Огромная лапа Сизого легла на Танино плечо. Пре
жде чем что-либо сообразить, Веня уже скидывал эту лапу с худенького плеч
а, а через минуту завязалась жестокая молчаливая драка.
Сизый дрался отчаянно, но физически был слабее Волкова, менее ловок и уве
ртлив. Веня довольно быстро уложил блатаря на обе лопатки, отделавшись р
ассеченной губой и разбитыми костяшками пальцев.
Теперь они с Таней Костылевой «дружили». В десятом классе было несколько
таких парочек. Ритуал этой школьной «дружбы» состоял в том, что мальчик и
девочка гуляли по улицам, ходили в единственное в городе кафе «Мороженое
», сидя в последнем ряду кинотеатра, тискали друг друга и целовались, пыхт
я и не смея зайти дальше запретной черты, которая была определена вполне
конкретно: ниже пояса.
Веня понимал, что жгучие подробности о «телках-метелках», которые смаку
ются одноклассниками на пустыре за школой под портвешок и сигаретку, все
го лишь плоды болезненных юношеских фантазий. Когда какой-нибудь прыщав
ый сердцеед таинственным шепотом вещал о своей очередной победе, Веня ел
е сдерживал презрительный смех.
«На самом деле, Ц думал он о восторженном рассказчике, Ц ты невинен, как
новорожденный ягненок. Во-первых, тебе негде этим заниматься. Ты живешь в
коммуналке с фанерными стенами, вас там пятеро в одной комнате, и твоя вре
дная бабка постоянно дома. Во-вторых, у тебя лицо в прыщах и изо рта воняет.
И в-третьих, ты все рассказываешь не правильно. Уж я-то знаю».
Вене казалось, что после истории с пухленькой Ларочкой он знает все…
Хотя сам он жил не в коммуналке, вредной бабки не имел и родители его целым
и днями пропадали на работе, у него с Таней Костылевой возникла масса про
блем. Она никак не хотела приходить к нему домой и к себе не приглашала.
Ц Понимаешь, Венечка, Ц говорила она, Ц ты мне очень нравишься. Но всему
свое время. Сначала надо как следует узнать друг друга, пойдем лучше прос
то погуляем, поговорим. И потом, вдруг твоя мама случайно придет с работы,
ты не обижайся, но я ее боюсь немножко. Она такая строгая у тебя, такая прав
ильная.
Зимой по сибирскому городу особенно не погуляешь.
Иногда грелись в кинотеатре, иногда в подъездах. Каждый раз, оставаясь с н
ей наедине, Веня жадно впивался ртом в ее мягкие солоноватые губы, пыталс
я проникнуть горячими, даже на лютом морозе, ладонями под кроликовую шуб
ку, под толстый вязаный свитер. Она сопротивлялась, но лишь слегка, для при
личия.
Ц Не надо, Венечка, ну не надо, Ц говорила она, прильнув к нему всем телом
и подставляя губы для поцелуя.
Ему иногда становилось противно: она тоже врала, как все, прикидывалась н
едотрогой. Она нарочно возбуждала его, томила, заставляла пыхтеть и тяже
ло дышать. Он начинал ненавидеть ее в такие минуты, ему хотелось сделать е
й больно, очень больно, чтобы она стала брыкаться и извиваться в его руках
, как когда-то пухленькая Ларочка. Ему часто снилось, как он наваливается
на Таню, придавливает к земле, сдирает одежду.
Ему бывало страшно даже во сне. Его сжигал изнутри тяжелый, звериный голо
д, он чувствовал, что если не утолит его, если не сделает очень больно само
й красивой девочке в классе Тане Костылевой, то умрет, сгорит изнутри.
Все вокруг думали, что у них с Таней любовь. И она так думала. Только один Ве
ня знал, что на самом деле люто ненавидит свою нежную подружку.
Он ждал весны, тепла, когда можно будет гулять вечерами в диком парке над Т
оболом. Чем доверчивей и нежней была с ним Таня, тем сильней он ее ненавиде
л… Если бы кто-нибудь спросил его: «За что?», он не сумел бы ответить. И само
му себе он не собирался отвечать на этот разумный вопрос. Его лютый голод
был важнее любых вопросов.
Он ждал, затаившись, как зверь перед прыжком, терпеливо сносил Танину стр
асть к общепринятым ритуалам и сопливым сказкам про любовь до гроба. Он и
нтуитивно боялся спугнуть глупенькую романтическую девочку.
Ц Венечка, ты меня любишь? Ц спрашивала она таинственным шепотом.
Ц Да, Танечка, я тебя очень люблю, Ц нежно выдыхал он в ее маленькое розов
ое ушко.
Ц Венечка, ты самый лучший, самый сильный, я ужасно тебя люблю. Ц Светлов
олосая голова утыкалась ему в плечо, легкая ладошка нежно сжимала его го
рячие пальцы…
Весна в Тобольск приходила поздно, но всегда бывала бурной и быстрой. Лед
оход на Тоболе и Иртыше шел величественно, празднично. В ясные дни крупны
е медленные льдины причудливо преломляли солнечный свет, дробились в че
рной тяжелой воде, и на месте разломов иногда сверкала яркая радуга.
Потом начиналось половодье, две царственных сибирских реки, сливаясь в с
таром городе, выходили из берегов, вместе с первыми настоящими майскими
дождями смывали остатки снега. Но в тайге, в низинах, снег мог лежать и до и
юня.
До конца июня, до выпускного вечера, Таня Костылева играла в свои романти
ческие игры. Она никак не соглашалась пойти гулять далеко, в дикий парк на
д Тоболом.
Ц Ты такой горячий, Венечка, Ц говорила она, опуская свои ярко-синие гла
за, Ц вот не сдержимся мы с тобой, вдруг я забеременею… А это рано пока, мы
еще сами дети. Нам надо дальше учиться.
На выпускной вечер принесли много водки. Прячась от бдительных учителей
, пили по очереди, запираясь в кабинете химии. Девочки пили меньше, пригуби
в из стакана, проходившего по кругу, морщились и спешили закусить «черня
шкой».
Ц Разве так пьют? Ц засмеялся Волков, возвращая Тане полный стакан, к ко
торому она даже не притронулась. Ц Отхлебни нормально, выпускной бывае
т раз в жизни. Ну, давай, за мое здоровье. Ты ведь не маленькая уже, к тому же с
ибирячка.
Таня поддалась на уговоры. Она никогда раньше не пила водки, ей было весел
о, экзамены позади, она сдала их на пятерки. Сегодня праздник, значит, надо
выпить.
Зажмурившись, она залпом выпила полстакана. Горло сдавил колючий спазм,
водка не хотела проходить дальше. Таня закашлялась, Веня тут же сунул ей в
рот кусок хлеба с соленым огурцом. Она зажевала, сразу стало легче.
Ц Ну, хорошо пошла? Ц улыбнулся Веня, взял из ее рук стакан и допил оставш
уюся половину.
Потанцевав еще немного в актовом зале, они потихоньку убежали в парк. Ноч
ь была теплая и ясная. В таинственной тишине позванивали комары, поскрип
ывали толстые стволы старых кедров. Опершись на Бенину руку, Таня сняла н
арядные лаковые туфли и пошла босиком по ночной росе.
Они шли все дальше вдоль берега Тобола. Было полнолуние. Широкий слоисты
й столб лунного света мягко покачивался на спокойной речной воде. Вокруг
не было ни души.
Ц Венечка, а я ведь пьяная, Ц весело сказала Таня, Ц у меня голова кружи
тся. Зачем ты заставил меня эту проклятую водку пить? Никогда больше не бу
ду.
Ц Хочешь, искупаемся? Ц предложил он. Ц Мигом хмель пройдет.
Ц Но у меня же нет купальника…
Ц Зачем тебе купальник? Кого ты здесь стесняешься? Это же кайф Ц купатьс
я голышом.
Ц Как это Ц кого стесняюсь? Тебя, конечно. Ц Она засмеялась. Ц И вода хо
лодная…
Он притянул ее к себе и нащупал руками «молнию» нарядного выпускного пла
тья.
Ц С ума сошел?! Пусти! Ц Она попыталась выскользнуть из его рук.
«Молния» заела, в ней застряла прядка, выбившаяся из длинной косы. Он дерн
ул изо всех сил.
Ц Что ты делаешь? Больно же! Ц Таня все-таки вырвалась, но всего на секун
ду.
Он тут же обхватил ее руками и повалил на мокрую траву.
Ц Веня, Венечка, не надо…
Он быстро и ловко стянул с нее платье и так же, как когда-то Ларочке, зажал е
й рукой рот и нос. Она замычала, дернула головой, он чувствовал под своей л
адонью теплое дыхание из ее ноздрей.
Он крепче прижал руку к ее лицу. Она поцеловала его ладонь и тут же с силой
оторвала ее от своего лица.
Ц Венечка, не надо, я так не могу дышать. Поцелуй меня, Ц прошептала она.
Он стал жадно целовать ее длинную упругую шею, тонкие, чуть выступающие к
лючицы. От ее кожи пахло не дешевыми духами, а ландышем и горьковатой хвое
й. У Вени сильно стучало сердце, он чувствовал, что так же быстро и сильно с
тучит ее сердце.
«Сейчас все будет как у всех, все будет нормально, голод пройдет, Ц несло
сь у него в голове, Ц она очень красивая, она меня любит… Я нормальный пар
ень, все будет как у всех…»
Но глаза заволокло черной пеленой, словно кто-то накрыл его сверху глухи
м, непроницаемым колпаком. Тело больше не подчиняется воле и разуму. Свое
й, отдельной жизнью жили его руки, и он не понимал, что они делают.
Ц Перестань, мне больно! Ц неожиданно выкрикнула девочка.
Его руки не могли остановиться. Они сжимали маленькую твердую грудь, ног
ти впивались в тонкую кожу.
Ц Веня, перестань! Мне очень больно!
Она кричала слишком громко, ее крик неприятно резал слух.
Ц Тихо, тихо… Это должно быть больно, я знаю, Ц быстро заговорил он, Ц эт
о всегда больно.
Ц Нет, я так не хочу, так нельзя. Ты сумасшедший! Она попыталась вырваться.
Он сам не заметил, как сдавил ладонями ее тонкую шею. Она пробовала оторва
ть его руки, пыталась ударить его коленом. Это было похоже на схватку двух
разъяренных животных, бьющихся не на жизнь, а на смерть.
Краешком уходящего человеческого сознания Веня понял, что именно этого
он хотел, именно этого ждал Ц не любовной страсти, а смертельной…
Таня Костылева была сильней Ларочки. Ему пришлось закутать ее голову вал
явшимся рядом выпускным платьем. Платье было из плотного белого кримпле
на, оно не пропускало воздуха.
Гибкое крепкое тело под ним дергалось и билось, но он уже ничего не сообра
жал. На него нахлынула волна острого, дикого наслаждения. Ему казалось, чт
о в него вливается какая-то новая, ослепительная, непобедимая сила.
По телу девочки пробежала крупная дрожь, пронзив его насквозь вспышкой м
олнии. Он чувствовал, что сейчас с каждым движением, с каждым вздохом он ст
ановится сильней. Он делается почти бессмертным, утоляя свой лютый, звер
иный голод…
Он не знал, сколько прошло времени. Насытившись, опомнившись, он размотал
кримпленовое белое платье, и в лунном свете прямо на него глянули неподв
ижные ярко-голубые глаза.
Он испугался. Неужели он хотел именно этого? Неужели только так можно нак
ормить жадного зверя, живущего в его душе? Таня больше не дышит, зато сытый
зверь может теперь дышать полной грудью.
Ослепительная непобедимая сила, влившаяся в него сейчас, была жизнью Тан
и Костылевой. Он вобрал ее в себя, впитал всю до капли. Так, и только так он м
ог утолить лютый голод. Иного способа не дано. Она сама виновата, она томил
а и мучила его столько времени, она разжигала в нем ненависть, играла с ним
в свои мерзкие, лживые, романтические игры…
Зачем она без конца говорила, будто любит его? Нет никакой любви, все ложь
и лицемерие. Никто никого не любит. Если он не нужен даже родной матери, то
какое дело до него этой чужой девочке? Зачем она играла с ним в эти игры?
Он почувствовал, что по щекам текут горячие, горькие слезы. Он плакал от жа
лости, но не к убитой девочке, а к самому себе, маленькому послушному мальч
ику, которого никто не любит и которому все врут. От слез стало легко и хор
ошо. В голове прояснилось.
Быстро оглядевшись, он натянул на теплое еще тело трусы, поправил лифчик,
машинально отметив, что белье не порвано. И ссадин на теле нет Ц во всяком
случае, при лунном свете незаметно.
Потом он аккуратно повесил белое платье на ствол поваленной березы, наше
л и поставил рядом нарядные лаковые туфли. Раздевшись, оставив свои вещи
тут же, на стволе, он потащил тело к реке, столкнул в воду, прыгнул сам и не с
пеша поплыл к середине реки, на глубину, подныривая под тело, таща его за с
обой.
В памяти возник ряд картинок с большого фанерного стенда на городском пл
яже, наглядно показывавших, как лучше вытаскивать утопающего из воды, ка
к его удобней поддерживать. Он старался делать все, как на тех картинках, т
олько тащил тело не к берегу, а от него.
Вода действительно была холодной. Он подумал, что надо быть осторожней в
середине, на глубине. Там сильное течение, если сведет ногу, можно утонуть.

Многие тонут в Тоболе, особенно те, кто хорошо плавает. Обычно утопленник
ов ищут очень долго, течение уносит их к широкому Иртышу, вдоль берегов тя
нется глухая тайга. Иногда вообще не находят…
Только хороший пловец сумеет доплыть до середины и вернуться обратно. Ве
ня Волков плавал отлично. И Таня Костылева тоже неплохо. Это знали все.
Когда он вылез наконец на берег, у него стучали зубы от холода. Не одеваясь
, в одних трусах, он пошел к выходу из парка. Пошел очень быстро, потом побеж
ал…
Мокрый, продрогший выпускник школы номер пять, отличник, самый тихий и по
слушный мальчик в классе, Вениамин Волков, вбежал в отделение милиции. Он
был в одних трусах, по щекам его катились слезы, глаза были полны отчаяния.

Ц Помогите! Ц выкрикнул он. Ц Пожалуйста, помогите! Танечка утонула! Мы
плыли вместе, было темно, мы разговаривали, потом она замолчала. Я посмотр
ел, а ее нет рядом. Я нырял, искал…
Он больше не мог говорить. Его душили рыдания. Тело Тани Костылевой нашли
через две недели далеко от города, в Иртыше…
Завотделом культуры горкома комсомола вспомнил, что оставил свои сигар
еты в кабинете директора Дворца пионеров. Возвращаясь, он услышал музыку
из актового зала. Звучала песенка из какого-то старого, довоенного амери
канского фильма. Солистка хореографического ансамбля Таня Костылева н
е спеша отбивала классическую чечетку на сцене. Ее стройный партнер в ко
вбойке старательно повторял за ней каждое па.
Ц Нет, еще раз давай! Опять не так! Ц говорила она. Легкие ножки в черных ч
ешках летали над дощатым полом как бы сами по себе, безо всяких усилий, лег
ко и весело.
«Мертвые не воскресают…» Ц подумал Волков, тихонько прикрыл дверь акто
вого зала и зашагал по коридору к кабинету директора Дворца пионеров за
своими забытыми сигаретами.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10