И машина проехала мимо. А он заплакал и закричал на всю улицу: «дядя с белыми крыльями, дядя с белыми крыльями»! Потом прибежала его мама и забрала его, а он кричал и кричал. И смотрел на меня.— Уходи, — сказала старуха. — Сейчас же. Немедленно.9. Ей было очень плохо. Она снова познала, что такое одиночество, и поэтому звонок Риты старуха приняла с благодарностью.— Мама, помнишь, ты обещала?— Что, доця? Что обещала?— Прийти на Славкин спектакль. Придешь?Она посмотрела на пустую комнату, на кружку с засохшими розами.— Приду.— Записывай…Кем он был? Куда теперь делся? Почему не приходит? Раньше он не обижался на грубые слова, так что думать, что он обиделся теперь, старуха не могла. Но — думала.Какие силы выбросили его в этот мир? Кто он? «Дядя с крыльями» — ангел? Черт-искуситель? Но… он не искушал — да и как искусишь старуху в ее то возрасте?! — чушь собачья; он просто помагал. Сострадал. Кто же он?— Так придешь?— Приду, доця.— Тогда пока. До завтра. Славка тебе привет передает.Что-то ломалось внутри. Что-то очень твердое и холодное.10. Ехать в школу было далеко и непросто, но старуха выбралась загодя — и правильно сделала. Троллейбус попал в пробку; она висела между небом и землей, зажатая со всей сторон чьими-то локтями, сумками, дипломатами и только время от времени через боковой карман щупала содержимое кармана внутреннего: «Не потерять бы!»Рита ждала ее в пустом вестибюле. Взяла под руку, внимательно посмотрела:— С тобой все в порядке?— Да, доця. Все в порядке. А где Славик?— За кулисами. Пойдем.Как оказалось, она все-таки опоздала — спектакль уже начался. Они сели с Ритой с краю, где оставались свободные места, и стали смотреть.На сцене стояло несколько надгробий, около свежевырытой могилы разговаривали четверо мальчиков. В одном старуха с удивлением признала внука— он очень вырос за последнее время. И голос у него тоже изменился, погрубел.Сейчас на сцене пел тот старшеклассник, что играл могильщика:— Но старость, крадучись как вор, взяла своей рукой…Он наклонился и откуда-то из-за надгробия вынул череп — и швырнул его на сцену.Славик покачал головой и обратился к своему спутнику:— У этого черепа был язык, и он мог петь когда-то; а этот мужик швыряет его оземь, словно это Каинова челюсть, того, что совершил первое убийство!Ее внук перевел дух — а у старухи что-то встало в горле противным склизким комом и не желало уходить. На сцене продолжали говорить.— … разве нет? — спрашивал Славик.— Да, мой принц, — кивал его спутник.— Вот именно; а теперь это, — он показал на череп, — государыня моя Гниль, без челюсти, и ее стукает по крышке заступ могильщика; вот замечательное превращение, если бы мы только обладали способностью его видеть. Разве так дешево стоило вскормить эти кости, что только и остается играть ими в рюхи?— Мама, тебе плохо? — склонилась над ней Рита. — Что-то не так?— Все… — сказала старуха. — Все… так.Она знала ту трещину, которая была на лбу у черепа, валявшегося теперь на сцене. И она знала, почему скелет не приходил.И больше не придет.— Чуть не забыла, — сказала она, судорожно хватаясь за потайной карман пальто. — Вот, принесла Славику.Она протянула Рите варежку — всего одну. Ниток больше не было, поэтому получилась только одна.— Вторую я сделаю позже.— Спасибо, мама. Я завезу тебе ниток.— Нет! Не смей! — что она скажет дочке, когда та увидит квартиру? — Не смей! Я сама куплю себе ниток, — а что, в самом деле? заработает и купит. И свяжет Славику вторую варежку. Хоть какая-то память у внука останется.— Хорошо, мама. Не буду.— Вот и славно, доця. Вот и славно.11. На этом, собственно, история со скелетом и старухой закончилась. Нет, она не умерла через день после спектакля, в котором играл ее внук и… еще один ее знакомый. Она даже стала чувствовать себя значительно лучше, чем раньше. Старуха по-прежнему торгует цигарками на Лукьяновской, только теперь меньше ругается с Филипповной и частенько приглашает ее в гости. Или ходит к ней в гости сама.А еще она потихоньку копит деньги на нитки, чтобы связать внуку вторую варежку. И над кроватью… в общем-то, я не уверен, но мне почему-то думается, там больше не висит черно-красный рушник с человеком в кепке.И… Ну, я понимаю, это совсем из области фантастики, а все-таки… Знаете, в те минуты, когда день перетекает в вечер, в сумерках рядом с желтым киоском для продажи троллейбусных билетов можно заметить высокую худую фигуру. Люди бегут мимо нее и не замечают, а если и бросают мимолетный взгляд, тот тут же забывают об увиденном. Вернее, о не-увиденном, ведь, согласитесь, здравый человек вряд ли сможет увидеть на троллейбусной остановке скелет… — или белого мужчину с крыльями, или волосатого рогача с хвостом и копытами, или коротышку в шутовском колпаке, или… В общем, ничего они там не видят. Наверное, потому что там ничего нету.А все-таки.

1 2 3