Часы в Чедзое пробили один раз.— Разве это не восхитительно? — прошептал сэр Гервасий (мы с ним вместе перебрались на другую сторону Лангмурского рейна). — Я никогда не испытывал таких сильных ощущений.Я ответил несколько холодно:— Вы говорите так, как будто дело идёт о бое быков и петухов. Мы принимаем участие в торжественном и печальном событии. Победит тот, кому суждено победить, но в эту ночь английская почва обагрится английской кровью.— Ну, что ж! Больше места будет для тех, кто останется в живых, — ответил он легкомысленно. — Поглядите-ка, как горят в тумане неприятельские костры. Как это вам приятель моряк советовал? Он, кажется, хотел, чтобы мы взяли врага на абордаж? Вы передали этот совет полковнику?— Теперь не время шуток и смеха, — ответил я серьёзно. — Я уверен в том, что немногие из нас увидят завтрашний восход солнца.— Да мне вовсе неинтересно глядеть на солнечный восход, — ответил он со смехом. — Как вчера солнце восходило, так зайдёт и завтра. Черт возьми, я ни разу в своей жизни не вставал с постели, чтобы видеть восход солнца, но зато я его раз видел, этот восход, отправляясь спать.— Может быть, я паду на поле битвы, — сказал я. — На этот случай я уже дал поручения другу Рувиму; он исполнит то, о чем я его просил. Приятно идти на смерть и сознавать, что твоё последнее прости будет передано твоим любимым и любящим тебя. Не могу ли я и вам оказать такую же услугу?Сэр Гервасий задумался и произнёс:— Что ж, пожалуй. Если я умру, вы можете сказать Араминте… впрочем, нет, оставьте бедную девку в покое. Зачем её удручать известиями, от которых она будет плакать? Вот другое дело маленький Том Чичестер. Он с удовольствием послушает про потеху, которую мы устроили в Сомерсете. Если будете в Лондоне, непременно отыщите его. Сделать это нетрудно: он ежедневно между двумя и четырьмя бывает в «Кокосовом дереве». Кроме того, мне хотелось бы порекомендовать вашему вниманию тётушку Боттеворз. Во время оно она была замечательной кормилицей; но теперь она уже состарилась и её приходится кормить саму.— Если я останусь жив, а вы падёте, я сделаю для неё все, что могу. Что вы скажете мне ещё?— Скажу вам следующее: если, приехав в Лондон, вы вздумаете себе заказывать жилет, заказывайте его у Хаккера у собора святого Петра. Конечно, это не Бог весть какое важное сообщение, но вы мне потом скажете спасибо. Да, вот ещё что: есть у меня парочка безделушек, так вот я хотел бы их подарить хорошенькой пуританке, когда ваш друг поведёт её к алтарю. Черт меня возьми, если эта пуританка не заставит Рувима читать назидательные книги!В эту минуту к нам подъехал Саксон. Сэр Гервасий обратился к нему:— Что это мы тут остановились, полковник? Торчим в болоте, словно цапли.— Перестраивают передовую линию для атаки, — ответил Саксон. — Черт возьми! Неприятельский лагерь ничем не защищён от нападения. Дайте мне только тысячу двести человек хорошей конницы! Дайте мне только на один час Пандурский полк Вессенбурга! Да я бы вытоптал весь их лагерь так, как град вытаптывает ржаное поле.— А разве нашу конницу нельзя пустить в дело? — спросил я.Старый солдат презрительно фыркнул.— Если это сражение будет выиграно нами, — сказал он, — то только благодаря пехоте. Чего ждать от такой кавалерии, как наша? А вы, господа, держите солдат в полной боевой готовности. На нас, того и гляди, нападут королевские драгуны. Фланговая атака падёт всею тяжестью на вас.Мы занимаем почётный пост.Я всмотрелся в темноту и ответил:— Но вправо от нас я вижу войско.— Да, это таунтоновские горожане и крестьяне из Фрома. Наша бригада прикрывает правый фланг. Ближайшими к нам являются углекопы из Мендикса. Товарищи они прекрасные; они стоят сейчас по колено в грязи. Если они и сражаться будут так, как валяются в грязи, то ничего лучшего и ждать нельзя.— Ну, — заметил я, — надо надеяться, они будут сражаться как следует. Однако войска тронулись.— Да-да, час настал! — радостно воскликнул Саксон. Он обнажил саблю и, обернув рукоять платком, взмахнул ею в воздухе.Медленно и молчаливо двинулись мы вперёд в густом тумане. Ноги солдат скользили и тонули в чёрной грязи. Несмотря на то что мы соблюдали все предосторожности, движение такого большого количества людей не могло совершаться без шуму. Топот тысячи ног гулко раздавался в ночном воздухе. Впереди в тумане мелькали красные огоньки. То были сторожевые костры неприятельского лагеря.Наша конница двигалась впереди тесной сомкнутой колонной.И вдруг в ночной темноте раздались громкие крики, затем выстрелы из карабина, и мы услыхали топот скачущих лошадей. Выстрелы стали повторяться, отдаляясь и замирая. Мы поняли, что наша армия достигла передовых постов неприятеля, которые и подняли тревогу.Наша конница с криком «ура!» бросилась вперёд. Пехота последовала бегом за нею. Таким образом мы пробежали двести или триста ярдов. Рёв королевских рогов раздавался уже совсем рядом с нами.И вдруг наша скакавшая впереди конница остановилась, а за нею, остановилась и вся наша армия.— Святая Мария! — воскликнул Саксон, пробираясь вперёд, чтобы уяснить себе причину остановки. Мы последовали за ним.— Мы должны во что бы то ни стало двигаться вперёд! — кричал Саксон. — Остановка может погубить все дело!— Вперёд! Вперёд! — кричали мы с сэром Гервасием, размахивая руками.— Бесполезно, господа! — закричал кавалерийский корнет, в отчаянии ломая руки. — Мы Преданы! Нам изменили! Перед нами широкая канава в двадцать футов шириною. Перейти её невозможно!— Пустите-ка меня вперёд! — крикнул баронет. — Я вам покажу, как надо прыгать через такие канавы. Ну, ребята, кто за мною?Один из кавалеристов подскакал к сэру Гервасию и схватил его коня за повод, воскликнув:— Ради Христа, сэр, не делайте этого. Сержант Секстон только что перед вами попробовал перескочить через канаву. И конь, и всадник пошли ко дну.— Надо посмотреть, в чем дело! — кричал Саксон, пробиваясь через толпу кавалеристов.Мы последовали за Саксоном и через минуту очутились на берегу огромной канавы, которая мешала нашему движению вперёд.До сих пор я не могу понять, как случилось это великое несчастье. Одни говорили, что это вышло случайно, по словам других выходило, что мы стали жертвой измены. Я слышал потом, что эта канава, называемая Бруссекским рей-ном, в обыкновенное время не отличается ни шириной, ни глубиной. Жители болот не обращают на неё никакого внимания. Превратилась же она в непроходимый ров по случаю непрерывных дождей. Другие говорили, что наши проводники сбились в тумане с пути и пошли не той дорогой и что, идя другим путём, мы могли бы добраться до лагеря, не встречая никаких канав.Как бы то ни было, мы очутились перед широким, чёрным и ужасным рвом. Ширины в нем было двадцать футов, а посредине торчала из воды каска злополучного сержанта. Эта каска точно предостерегала всех, кто хотел бы перейти Бруссекский рейн вброд.— Но должен же быть где-нибудь переход! — бешено закричал Саксон. — Каждая минута проволочки дороже врагу эскадрона конницы! Где милорд Грей? Наказали ли проводника?— Проводника майор Голлис бросил в канаву, — ответил молодой корнет, — а милорд Грей отправился вдоль берега искать брода.Я взял из рук одного пехотинца пику и погрузил её в чёрную, жидкую грязь канавы. Сам я влез в грязь по пояс, а Ковенанта вёз за собою в поводу: Но нигде, решительно нигде я не мог нащупать дна.— Эй, малый! — крикнул Саксон, хватая одного из кавалеристов за руку. — Мчись скорей в тыл! Скачи так, как будто тебя черти подгоняют. Веди сюда два фургона; мы попробуем замостить эту проклятую лужу.— Если бы хоть часть из нас могла перейти на тот берег, мы могли бы дождаться помощи, — произнёс сэр Гервасий.Между тем всадник, исполняя приказание Саксона, мчался назад.По всей линии раздавался рёв бешенства, что свидетельствовало о том, что вся армия наткнулась на то же препятствие. А по ту сторону канавы били барабаны, ревели рога, слышны были голоса офицеров, строивших свои полки. Тревога распространялась чрезвычайно быстро. В Чедзое, в Вестонзойланде и других деревнях направо и налево от нас загорались сигнальные костры. Децимус Саксон ездил взад и вперёд вдоль канавы, извергая иностранные ругательства-и скрежеща зубами от бешенства. По временам он поднимался на стременах и грозил кулаком по направлению неприятеля.— За кого вы стоите? — раздался хриплый голос из тумана.— За короля! — проревели в ответ наши крестьяне.— За какого короля? — спросил тот же голос.— За короля Монмауза!— Задайте им хорошенько, ребята! — послышалось снова.И целый ураган ружейных пуль запел и засвистел над нашими головами. Мгла словно разверзлась, и в пламени я увидал, как обезумевшие раненые лошади метались по лощине. Наши всадники делали усилия, чтобы остановить их. Но, как говорили некоторые, эти усилия были не особенно энергичны. Наша конница, обескураженная происшествием у канавы, упала духом и была рада случаю, чтобы показать пятки врагу. Милорд Грей держал себя в этом случае, как подобает храброму воину. Он сделал все от него зависящее, чтобы остановить бегущую конницу. Но усилия его были напрасны. Наши эскадроны помчались назад, давя пехоту и утопая в болоте. Всю тяжесть сражения пришлось вынести одним пехотинцам.— Ложись на землю! — скомандовал Саксон громовым голосом, который покрывал собою треск мушкетов и вопли раненых.Пиконосцы и косиньеры, повинуясь команде, бросились на землю, а мушкетёры, стоя на коленях, стреляли в темноту, целясь в те места, где блестели фитили неприятельских. мушкетов. Перестрелка шла по всей линии. Короткие, быстрые залпы солдат отвечали на беспрерывный и беспорядочный рёв крестьянских мушкетов. На дальнем фланге нашей армии выдвинули на передовую линию наши четыре орудия, и до нас доносился их глухой рёв.Наш храбрый священник мэстер Иосия Петтигрью ходил между рядами солдат и говорил:— Пойте, братие, пойте и призывайте Господа в день вашего испытания.Повинуясь этому приказанию, наши люди громко запели хвалебный гимн. Скоро он превратился в громовой хор, ибо был подхвачен таунтоновскими горожанами, стоявшими направо от нас, и углекопами, стоявшими налево. Услышав эти звуки, солдаты по ту сторону канавы подняли дикое «ура!», и весь воздух наполнился кликами.Наши мушкетёры стояли на самом берегу Бруссекского рейна. Королевские войска также подошли к рейну очень близко, так что расстояние между враждующими армиями было очень незначительно, всего каких-нибудь пять пик. Рейн мешал дальнейшему движению, и поэтому открылась ожесточённая стрельба. Хлопья огня летали над нашими головами, лица наши горели. Весь воздух был наполнен звуками, пули летали во всех направлениях. К счастью, однако, раненых и убитых у нас было очень немного, ибо королевские солдаты метились чересчур высоко. Мы старались изо всех сил пристреляться. Саксон, сэр Гервасий и я объезжали ряды стоявших на коленях стрелков и направляли прицел.— Стреляйте спокойно и медленно, — говорил Саксон. По ту сторону рейна стали раздаваться крики и стоны, по которым мы поняли, что стреляем удачно.— Мне кажется, что мы можем удержаться здесь. Их огонь слабеет, — сказал я Саксону.— Я боюсь их конницы, — ответил Саксон, — если конница стоит вон в тех деревушках во фланге, значит ей канава не помешает. Я жду драгун с минуты на минуту.Сэр Гервасий подъехал к самому краю рейна, остановил лошадь и галантно раскланялся с офицером, который подъехал к противоположному краю рва.— Послушайте-ка, сэр! — крикнул он. — Скажите нам, с кем мы имеем честь сражаться? Это не гвардейская пехота?— Это Домбартонский полк, сэр, — крикнул в ответ офицер, — мы постараемся, чтобы вы всегда помнили о встрече с нами.— А мы постараемся перепрыгнуть через канаву, — ответил сэр Гервасий, — нам очень хочется познакомиться с вами поближе.Сэр Гервасий дал шпоры лошади, которая вместе со всадником полетела прямо в рейн. Солдаты заревели от восторга. Немедленно же человек шесть наших мушкетёров бросились в рейн и, увязая в грязи по пояс, вытащили оттуда баронета. Но конь, подстреленный врагами, погиб.Баронет поднялся на ноги и произнёс:— Это не беда. Теперь я буду сражаться пешим, как мои храбрые мушкетёры.Солдаты наши, услыхав эти слова, крикнула «ура».А перестрелка становилась все ожесточённее. Я да и многие из нас прямо диву давались, глядя на наших храбрых крестьян. Пули они себе клали в рот и, степенно заряжая мушкеты, спокойно стреляли из них. Они вели себя как настоящие, опытные воины. Они оказались достойными противниками лучшего в Англии полка.Над болотом показался серый свет утра, а сражение все оставалось нерешённым. Туман висел над землёй перистыми хлопьями, от выстрелов образовалась и повисла над рей-ном чёрная туча. Иногда эта туча разрывалась, и тогда мы видели по ту сторону канавы бесконечный ряд красных мундиров. Точно перед нами стоял какой-то батальон великанов. Порох ел мне глаза и щипал губы. Наши солдаты стали падать кучами, ибо при утреннем свете враги целились гораздо лучше. Убит был, между прочим, и наш добрый капеллан Иосия Петтигрью. Он упал в то время, как пел псалом.— Хвала и благодарение Богу! — воскликнул он и отошёл в вечность вместе со многими своими прихожанами.Убиты были также Виллиамс и унтер-офицер Мильсон. Это были лучшие солдаты в роте. Тяжелораненые обнаруживали необычное мужество: уже лёжа на земле, они продолжали заряжать мушкеты и стрелять. Близнецы Стокелеи из Сомертона, подававшие большие надежды молодые люди, лежали безмолвные и неподвижные в траве с лицами, обращёнными к серому небу лежали они рядышком. Они были неразлучны в жизни, и смерть их также соединила…Трупы виднелись всюду, раненых была масса, но несмотря на это наши солдаты продолжали оставаться на своих местах. Саксон на своей гнедой лошади двигался между рядами, ободряя и хваля воинов. Крестьяне верили в своего сурового, бесстрастного вождя безгранично. Один его вид вливал в них надежду.Те из моих косиньеров, которые знали, как управляться с мушкетом, бросились вперёд и заняли места павших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71