Сперва говорили о заработках слесарей на столичных автосервисах, затем о выпивке. Но эта тема как-то быстро сама собой выдохлась. Накануне Артем Чулков скромно отметил свой двадцатипятилетний юбилей, поздним вечером в полном одиночестве выкачал большую бутылку водки. Теперь он томился похмельем, и водочный диспут не находил в душе приятного живого отклика. Чулков сплюнул на траву белую тягучую слюну и пригладил огромной лапой рыжую коротко стриженую голову.
– Хватит об этом. Давай о бабах что ли.
Помощник Чулкова Коля Рогожкин понимающе кивнул.
– Как скажешь. Рассказывай о бабах.
Чулков откашлялся в кулак и начал короткий, минут так на десять, рассказ о разорительной для себя связи с одной очень интересной потаскушкой. Начал с присказки:
– Чем больше женщин, тем меньше денег – это арифметика…
Свое повествование он закончил словами:
– Когда я встретил эту суку через год, ее нос совсем провалился. От сифилиса. Губы черные…
Рогожкин поморщился так, что под шапочкой зашевелились уши.
– Тьфу ты. Давай больше не будем о бабах, – сказал он. – Лучше снова о заработках. Или о евреях. Или о чем хочешь.
Чулков, как старший и более опытный из друзей, пять дней назад получил заказ. Нужен новенький «Мерседес» Е-класса. Объем двигателя, цвет значения не имел. Главное – пригнать машину в гараж перекупщика Рифата не позднее, чем через шесть дней. Аванс на месте. Окончательный расчет через неделю, когда машина, перекрашенная, с перебитыми номерами, с новыми документами уйдет к покупателю. Надбавка за срочность двадцать процентов. И еще можно поторговаться.
«Почему именно Мерс Е-класса? – спросил Чулков Рифата – Почем, скажем, не С-класса?». «Когда ты отучишься задавать идиотские вопросы? – Рифат покачал головой. – Один умник вроде тебя, только с деньгами, хочет иметь именно такую машину. „Мерс“ с круглыми фарами. Дались ему эти фары. Так сделаешь или нет?». Чулков молча кивнул головой. Заказ принят.
Такие поручения доводилось выполнять и прежде. Чулков думал, что и на этот раз осечки не получится. Он уже месяц держал на прицеле армянина, недавно купившего такую машину. Армянин оставлял свою красавицу у подъезда, и сигнализация в тачке довольно простая, с такой долго возиться не придется. Однако, как дошло до дела, армяшка вместе с «Мерседесом» неожиданно исчез.
Чулков навел справки. Оказалось, клиент уехал по гостевому приглашению то ли в Штаты, то ли в Израиль. А машину продал какому-то земляку. Пришлось искать другие варианты. Но они, эти варианты, отпадали, как желтые листья с сохлой ветки. Чулков обзвонил всех знакомых. Облом, облом, облом… И вот они здесь, возле бензозаправки. Их шанс – один из тысячи. Или того меньше?
* * *
– Сегодня не наш день, – Рогожкин посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. – Зря только тут мерзнем. Уже третий час пошел. И все мимо. Надо уходить.
Чулков мысленно согласился со словами Рогожкина, но в слух возразил.
– Если долго не везет… Значит, на скоро фарт покатит.
– Через час я умру от обморожения.
– Слушай, с меня неустойку возьмут, если завтра тачки не будет в гараже у Рифата, – голос Чулкова сделался тусклым. – Я ведь подписался на это дело. Он на меня все концы повесит.
– Забудь ты об этом. Подписался… Концы повесит, стрелки переведет… Неустойка какая-то… Херня все это.
– Ну, может, неустойку платить не придется. Но хороших заказов мы еще как минимум полгода не увидим. В наказание.
– И хрен с ним, с Рифатом, с этой мордой, – сказал Рогожкин. – И с его заказами долбанными. Сам пусть этим занимается. Почему грязная работа достается нам, а он стрижет купоны?
Продолжая сидеть на корточках, он поднял воротник короткой матерчатой куртки на синтепоне, натянул на уши вязаную шапочку.
Разноцветные огоньки мигали над бензоколонкой, переливались, отражаясь в мокром асфальте. Это электрическое великолепие дополняли два рекламных щита с верхней подсветкой. Женщина оператор, следуя указаниям своего работодателя, включила иллюминацию ровно в одиннадцать вечера. Бензоколонка, расположенная на открытом месте, хорошо просматривалась со всех четырех сторон, огоньки стали видны издали, однако ажиотажа не возникло и «Мерседесы» поблизости не наблюдались.
Время от времени, с интервалом в три-пять минут, к станции подъезжали легковушки, владельцы которых, вставив «пистолет» в бензобак, подходили к окошку, рассчитывались, заправляли автомобили. Через пару минут машины растворялись в темноте. Чулков проводил взглядом «Вольво», снова сплюнул под ноги, вслух ответил на собственные мысли.
– Дрянь, старье ржавое.
Он встал на ноги, чтобы немного размяться, сделал несколько шагов взад-вперед, поежился, снова присел на корточки. Достав из кармана самодельный нож с шестнадцатисантиметровым очень узким клинком из нержавеющей стали, деревянной рукояткой и навершием из кованой латуни, он стал вертеть нож в руках. Затем, держа большим и указательным пальцем за рукоятку, опустил вниз острие. Разжал пальцы, нож, сверкнув двухсторонней заточкой клинка, воткнулся в сырую землю.
– Ничего перышко? – спросил Чулков.
– Не носил бы ты его с собой. А то по пьяни ударишь кого.
– Коля, запомни: пером не бьют, пером суют.
Чулков вытер нож о темные брюки, спрятал его во внутреннем кармане куртки. Рогожкин поочередно зажимая ноздри носа большим пальцем, высморкался, достал сигареты. Прикрывая ладонью огонек зажигалки, он глубоко затянулся, но так и не почувствовал тепла, только неприятную горечь на сухих губах.
Чулков потер ладони, глянул в сторону и прищурился, как тигр перед прыжком. Клюнуло.
«Мерседес» темно синего цвета медленно подъехал к станции. Мужчина средних лет невысокого роста выбрался из машины, и даже не потрудился захлопнуть за собой дверцу. Его светлая шерстяная куртка в свете мигающих разноцветных огней отливала всеми красками радуги. Вставил «пистолет» бензонасоса в бак, мужчина неторопливо подошел к будке, пригнул голову, что-то сказал оператору, полез за кошельком.
* * *
Водитель, расплатившись за бензин, возвращался к машине. Он смотрел себе под ноги, засовывая в глубокий внутренний карман куртки кожаное портмоне с серебряными уголками. Расчет с оператором занял ровно пятьдесят секунд.
Этого времени Чулкову хватило, чтобы выскочить из кустов, пригнувшись так низко, что руки едва не волочились по асфальту, добежать до автомобиля, заглянуть в салон. Никого. Хозяин тачки даже ключи не вынул, оставил в замке зажигания. Чулков встал во весь свой прекрасный рост, обошел машину сзади.
Водитель, наконец, засунул бумажник в карман, поднял глаза и застыл на месте. До «Мерседеса» оставалось всего несколько шагов. Но дорогу преграждал здоровый парень с короткой рыжей шевелюрой. Парень доброжелательно улыбался. Но улыбка получилась жалкой, да и Чулков оказался слишком плохим психологом.
– Здравствуйте, – он продолжал с усилием улыбаться. – Сегодня ровно год, как открылась наша бензоколонка. Мы хотим подарить вам набор гаечных ключей. Как юбилейному покупателю. Абсолютно бесплатно. Задаром.
Мужчина поправил на носу очки с бесцветными стеклами без оправы. Он, как всякий разумный человек, которому предложили получить товар за бесплатно, испытал душевное неудобство, похожее на испуг. Даже отступил на шаг. Не очень верится, что такой рыжий амбал с идиотической улыбкой здесь трудится. Что этот идиот способен получить работу даже на паршивой бензоколонке. Мужчина секунду раздумывал, не позвать ли на помощь охранника, но так и не принял решение.
Чулков был выше своего оппонента на полголовы, поэтому чувствовал себя уверенно. Он шагнул вперед.
– Бесплатные гаечные ключи. Как юбилейному…
Мужчина свел брови, раздраженно махнул рукой, не дав Чулкову договорить.
– Спасибо. Мне не нужны никакие ключи. Тем более бесплатные.
– Вы их еще не видели…
– И не увижу. Не хочу.
Времени на дальнейший диспут не осталось. Если продолжать разговор, можно все испортить окончательно.
Чулков коротко развернулся и слева ударил мужчину в нижнюю челюсть. Но тот оказался готов к нападению. Он успел выбросить вперед правую руку. Кулак Чулкова пробил эту защиту, но лишь скользнул по челюсти противника, задел щеку, ушел вверх.
Зато боковой удар справа пришелся точно в ухо. Блеснули очки, слетевшие с носа мужчины. Но, как ни странно, противник Чулкова, видимо, имевший навыки и опыт кулачного боя, устоял на ногах. Мало того, отступив назад, он довольно чувствительно пнул Чулкова носком ботинка в опорную ногу. Чулков даже не почувствовал острой боли, он на мгновение просто растерялся. Он не ждал сопротивления от человека средних лет, к тому же находившегося в более низкой весовой категории. Никак не рассчитывал, что тот устоит на ногах, пропустив такой жестокий удар.
Мужчина сунул руку в карман куртки. Он дернул кверху локоть, но рука почему-то не вылезала из кармана. Чулков понял, что сейчас его ход. Последний ход. Треснули, рассыпались очки, раздавленные чьим-то каблуком.
Чулков успел выхватить нож и ударил первым.
Тонкий клинок вошел слева точно под пятое ребро. Мужчина тонко вскрикнул, вытащил правую руку из кармана, схватился за грудь. Чулков резко дернул рукоятку ножа вверх. Клинок обломился, остался в груди владельца «Мерседеса». Мужчина снова вскрикнул, на этот раз совсем тихо. Плюнул кровью, пискнул и, закатив глаза, повалился спиной на асфальт.
* * *
Рогожкин на ватных, занемевших от долго сидения на корточках ногах дошагал до будки в тот момент, когда от нее отходил водитель синего «Мерседеса». Подойдя на расстояние шага к окошечку, он широко распахнул куртку, стараясь загородить оператору весь обзор. Женщина подняла на Рогожкина глаза, похожие на бесцветные пуговицы. Он, обдумывая вопрос, стянул с головы шапочку, сунул ее в карман и поскреб затылок. Странно действует холод. До костей промерзнув на осеннем ветру, Рогожкин стал туго соображать. Чтобы сформулировать простейший вопрос, требовалось огромное умственное напряжение.
– У вас есть этот, как там его, – Рогожкин наморщил лоб. – Как там его, черт… Моторное масло у вас есть?
Придумывая и задавая свой вопрос, он разглядывал через стекло помещение бензозаправочной станции. Виден письменный стол, за которым сидит женщина. На столе кассовый аппарат, навалены какие-то бумажки, поверх них журнал с кулинарными рецептами.
Рогожкин кожей чувствовал, какие-то события сейчас происходят за его спиной. Но оборачиваться, смотреть назад нельзя. Это может насторожить оператора. Она тоже захочет посмотреть, что там…
– Масло? – переспросила женщина, будто плохо слышала вопрос.
– Да, да, – кивнул Рогожкин. – Масло. Машинное масло.
– Вон, перед вами. На витрине.
Рогожкин повернул голову направо, куда показывала пальцем женщина. Действительно, рядом с окошком оператора оборудована небольшая витрина, где на полках расставлены фляжки и канистры с маслами, присадками и автокосметикой. Он сделал вид, что разглядывает товар, а сам наблюдал за внутренним помещением.
Комната небольшая. В углу на тумбочке маленький телевизор. У стены рядом с телевизором стоит гладкоствольное помповое ружье. В экран неподвижным взглядом уставился усатый охранник. Он, одетый в камуфляжную форму, подпоясанный ремнем, имел бы весьма бравый вид. Но дело портил натягивающий пятнистую курку отвислый живот.
Рогожкин услышал за своей спиной несколько коротких реплик, какую-то непонятную возню.
– А антифриз есть?
Рогожкин придвинулся вплотную к окошечку и еще шире распахнул полы куртки. Лишь бы чертова баба ничего не услышала. Слава Богу, телевизор включен. Нет, ничего она не услышит. А охранник слишком далеко сидит от окошечка.
За спиной Рогожкина раздался тонкий крик, похожий на женский. Рогожкин, мгновенно сориентировавшись, выхватил из кармана носовой платок и высморкался так громко и смачно, что нос мгновенно покраснел. Женщина глянула на покупателя удивленно. Казалось, она не могла понять, как страдающий насморком человек может издавать подобные, похожие на женский крик звуки. Рогожкин развернул в руке сопливый платок, словно искал на нем сухое место, чтобы снова высморкаться. Он доброжелательно улыбнулся.
– Антифриз…
– Да вон же все на витрине, – женщина поморщилась. – Смотрите сами.
– Спасибо, спасибо. Большое спасибо.
«Лишь бы сейчас никто не подъехал, – думал Рогожкин. О, Господи. Лишь бы никто не подъехал. Господи, помилуй. Лишь бы пронесло».
* * *
Чулков, ухватил мужчину за щиколотки ног, задрал их до уровня своей груди и потащил тело к кустам.
Чулков шел спиной вперед, волоча за собой мужчину, оказавшегося слишком тяжелым для своей весьма скромной комплекции. По мокрому асфальту тянулась кровавая, казавшаяся черной, полоса. За кустами Чулков, разжал руки. Присев на корточки, потрогал кончиками пальцев шею своей жертвы, слева, под нижней челюстью. Пульса, разумеется, нет. Что ж, с длинным клинком в груди, под пятым ребром, люди не живут. Точнее, живут, но не долго.
Мужчина лежал на спине, уставившись широко распахнутыми глазами в небо, словно внимательно считал звезды в его холодной темноте, и никак не мог их сосчитать, сбивался. На груди, на белой рубашке выросло темное пятно почти правильной круглой формы. Чулков, преодолевая страх и брезгливость, обшарил внешние карманы светлой шерстяной куртки. Так и есть – пистолет. В темноте и не разберешь, что за модель, ясно, что иностранный. Чулков сунул пистолет за пазуху.
Мужик, обороняясь, хотел пристрелить его. Но пистолет, видимо, зацепился курком или выступом рукоятки за подкладку куртки. В распоряжении Чулкова оказалась лишняя секунда. Вроде бы, фора во времени небольшая, но она-то все и решила. Чулков не оплошал, не промахнулся. Он хотел пошарить и во внутренних карманах светлой куртки, но побоялся испачкать руки кровью.
Чулков видел, как Рогожкин топчется у окошечка бензоколонки, разговаривает с оператором. Трясет в руках какую-то прозрачную пузатую бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8