– Когда я вернусь – поужинаем вместе?
– Давай.
– Нет, правда. Бабе. Я бы с удовольствием. Есть Здесь какое-нибудь приличное заведение? Бабе настороженно покосилась на него. Простыня сползла до талии. – Если ты не против немножко прокатиться… Карл отчаянно старался не глядеть на ее обнаженную грудь и от этого выглядел особенно комично.
– Немножко – это сколько?
– Ну, час?
– Это куда же?
– В Атлантик-Сити. Там есть пара отелей – «Приют» и «Тадж», где неплохге рестораны. – С этими словами Бабе показала ему язык, взяла его руки в свои и положила себе на г, – удь. – Только не забудь.
Карл запечатлел на ее губах долгий и нежный поцелуй.
– Этого не может быть, – прошептал он.
– Лгунишка.
– Возможно. – Он отстранился от нее и встал на ноги. – Зато чертовски обаятельный, верно? Бабе согласилась с ним. Карл наклонился и еще раз поцеловал ее в губы.
– До встречи.
– Я буду здесь, душка. Куда мне деться! Он послал ей воздушный поцелуй, закрыл за собой дверь и зашагал по длинному коридору, выдержанному в золотых и ярко-синих тонах. Номер Бабе находился прямо над офисом. Спустившись по задней лестнице. Карл подошел к своей машине. Рядом стояла машина того самого рыжего агента, который подъехал вскоре после него. Карл понимал, что встречи с Малдером ему не миновать, однако он всей душой желал, чтобы встреча эта состоялась как можно позже. Он рассчитывал, что фэбээровцы пробудут здесь дня два, не больше, учитывая, что дело это совершенно дохлое. Тем не менее он надеялся, что хотя бы раз они зайдут в «Приют королевы».
За едой они непременно будут разговаривать.
О чем бы они ни говорили, ему вскоре будет об этом известно.
Это было здорово! Он даже суеверно скрестил пальцы – уж слишком хорошо все складывалось.
Уезжать отсюда ему не хотелось. Бесплатная комната, бесплатная женщина, возможность еще раз «подъехать» к Дане. Чего еще желать?
«Убийца, – подумал Карл, садясь в машину, – вот чего мне не хватает. Я хочу найти убийцу».
Он неожиданно вздрогнул, подался вперед и посмотрел вверх сквозь лобовое стекло. Бабе стояла у окна спальной. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Она махнула ему в ответ. Послав ей воздушный поцелуй, Карл вырулил на шоссе.
Хорошенький же денек ему предстоял: ленч на пару с жабой в мундире, которая ни в грош не ставит собственного кузена, поиски в городишке, ужин в Атлантик-Сити и, наконец, маленькая оргия в кровати – в огромной кровати, на которой можно было бы выстроить целый дом.
«Жизнь – сложная штука», – решил Карл.
Леонард стоял в конце подвального коридора и чутко прислушивался.
Он сам не знал, что рассчитывал услышать. Тишину нарушал лишь ровный шум генераторов, снабжавших здание энергией.
И все же он вслушивался в эту тишину, жалея о том, что вокруг маловато света.
Лампочка у входа плюс еще одна, в дальнем конце коридора. Больше и не требовалось. Они с Розмари были единственными, кто работал в этом помещении. Майор Тонеро был единственным, кто сюда заходил.
Леонарда не оставляло ощущение, будто, кроме собственного дыхания, он слышит еще какой-то звук.
«Становишься психопатом», – подумал он и направился в офис Проекта. Справедливости ради надо отметить, что у него были для этого основания. Кое-что получалось – еще больше не получалось, так что он уж и не знал, плакать ему или смеяться. От Розмари помощи ждать не приходилось – она только бесконечно пилила его, напоминая – в чем, кстати, не было никакой необходимости, – что, если на сей раз у него ничего не выйдет, то никакой поддержки он больше не получит.
Леонард боялся, что вскорости не будет и его самого.
Пройдя десять ярдов, он дошел до первой из трех расположенных по правую руку дверей.
Она вела в его личный кабинет. Никаких табличек – лишь унылая серая сталь. Вторая дверь была точно такой же – за ней размещался аналитический центр Проекта. Он заглянул в окошко из армированного стекла, но никого не увидел. Розмари, должно быть, еще не вернулась с обеда.
Третья дверь была заперта.
Леонард беспокойно посмотрел на нее и оглянулся. Он должен все выяснить.
Придерживая рукой ключи в кармане, чтобы те не звенели, он подошел к двери и заглянул в глазок из пуленепробиваемого стекла.
В кресле никого не было, как не было никого и за столом, на котором лежали лишь блокнот да ручка. Кровати в глазок видно не было.
Леонард повернул выключатель, легонько постучал костяшкой пальца по стеклу и в ужасе отпрянул – из-за двери ему ухмылялась чья-то рожа.
– Черт возьми, – пробормотал Леонард. – Ты испугал меня до смерти.
Над дверью в бетонную стену был вмонтирован динамик, а сбоку – решетчатый микрофон.
– Виноват. – Прозвучавший голос был искажен и, казалось, принадлежал некоему бесполому существу. – У меня перерыв. Дай, думаю, заскочу. Виноват.
Голос звучал ничуть не виновато.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Леонард, осторожно приближаясь к двери, словно лицо, находящееся по ту сторону, принадлежало бесплотному монстру, который в любой момент мог пройти сквозь сталь. Самым смешным было то, что дверь оказалась незапертой, так что при желании Леонард мог свободно войти в нее. Если, конечно, выдержат нервы.
– А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Голос вдруг стал укоризненным, однако Леонард сделал вид, что не заметил этого. Чувство вины он перестал испытывать с тех пор, когда впервые живьем содрал шкуру с подопытного капуцина. Разумеется, ему это не понравилось, но другого выхода У него не было.
Для Проекта чувство вины было чересчур дорогим удовольствием.
– Когда я увижу результаты? – Это прозвучало скорee как требование, нежели как вопрос.
– Позже, – пообещал Леонард и на всякий случай незаметно скрестил пальцы.
– Я чувствую себя нормально.
– Да и выглядишь ты ничего. – Он вымученно улыбнулся.
– Я почти у цели.
Леонард кивнул. Он слышал это каждую неделю каждый месяц.
– Тебе бы лучше. Они слегка… – он ухмыльнулся, – раздражены.
– Это была не моя ошибка. Ты врач. Это он тоже уже слышал – каждую неделю, каждый месяц.
– Но я позабочусь об этом. Леонард недобро сверкнул глазами:
– Ты не сделаешь этого, ясно? Я сам этим займусь.
Выражение лица ничуть не изменилось, однако Леонард все-таки отвел взгляд, словно боялся увидеть презрение в глазах существа, стоящего за дверью.
– Я хочу получить обратно мои книги. Леонард покачал головой:
– Это вредно, и тебе об этом известно. Книги, музыка, телевидение – слишком много отвлекающих факторов. Тебе необходимо сконцентрироваться на себе. – Он хмыкнул. – Как прежде.
– Я концентрируюсь, черт подери. Я так концентрируюсь, что у меня того и гляди расплавятся мозги.
Леонард сочувственно кивнул:
– Знаю, знаю – поговорим об этом чуть позже. Сейчас у меня много дел.
Как бы ни был искажен голос динамиками, тем не менее в нем отчетливо угадывался сарказм:
– Очередная коррекция?
Леонард ничего не ответил. Он отключил связь, рассеянно махнул рукой и поспешил к себе. Войдя, он запер дверь, устало опустился в кресло, включил компьютер и закрыл глаза.
Что-то случилось.
Что-то не клеилось, и никакие коррекции уже не могли помочь.
Он со вздохом посмотрел на часы – до прихода Розмари оставалось почти два часа. Уйма времени, чтобы успеть скопировать файлы. Уйма времени, чтобы взять армейского образца кольт, который дал ему Тонеро, и снова пойти в соседнюю комнату. И там использовать его по назначению.
Уйма времени, чтобы исчезнуть.
«В конце концов, – невесело усмехнувшись, подумал Леонард, – когда-то я был специалистом по исчезновениям».
Он посмотрел на портрет «Мальчика в голубом» и принялся за дело.
Комната была пуста.
– Черт. – Он щелкнул выключателем, и тотчас же под потолком вспыхнули лампы дневного света, поглотив цвета и тени.
Пустота.
Проклятая тварь успела улизнуть.
Невозможно было отделаться от ощущения призрачности происходящего.
Он никак не мог себя заставить думать об этой твари как о человеческом существе.

Глава 11

Погода портилась все больше и больше. Рваны серые тучи наливались свинцом, сливаясь в кони концов в одну огромную, обволакивающую небо черную опухоль. Поднялся ветер, предвещающий настоящую бурю.
Дана стояла на узком шоссе, зябко поеживаясь и не обращая внимания на лес, сплошным масси вом подступающий к дороге с обеих сторон. В воздухе чувствовалась надвигающаяся гроза.
Как и планировалось, они поели в дешевой закусочной. Радоваться было нечему: Уэбберу с Эндрюс не удалось узнать ничего такого, чего бы уже не значилось в полицейских отчетах. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Греди знали многие, причем отзывались о нем недобри. Фрэнка Ульмана узнали по фотографии два чело века, но сказать о нем ничего не могли. Фрэнк был гарнизонный. Важная персона!
И никаких тебе чудес.
Про гоблинов никто даже и не заикнулся.
Хоукс рассказал, что уже два месяца подряд то дети, то взрослые сообщают ему о том, что видят в городе какие-то неясные фигуры. Они называют их гоблинами просто потому, что осведомлены о навязчивой идее Элли Ланг.
– Но это ровным счетом ничего не значит, – спокойно объяснил он. – Такие байки, как правило, возникают на пустом месте.
К двум часам дня мгла полностью затянула небо. Создалось впечатление, будто наступили сумерки. Малдер решил осмотреть место убийства Ульмана, пока не разразилась гроза. Эндрюс же решила, что она должна вернуться в мотель и поговорить с его хозяйкой. Она предположила, что Ульман проводил выходные в уединенных местах и, возможно, просто-напросто нарвался на разгневанного мужа какой-нибудь дамочки. Шеф Хоукс вызвался сопровождать ее с тем, чтобы представить Бабе Рэд-нор.
– И чтобы она не втянула нас в какую-нибудь историю, – уже в машине заметил Малдер.
Скалли эта идея не нравилась. Уэббер уже успел сообщить им, что Эндрюс беседовала с людьми со свойственным ей высокомерием, поэтому разговор, как правило, не клеился. Разве что с мужчинами было немного проще.
Когда они приехали на место происшествия, Уэббер встал метрах в пятидесяти от машины, изображая джип, в котором сидела свидетельница убийства Ульмана. Ветер трепал подол его пальто. Вид у бедняги был жалкий.
Малдер уже в третий раз обошел вокруг дерева, из которого якобы выросла рука с ножом. Найти его оказалось делом несложным, поскольку на могучем стволе до сих пор болтался обрывок желтой ленты, которой полиция оцепляла место происшествия.
Дана загляделась на низкое предгрозовое небо.
В лесу не было ни души – лишь сухие листья да голые сучья. А ветер все усиливался.
Их машина даже зашаталась, когда особенно сильный его порыв ударил ей в борт.
Скалли медленно повернулась и недоуменно покачала головой. Капрал был пьян. По какой-то непонятной причине он пришел сюда из леса, упал в канаву, выбрался из нее… и был убит.
Малдер подошел к ней и махнул рукой Уэбберу.
– Ну что, видите? – спросил он.
Дорога представляла собой объезд. Она отделялась от основной трассы к западу от Марвилла, огибала границу гарнизона и вновь соединялась с автострадой в миле от места происшествия. Можно было, конечно, предположить, что Ульман стал чьей-то случайной жертвой, однако Дана никак не могла поверить в то, что он просто оказался в нехорошее время в нехорошем месте.
Убийца определенно шел за ним по пятам.
– Он должен был умереть, – произнесла она.
– Мне тоже так кажется, – кивнул Малдер. К ним подошел Уэббер.
– Так что, значит, оно внутри полое? Дана нахмурилась:
– Что? Дерево?
– Ну да. Женщина видела… Скалли взяла его за руку и указала на то место, откуда он только что пришел:
– Фонарей здесь нет. Луны в ту ночь тоже не было. Значит, женщина могла видеть только то, что успел выхватить из мрака фонарь Ульмана.
– Ну хорошо. – Уэббер кивнул. – Но что она сама здесь делала?
Малдер ничего не ответил. Буркнув что-то себе под нос, он устремился обратно к дереву.
– Что ж, – вздохнула Скалли, глядя, как Малдер пытается обойти дерево вокруг, протискиваясь между ним и стволами берез, растущих рядом, – она могла быть и сообщницей. Ждала убийцу.
Она знала, что в эту версию Уэббер не поверит.
– Значит, они оба знали, что Ульман именно в это время окажется в этом месте? А ведь этого они знать не могли, верно?
– Верно.
– Так что же это тогда было? Ей просто не повезло?
– Похоже на то, – подтвердила Скалли, еще раз напомнив, что так называемая свидетельница, по имени Фрэн Кайзер, злоупотребляет алкоголем и наркотиками, а следовательно, она не самый надежный свидетель.
– Когда мы с ней встретимся? Скалли пожала плечами:
– Может, сегодня, может, завтра. Если верить шефу полиции, она сейчас в таком состоянии, что все равно ничего путного рассказать не сможет.
– Чертовщина! – Уэббер поежился. – Можешь мне кое-что объяснить? Скалли кивнула.
– Дела, которые вы ведете… они что – всегда такие чудные? Я хочу сказать, запутанные. – Он сердито тряхнул головой, словно разозлившись на самого себя. – Я хочу сказать…
Она невольно рассмеялась:
– Да, бывает.
– Дьволыдина, – буркнул он.
Малдер постучал пальцем по стволу, затем попытался отодрать от него кусочек коры. Скалли догадалась, что он видит перед собой нечто большее, чем просто дерево. Малдер умел видеть главное.
– А та женщина, о которой вы говорили, – произнес Уэббер, почему-то перейдя на шепот.
– Мисс Ланг? – спросила Скалли, не сводя глаз с Малдера. – А что она?
– Она сказала… она говорила про каких-то гоб-линов.
Скалли пристально посмотрела на Уэббера.
– Хэнк, никаких гоблинов не существует.
Она догадывалась, о чем он сейчас думает: не зря они с Малдером занимаются делами под грифом «Икс» – а значит, и это дело неординарное. Не важно, что так называемые аномальные явления при более пристальном рассмотрении получают вполне научное объяснение. Не важно, что в основе их лежат простые вещи, но только снабженные причудливой атрибутикой. Сейчас они находятся здесь, и уже было произнесено слово «гоблины»… Скалли показалось, что Хэнк и сам в глубине души готов поверить в их существование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25