя губа горбуна оттопырилась, когда он свернул в темную боковую аллею. Все сцены и загоны были пусты, на дорожках не было зрителей. Белые и яркие пологи палаток трепетали в ночном ветре. Крики, которые раздались где-то в стороне, сказали Феликсу, что он находится вдалеке от реальных событий. Это его устраивало. Дым и отдаленные крики означали, что он свободен от кровавых представлений.
Он сделал еще несколько шагов, цепь, которая охватывала его запястье, звякнула. Феликс взмахнул саблей.
– Выходи, – прорычал он тихо. – Представление закончено.
Возле сцены толстой женщины он заметил, как несколько раз дрогнул занавес. Феликс медленно сошел с аллеи и ступил на песок сцены. Та несколько раз скрипнула. Глаза горбуна подозрительно вспыхнули, теперь он был уверен, что за занавесом кто-то скрывается.
Феликс сделал несколько неслышных шагов, не отрывая глаз от занавеса, поднял голову, прислушался, мускулы его напряглись.
Он прыгнул.
Кто– то кинулся прочь, путаясь в полотне палатки. Сабля Феликса ударила в сцену, а сам он уже вскарабкался на верх арены. Спасаясь от горбуна, некто бежал прочь, пытаясь сбросить с себя мешающую движению ткань. Это был мальчик. Судя по виду его убогой одежды -сирота.
Феликс с диким рычанием пытался вырваться из ловушки, в которой застрял его горб, слыша лишь удаляющиеся шаги мальчика.
– Поймал кого-нибудь? – услышал он громкий голос с одной из боковых аллей. Оскалив зубы, Феликс освободился.
– Да нет. Я выгнал его из убежища. Это ребенок. Он побежал по аллее.
Рядом с горбуном появилось круглое лицо, заросшее густыми блестящими волосами.
– Ага! Ребенок. Правда?
– Больше ни один не пробежит по этой дорожке, – извиняющимся голосом произнес Феликс, поправляя задравшуюся одежду. – Больше никто.
Человек подал ему мясистую руку.
– Не огорчайся. Это к лучшему. Ребята поймали нескольких и такое им устроили…
– Где? – спросил Феликс взволнованно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35