По ссылке магазин Водолей
Пока этого не произошло. До сих пор гремели лишь незначительные по масштабам взрывы, и жертвы оказывались не столь велики. Если сопоставить цифры, то получится, что от рук никишиных погибло больше людей. Вот почему он беспокоит меня больше, чем атомная бомба у Хусейна или ОВ у солнцевской группировки.
– Напиши письмо в газету, за это тебе вышлют гонорар.
– Смейся, Михаил, смейся… Лично у меня перед глазами не лицо террориста-фанатика с похищенным ОВ, а куда более симпатичный образ: недолечившегося психа. Улавливаешь связь?
– Улавливаю.
– Вот у меня на столе последние данные 4-го управления Главной военной прокуратуры: за неполных полгода около сотни военнослужащих были осуждены, и на каждого, если разбросать трупы, приходится по одному убитому. А на каждую тысячу призывников приходится пятьдесят психов.
– Ты нашел сходный случай?
– Да сколько угодно. – Семенов порылся в бумагах. – Вот, пожалуйста, Тихоокеанский пограничный округ, рядовой Н. закончил боевое дежурство, застрелил двух пришедших ему на смену сержантов, убил своего обидчика, до кучи приговорил офицера, потом убил еще одного солдата, ранил шестерых, в том числе жену и сына начальника заставы – это когда он ворвался в его квартиру. Мальчишка через два дня умер в больнице. Бывает, конечно, когда солдаты просто бегут из части, прихватив оружие, и никого не стреляют. Один такой сбежал из гвардейского полка, его искали несколько дней, а когда задержали – прапорщик с тремя сержантами – и отобрали у него оружие, он голыми руками завалил всю группу захвата и снова скрылся. Думаю, наш Никишин ничем не лучше.
– Или не хуже, – улыбнулся Рябов.
– Или не хуже, – согласился Семенов. Он был серьезен и чуть раздражен. – Никишин – спецназовец, КМС, прошел курс диверсионно-террористической подготовки и так далее. Он – профи. Психованный профи. Что может быть хуже? Поверь мне, Михаил, этот парень доберется до нас. Он ворвется в эту комнату через окно, изобьет нас и снова скроется.
Рябов рассмеялся, глядя на серьезную мину Семенова. Майор не знал, что замдиректора ФСБ Писарев в своем кабинете написал несколько слов на клочке бумаги и дал прочитать Рябову. Тот прочел: «Никишин Антон Николаевич – ликвидировать» – и вернул записку шефу. Тот сжег ее в пепельнице.
– Все понятно? – спросил он.
Конечно, Рябов понимал все. Никишин должен быть последним человеком, который знает о хищении со склада сильнейшего боевого ОВ, которое после его применения не оставляет больных – только трупы. В этом деле не должно быть даже свидетелей. Писарев не прав в другом. Если ликвидировать Никишина, оборвется паутинка, ведущая к пауку. Ликвидировать – это, конечно, крайний вариант, Никишина нужно попытаться взять живым, живой он будет более полезен, чем мертвый. Подумав, Рябов пришел к выводу, что загружать себя работой не станет, не будет он и колебаться. Если сбежавший солдат окажется дальше расстояния вытянутой руки, он придержится директивы, если ближе, то возьмет его. Это, конечно, образно говоря.
– Да, шеф, – ответил он Писареву, – все понятно. Только я хотел бы получить письменную директиву.
– Я и дал тебе письменную.
Рябов не двинулся с места. КГБ сейчас называется по-другому, перестал существовать и Исполнительный отдел «В», куда направлялись столь деликатные просьбы, тем более что Рябов лично приговор в исполнение приводить не будет: он только в свое время отдаст команду. Поэтому настоял на своем.
Через несколько минут он имел на руках следующую директиву:
Совершенно секретно
Руководителю следственной группы
подполковнику Рябову М. А.
В одном экземпляре
Только для прочтения
Никишин Антон Николаевич – ликвидировать.
Заместитель директора ФСБ РФ
генерал-майор А. Писарев
Машинописный текст, ни числа, ни подписи, ни номера регистрации.
Писарев смотрел на него мрачно.
– Теперь доволен? – спросил он.
Отвечать «нет» сейчас не было никакого смысла, и Рябов сказал «да».
– Можешь оставить ее себе, – разрешил генерал. – Можешь размножить и расклеить на столбах. Сыщи этого сопляка быстро. Кто бы ни задержал его – МВД, пограничники, сами военные или прочая братия, – твой человек должен быть в том месте быстрее, чем он заговорит.
Еще не было никаких материалов о рядовом Никишине и хищении на складе войсковой части 14462, кроме предварительного результата оперативной ревизии, проведенной на складе. Их не было даже у самого Рябова; может быть, что-то раскопал Веригин, которому вскоре предстоит сдать все дела Рябову. Ничего не было, а Писарев уже дал директиву – уничтожить. Ничего не было, но это «ничего» было более чем серьезным.
Вспоминая разговор с Писаревым и сопоставляя его с недавними высказываниями Семенова, Рябов обозвал про себя генерала костоломом. «Поставил диагноз… Но жить будет. Пока». Потом в компанию Писарева он присоединил себя и Семенова. Последний, склонившись над материалами дела, не переставал бубнить: «Он психованный профи. Что может быть хуже?»
Глава 3
Антон Никишин вошел в зал билетных касс, когда часы показывали 00.03 Москвы. У окошек народу почти не было, несколько человек стояли у огромной карты России, безучастно глядя на паутину железных дорог.
Антон, вынув из кармана водительское удостоверение Аркадия Разгона, протянул кассиру.
– Один билет на ближайший поезд до Москвы.
Кассирша, рябоватая женщина лет сорока, не мигая, даже не раскрыв удостоверение, лениво уставилась на Антона – симпатичный, лицо волевое, взгляд открытый, над бровью мужественный шрам.
– Билеты продаются только по предъявлении паспорта.
Антон виновато улыбнулся.
– Мой паспорт сейчас на прописке.
Кассирша пожала плечами.
– Только по предъявлении паспорта.
– Но мне нужно срочно уехать.
– А мне нужно долго сидеть здесь.
– Водительское удостоверение тоже документ.
– Я работаю не в ГАИ. Попросите гаишника, может быть, он отвезет вас в Москву.
– А по военному билету можно?
Она, не спуская с Антона глаз, кивнула головой в никуда.
– Пройдите в кассу для военнослужащих.
– Скажите, а с проводником можно договориться?
– Не знаю.
– До Москвы можно добраться на электричках?
– Можно, с учетом бесконечных пересадок.
– А конкретнее не подскажете?
– Обратитесь в справочное бюро.
– А где оно?
– Позади вас.
– Большое спасибо. Я все-таки попробую договориться с проводником. Когда ближайший поезд на Москву?
– Узнайте об этом в справочном бюро.
– Оно позади меня?
– Пошел вон отсюда, – без натуги в голосе сказала кассирша, которой надоела эта перебранка, немного развлекшая ее в отсутствие очереди.
– Еще раз благодарю вас.
Антон вышел из зала в надежде, что кассирша хорошо запомнила его, и взял такси до автовокзала.
– Один билет до Ульяновска.
– Вам придется заплатить за предварительную продажу. Рейс до Ульяновска будет только утром.
– Сколько? – Антон заглядывал в окошко, улыбаясь молодой кассирше.
Она посчитала, и он заплатил за билет.
– А вас как зовут, девушка?
– Аня.
– А меня Антон. Вы не скоро заканчиваете дежурство?
– А что? – спросила она, хорошо зная продолжение.
– Ну, мы могли бы куда-нибудь поехать. У меня «четверка».
– У меня в два раза больше.
– Так когда вы заканчиваете?
– Никогда.
– Спасибо.
На выходе из автовокзала его встретили несколько человек:
– В район, в Тольятти, по цене билета на автобус.
Здесь были и частники, и таксисты, Антон выбрал такси.
– Речной вокзал.
Через двадцать минут он стоял у кассы речного порта.
– Один билет до Волгограда.
– Паспорт, пожалуйста.
– Вот, возьмите, – Антон протянул водительское удостоверение.
– Я просила паспорт.
– К сожалению, я его потерял.
– Тогда я ничем не могу помочь вам.
– Вы пьете шампанское?
– Это последний вопрос?
– Да.
– Нет, не пью.
– А как вас зовут? Меня Антон.
– Молодой человек, отойдите, пожалуйста.
– Но я же просто спросил.
– А я вам ответила. Отойдите, не мешайте работать.
Антон вышел на воздух и убедился, что таксист, который привез его, уехал. Он подошел к свободной машине.
– В аэропорт.
«Если тебе нужно уйти от наблюдения, привлеки к себе повышенное, откровенное внимание, сконцентрируй его грубо, но неожиданно, и тогда решение придет само». Так учил его командир разведроты капитан Дмитрий Романов, занимаясь с Антоном индивидуально в своей квартире. «Только не проболтайся, Антон, а то нам обоим врежут. Я вижу, ты парень правильный, я таких единицы встречал. Теперь они знаешь кто?»
«Профи», – ответил Антон.
Сейчас он уже вернулся в реальность, хотя некоторое время назад ему казалось, что он играет роль в каком-то жутком спектакле: были декорации склада с прожектором-софитом, были его друзья… Все казалось призрачным, но почему-то по-настоящему, сжимая простреленное горло, корчился в судорогах Игорек Полетаев, замертво упал Сашка Пахомов, зияла черная дыра широко открытого рта Мишки Каргина. Его друзья… Нет, это все ненастоящее, нет короткой очереди, после которой навсегда затих Полетаев. А вот прапорщик Шлях, после того как Антон пришел в себя, был настоящим. Антон стрелял в него дважды, и оба раза короткими очередями. Живучий, сукин сын.
Как все точно просчитано! Антон еще до подхода караульных к складу боялся не людей, а собственного мозга и нервных окончаний. Тогда он подумал: неужели расчет может быть таким точным?
Сейчас он говорил: нет. Потому что все уже закончилось, расчет оказался неверным. Закончилось все… Хотя нет, не все. В настоящее время он – более чем уравновешенный, и очередное «психо» ему не грозит. Теперь он только профи. На каком уровне – это все заслуга капитана Романова, и пенять, тем более на него, не было смысла. Теперь, как ни странно, следует, наверное, поблагодарить его.
«Спасибо, Дима».
И еще:
«Я успел, товарищ капитан. Я еще до прихода караула знал, что меня отвлекает от главного».
«Дарвин, датчик, дачник, двести… дрожжи, дротик, дубина, десант. Десант не подходит, а вот…
Да, то слово подошло как раз».
«Психо…»
«Профи…»
Из аэропорта Антон возвращался на рейсовом автобусе и вышел на конечной остановке у автовокзала. Было раннее утро. Теперь основная задача – еще раз сменить одежду и до вечера постараться держаться в людных местах.
Глава 4
Полковник Кравец прибыл в войсковую часть 14462 в начале девятого вечера. По идее он должен был лететь вместе со следственной группой Рябова, но задержался в Москве, чтобы получить необходимые для работы сведения в департаменте боеприпасов и спецхимии, улица Маросейка, 12. Поэтому он успел только на рейс 745, вылетающий из аэропорта Домодедово в 16.25. Кравец выслушал доклад Рябова, отпустил командира части и остался с руководителем следственной группы один на один. Три года тому назад он был на месте Рябова, тогда он вел следствие по факту хищений в отдельной бригаде спецназначения Генштаба ВС РФ. За время следствия выяснилось, что со складов этой части исчезло несколько сот килограммов взрывчатки, в том числе и ПВВ, пластита, 300 граммов которого превращают пятиэтажный жилой дом в груду мусора. Недоставало на складах десятков тысяч патронов, оружия и т. д. Взрывчатка со складов Главного разведывательного управления Генштаба поставлялась криминальным структурам и продавалась в «горячие точки» России. Мало того, инструкторы спецподразделения обучали боевиков правилам обращения со взрывчаткой. По ходу следствия волосы на голове Кравца покрывались инеем: хищения на складах части приобрели огромные масштабы. Тащили все, что попадало под руку: гранаты, тротиловые шашки, детонаторы… Преступная группа насчитывала около десяти человек во главе с заместителем командира части. Позже того обвинили по пяти статьям Уголовного кодекса РФ и осудили на несколько лет.
Военнослужащие, конечно, не все, но воровали. Те, кому претило воровство, разгружали вагоны на товарных станциях, подрабатывали в коммерческих киосках, толкались на рынках. А что делать, если зарплату не выдавали, магазины Военторга отпускали продукты под запись, долговые книги распухли до размеров БСЭ. Вот эти работающие, по мнению Кравца, заслуживали сострадания и уважения, а ворюги – тоже сострадания и… звонкой пули в голову.
Бесспорно, полковник ФСБ Кравец был не одинок, когда думал о том, что на военных складах гремят взрывы, чтобы замести следы очередного преступления. Не все, понятно, взрывы связаны с хищениями в вооружении, но первое, что лезло в голову, когда приходила информация об очередном взрыве, это – «замели следы». Хотя помимо преступлений есть еще обычная русская халатность.
К тому же следы преступлений часто вели в зеленые загородные районы Москвы, где высились особняки генералов стоимостью от полумиллиона долларов. В регионах дела обстояли, может, чуть поскромнее, но тоже с шиком. Начинать следствие нужно было не с этого двадцатилетнего пацана, который застрелил своих товарищей, не со склада, где пропало боевое ОВ, а с усадеб, которые понастроили командиры воинских частей.
Так думал полковник Кравец Роман Семенович, возглавивший комиссию по приказу генерал-майора Писарева № 2916 от 3.08.1997 года.
– Что вам удалось узнать об этом парне? – спросил Кравец. Он достал сигарету и прикурил от зажигалки Рябова. – Только коротко.
Подполковник тоже закурил. Не глядя в бумаги, он начал:
– Никишин Антон Николаевич, 1977 года рождения, родился в Москве, окончил среднюю школу, состоял в спортивном обществе «Динамо», кандидат в мастера спорта по самбо. До призыва на военную службу имел несколько личных встреч с военкомом своего района: просил направить его в войска спецназначения. С той же просьбой обращался в муниципальный округ Войковский и Северный административный округ. До призыва проживал с матерью, отца нет, характеристики из школы и общества «Динамо» положительные. Вот полюбуйтесь, – Рябов положил перед полковником несколько листов. – Никишин взял билет на автобус до Ульяновска – в автобусе его не было. Он пытался взять билет на теплоход до Волгограда – билета без паспорта ему не дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Напиши письмо в газету, за это тебе вышлют гонорар.
– Смейся, Михаил, смейся… Лично у меня перед глазами не лицо террориста-фанатика с похищенным ОВ, а куда более симпатичный образ: недолечившегося психа. Улавливаешь связь?
– Улавливаю.
– Вот у меня на столе последние данные 4-го управления Главной военной прокуратуры: за неполных полгода около сотни военнослужащих были осуждены, и на каждого, если разбросать трупы, приходится по одному убитому. А на каждую тысячу призывников приходится пятьдесят психов.
– Ты нашел сходный случай?
– Да сколько угодно. – Семенов порылся в бумагах. – Вот, пожалуйста, Тихоокеанский пограничный округ, рядовой Н. закончил боевое дежурство, застрелил двух пришедших ему на смену сержантов, убил своего обидчика, до кучи приговорил офицера, потом убил еще одного солдата, ранил шестерых, в том числе жену и сына начальника заставы – это когда он ворвался в его квартиру. Мальчишка через два дня умер в больнице. Бывает, конечно, когда солдаты просто бегут из части, прихватив оружие, и никого не стреляют. Один такой сбежал из гвардейского полка, его искали несколько дней, а когда задержали – прапорщик с тремя сержантами – и отобрали у него оружие, он голыми руками завалил всю группу захвата и снова скрылся. Думаю, наш Никишин ничем не лучше.
– Или не хуже, – улыбнулся Рябов.
– Или не хуже, – согласился Семенов. Он был серьезен и чуть раздражен. – Никишин – спецназовец, КМС, прошел курс диверсионно-террористической подготовки и так далее. Он – профи. Психованный профи. Что может быть хуже? Поверь мне, Михаил, этот парень доберется до нас. Он ворвется в эту комнату через окно, изобьет нас и снова скроется.
Рябов рассмеялся, глядя на серьезную мину Семенова. Майор не знал, что замдиректора ФСБ Писарев в своем кабинете написал несколько слов на клочке бумаги и дал прочитать Рябову. Тот прочел: «Никишин Антон Николаевич – ликвидировать» – и вернул записку шефу. Тот сжег ее в пепельнице.
– Все понятно? – спросил он.
Конечно, Рябов понимал все. Никишин должен быть последним человеком, который знает о хищении со склада сильнейшего боевого ОВ, которое после его применения не оставляет больных – только трупы. В этом деле не должно быть даже свидетелей. Писарев не прав в другом. Если ликвидировать Никишина, оборвется паутинка, ведущая к пауку. Ликвидировать – это, конечно, крайний вариант, Никишина нужно попытаться взять живым, живой он будет более полезен, чем мертвый. Подумав, Рябов пришел к выводу, что загружать себя работой не станет, не будет он и колебаться. Если сбежавший солдат окажется дальше расстояния вытянутой руки, он придержится директивы, если ближе, то возьмет его. Это, конечно, образно говоря.
– Да, шеф, – ответил он Писареву, – все понятно. Только я хотел бы получить письменную директиву.
– Я и дал тебе письменную.
Рябов не двинулся с места. КГБ сейчас называется по-другому, перестал существовать и Исполнительный отдел «В», куда направлялись столь деликатные просьбы, тем более что Рябов лично приговор в исполнение приводить не будет: он только в свое время отдаст команду. Поэтому настоял на своем.
Через несколько минут он имел на руках следующую директиву:
Совершенно секретно
Руководителю следственной группы
подполковнику Рябову М. А.
В одном экземпляре
Только для прочтения
Никишин Антон Николаевич – ликвидировать.
Заместитель директора ФСБ РФ
генерал-майор А. Писарев
Машинописный текст, ни числа, ни подписи, ни номера регистрации.
Писарев смотрел на него мрачно.
– Теперь доволен? – спросил он.
Отвечать «нет» сейчас не было никакого смысла, и Рябов сказал «да».
– Можешь оставить ее себе, – разрешил генерал. – Можешь размножить и расклеить на столбах. Сыщи этого сопляка быстро. Кто бы ни задержал его – МВД, пограничники, сами военные или прочая братия, – твой человек должен быть в том месте быстрее, чем он заговорит.
Еще не было никаких материалов о рядовом Никишине и хищении на складе войсковой части 14462, кроме предварительного результата оперативной ревизии, проведенной на складе. Их не было даже у самого Рябова; может быть, что-то раскопал Веригин, которому вскоре предстоит сдать все дела Рябову. Ничего не было, а Писарев уже дал директиву – уничтожить. Ничего не было, но это «ничего» было более чем серьезным.
Вспоминая разговор с Писаревым и сопоставляя его с недавними высказываниями Семенова, Рябов обозвал про себя генерала костоломом. «Поставил диагноз… Но жить будет. Пока». Потом в компанию Писарева он присоединил себя и Семенова. Последний, склонившись над материалами дела, не переставал бубнить: «Он психованный профи. Что может быть хуже?»
Глава 3
Антон Никишин вошел в зал билетных касс, когда часы показывали 00.03 Москвы. У окошек народу почти не было, несколько человек стояли у огромной карты России, безучастно глядя на паутину железных дорог.
Антон, вынув из кармана водительское удостоверение Аркадия Разгона, протянул кассиру.
– Один билет на ближайший поезд до Москвы.
Кассирша, рябоватая женщина лет сорока, не мигая, даже не раскрыв удостоверение, лениво уставилась на Антона – симпатичный, лицо волевое, взгляд открытый, над бровью мужественный шрам.
– Билеты продаются только по предъявлении паспорта.
Антон виновато улыбнулся.
– Мой паспорт сейчас на прописке.
Кассирша пожала плечами.
– Только по предъявлении паспорта.
– Но мне нужно срочно уехать.
– А мне нужно долго сидеть здесь.
– Водительское удостоверение тоже документ.
– Я работаю не в ГАИ. Попросите гаишника, может быть, он отвезет вас в Москву.
– А по военному билету можно?
Она, не спуская с Антона глаз, кивнула головой в никуда.
– Пройдите в кассу для военнослужащих.
– Скажите, а с проводником можно договориться?
– Не знаю.
– До Москвы можно добраться на электричках?
– Можно, с учетом бесконечных пересадок.
– А конкретнее не подскажете?
– Обратитесь в справочное бюро.
– А где оно?
– Позади вас.
– Большое спасибо. Я все-таки попробую договориться с проводником. Когда ближайший поезд на Москву?
– Узнайте об этом в справочном бюро.
– Оно позади меня?
– Пошел вон отсюда, – без натуги в голосе сказала кассирша, которой надоела эта перебранка, немного развлекшая ее в отсутствие очереди.
– Еще раз благодарю вас.
Антон вышел из зала в надежде, что кассирша хорошо запомнила его, и взял такси до автовокзала.
– Один билет до Ульяновска.
– Вам придется заплатить за предварительную продажу. Рейс до Ульяновска будет только утром.
– Сколько? – Антон заглядывал в окошко, улыбаясь молодой кассирше.
Она посчитала, и он заплатил за билет.
– А вас как зовут, девушка?
– Аня.
– А меня Антон. Вы не скоро заканчиваете дежурство?
– А что? – спросила она, хорошо зная продолжение.
– Ну, мы могли бы куда-нибудь поехать. У меня «четверка».
– У меня в два раза больше.
– Так когда вы заканчиваете?
– Никогда.
– Спасибо.
На выходе из автовокзала его встретили несколько человек:
– В район, в Тольятти, по цене билета на автобус.
Здесь были и частники, и таксисты, Антон выбрал такси.
– Речной вокзал.
Через двадцать минут он стоял у кассы речного порта.
– Один билет до Волгограда.
– Паспорт, пожалуйста.
– Вот, возьмите, – Антон протянул водительское удостоверение.
– Я просила паспорт.
– К сожалению, я его потерял.
– Тогда я ничем не могу помочь вам.
– Вы пьете шампанское?
– Это последний вопрос?
– Да.
– Нет, не пью.
– А как вас зовут? Меня Антон.
– Молодой человек, отойдите, пожалуйста.
– Но я же просто спросил.
– А я вам ответила. Отойдите, не мешайте работать.
Антон вышел на воздух и убедился, что таксист, который привез его, уехал. Он подошел к свободной машине.
– В аэропорт.
«Если тебе нужно уйти от наблюдения, привлеки к себе повышенное, откровенное внимание, сконцентрируй его грубо, но неожиданно, и тогда решение придет само». Так учил его командир разведроты капитан Дмитрий Романов, занимаясь с Антоном индивидуально в своей квартире. «Только не проболтайся, Антон, а то нам обоим врежут. Я вижу, ты парень правильный, я таких единицы встречал. Теперь они знаешь кто?»
«Профи», – ответил Антон.
Сейчас он уже вернулся в реальность, хотя некоторое время назад ему казалось, что он играет роль в каком-то жутком спектакле: были декорации склада с прожектором-софитом, были его друзья… Все казалось призрачным, но почему-то по-настоящему, сжимая простреленное горло, корчился в судорогах Игорек Полетаев, замертво упал Сашка Пахомов, зияла черная дыра широко открытого рта Мишки Каргина. Его друзья… Нет, это все ненастоящее, нет короткой очереди, после которой навсегда затих Полетаев. А вот прапорщик Шлях, после того как Антон пришел в себя, был настоящим. Антон стрелял в него дважды, и оба раза короткими очередями. Живучий, сукин сын.
Как все точно просчитано! Антон еще до подхода караульных к складу боялся не людей, а собственного мозга и нервных окончаний. Тогда он подумал: неужели расчет может быть таким точным?
Сейчас он говорил: нет. Потому что все уже закончилось, расчет оказался неверным. Закончилось все… Хотя нет, не все. В настоящее время он – более чем уравновешенный, и очередное «психо» ему не грозит. Теперь он только профи. На каком уровне – это все заслуга капитана Романова, и пенять, тем более на него, не было смысла. Теперь, как ни странно, следует, наверное, поблагодарить его.
«Спасибо, Дима».
И еще:
«Я успел, товарищ капитан. Я еще до прихода караула знал, что меня отвлекает от главного».
«Дарвин, датчик, дачник, двести… дрожжи, дротик, дубина, десант. Десант не подходит, а вот…
Да, то слово подошло как раз».
«Психо…»
«Профи…»
Из аэропорта Антон возвращался на рейсовом автобусе и вышел на конечной остановке у автовокзала. Было раннее утро. Теперь основная задача – еще раз сменить одежду и до вечера постараться держаться в людных местах.
Глава 4
Полковник Кравец прибыл в войсковую часть 14462 в начале девятого вечера. По идее он должен был лететь вместе со следственной группой Рябова, но задержался в Москве, чтобы получить необходимые для работы сведения в департаменте боеприпасов и спецхимии, улица Маросейка, 12. Поэтому он успел только на рейс 745, вылетающий из аэропорта Домодедово в 16.25. Кравец выслушал доклад Рябова, отпустил командира части и остался с руководителем следственной группы один на один. Три года тому назад он был на месте Рябова, тогда он вел следствие по факту хищений в отдельной бригаде спецназначения Генштаба ВС РФ. За время следствия выяснилось, что со складов этой части исчезло несколько сот килограммов взрывчатки, в том числе и ПВВ, пластита, 300 граммов которого превращают пятиэтажный жилой дом в груду мусора. Недоставало на складах десятков тысяч патронов, оружия и т. д. Взрывчатка со складов Главного разведывательного управления Генштаба поставлялась криминальным структурам и продавалась в «горячие точки» России. Мало того, инструкторы спецподразделения обучали боевиков правилам обращения со взрывчаткой. По ходу следствия волосы на голове Кравца покрывались инеем: хищения на складах части приобрели огромные масштабы. Тащили все, что попадало под руку: гранаты, тротиловые шашки, детонаторы… Преступная группа насчитывала около десяти человек во главе с заместителем командира части. Позже того обвинили по пяти статьям Уголовного кодекса РФ и осудили на несколько лет.
Военнослужащие, конечно, не все, но воровали. Те, кому претило воровство, разгружали вагоны на товарных станциях, подрабатывали в коммерческих киосках, толкались на рынках. А что делать, если зарплату не выдавали, магазины Военторга отпускали продукты под запись, долговые книги распухли до размеров БСЭ. Вот эти работающие, по мнению Кравца, заслуживали сострадания и уважения, а ворюги – тоже сострадания и… звонкой пули в голову.
Бесспорно, полковник ФСБ Кравец был не одинок, когда думал о том, что на военных складах гремят взрывы, чтобы замести следы очередного преступления. Не все, понятно, взрывы связаны с хищениями в вооружении, но первое, что лезло в голову, когда приходила информация об очередном взрыве, это – «замели следы». Хотя помимо преступлений есть еще обычная русская халатность.
К тому же следы преступлений часто вели в зеленые загородные районы Москвы, где высились особняки генералов стоимостью от полумиллиона долларов. В регионах дела обстояли, может, чуть поскромнее, но тоже с шиком. Начинать следствие нужно было не с этого двадцатилетнего пацана, который застрелил своих товарищей, не со склада, где пропало боевое ОВ, а с усадеб, которые понастроили командиры воинских частей.
Так думал полковник Кравец Роман Семенович, возглавивший комиссию по приказу генерал-майора Писарева № 2916 от 3.08.1997 года.
– Что вам удалось узнать об этом парне? – спросил Кравец. Он достал сигарету и прикурил от зажигалки Рябова. – Только коротко.
Подполковник тоже закурил. Не глядя в бумаги, он начал:
– Никишин Антон Николаевич, 1977 года рождения, родился в Москве, окончил среднюю школу, состоял в спортивном обществе «Динамо», кандидат в мастера спорта по самбо. До призыва на военную службу имел несколько личных встреч с военкомом своего района: просил направить его в войска спецназначения. С той же просьбой обращался в муниципальный округ Войковский и Северный административный округ. До призыва проживал с матерью, отца нет, характеристики из школы и общества «Динамо» положительные. Вот полюбуйтесь, – Рябов положил перед полковником несколько листов. – Никишин взял билет на автобус до Ульяновска – в автобусе его не было. Он пытался взять билет на теплоход до Волгограда – билета без паспорта ему не дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9