Князь - 3
Лисий след
В пещере волхва, несмотря на полыхающий в очаге огонь, пряно пахло
осенней листвой, сеном, настоявшимся хлебным квасом. Отблески пламени
плясали на стенах, заглушая слабый свет священного камня, зловеще
вспыхивали в глазах Лютобора, неторопливо помешивающего какое-то
варево в трехведерном медном котле, заставляли тени от стола, от чуров
перед лестницей, от скамеек причудливо изгибаться и ползать по полу,
подобно толстым черным змеям.
- Ты представляешь - пять деревень! Всего пять деревень по три
двора в каждой! - Андрей Зверев, что раздраженно бегал взад и вперед,
не удержался, взмахнул рукой, и вылетевший из рукава грузик кистеня с
вязким щелчком врезался в твердую, как камень, глиняную стену, выбив в
ней дыру размером с кулак. - Пять! Пять! Пять! - Паренек еще несколько
раз ударил беззащитную глину железным шариком. - Двадцать дворов на
круг, вместе с усадьбой! И с этого я должен выставлять пятьдесят
воинов?! Как? С чего? Пашни, куда взгляд ни брось, бурьяном заросли, в
семьях, почитай, одни бабы остались, кузнеца и вовсе нет. И это,
называется, мое княжество? С этого я жить должен, честь блюсти и
холопов для кованой рати набирать? Проклятье!
- Коли полку новую мастерить задумал, чадо, - невозмутимо ответил
старый колдун, - то нижний край подровняй, ибо неудобно пользоваться
будет. Да и неопрятно как-то.
- Полку? - Андрей еще раз со всей ярости ударил кистенем в рыхлое,
словно тут кто-то долго грыз глину, пятно на стене, перевел дух,
вскинул руку, роняя свое тайное оружие обратно в рукав, выдернул из
ножен косарь и принялся ровнять края выемки. Полочка получалась не
очень большая, но крынку поставить можно.
- Есть у меня для тебя одна добрая весть, отрок, - покосившись в
его сторону, сообщил старик. - Знамо, коли во всех семьях мужиков в
земле тамошней не хватает, то, стало быть, и проклятие лежит не на
роду княжеском, в коем ты ныне состоишь, а на самом имении. А
поскольку хозяева во владениях своих часто бывают, то и на них оно
печать кладет. Вот и видится люду русскому, что проклят род
Сакульских, который от Гостомысла лишь по женской линии тянется.
Оттого и слухи нехорошие бродят. Проклятия же, что не родовые, а
подкладные, завсегда слабее держатся. Ты с ним управишься, чадо.
Даром, что ли, ужо третий, почитай, годок мудрости моей учишься?
Одолеешь порчу, и иные беды тоже отведешь. Токмо братством с дубами
себя зараз защитить не забудь. Оно спокойнее получится.
- Не хочу, - уже почти спокойным голосом ответил Андрей, вспарывая
клинком ножа маслянистую, чуть влажную глину. - Ты просто не знаешь,
как меня упрашивали, как уламывали: с родом Друцких породниться,
княжеское звание получить, почет и уважение, богатство, наследство… Ну
и что? Пожертвовал я собой, согласился жениться неведомо на ком, лишь
бы роду нашему боярскому в будущем связи добрые обеспечить. Не по
любви, по расчету женился! А развода тут, между прочим, не существует!
Навсегда женился! И что? Что я получил? Пустой фантик с надписью
«Князь Сакульский»? Кусок земли размером с половину Дании и населением
в половину Жмеринки?[1 - В старину западную часть современной
Ленинградской области называли Северной пустошью. Согласно разрядным
книгам XVI века, там насчитывалось всего 300 деревень, в среднем по
два двора в каждой. Оно и понятно: на юг от Невы - одни болота, на
север - болота и камни. Удобных для обработки земель так просто не
сыскать.] Блин горелый, и со всего этого по разрядным листам я еще и
полста воинов на смотрины выводить обязан! Представляю, как ржал князь
Друцкий, скидывая на меня этот хомут! Теперь это больше не его
головная боль. И это, значит, то, ради чего я пошел под венец и
поклялся в вечной верности?
- Невеста хоть красивая оказалась? - полюбопытствовал Лютобор.
- Ага. Как пирог с капустой. Такая же румяная и такая же пухлая.
- Значит, красивая, - кивнул чародей, видимо, неравнодушный к
выпечке. - Это ладно. А то ведь могли старую, кривую и хромоногую
подсунуть.
- Умеешь ты утешить, волхв, сразу на душе светло становится, - то
ли с сарказмом, то ли всерьез ответил Андрей. - Одно могу сказать,
беременна она. Так что я свой долг перед родами Лисьиных и Сакульских
выполнил, не оскудеет их потомками земля русская. А меня давай,
обратно возвертай. Домой хочу. Пусть Друцкие хитрозадые сами это
богатство окучивают.
- Эк ты заторопился-то, отрок… - Колдун извлек из варева ложку,
тщательно обнюхал, зацепил толику на ноготь. - Никак, обиделся? Дык, в
мире этом каждый интереса своего не забывает. Ты князем стать
согласился? Ты им и стал. А что за звание морокой немалой заплатить
придется - дык меда без пчелиных укусов не случается, про то тебе
любой медведь поведает. Управишься, чадо, управишься. Поднатужишься,
да и придумаешь чего ладного да хитрого. Глядишь, и учение мое найдешь
куда приложить. А то забудешь ведь все наказы, коли для дела пользы не
принесут.
- Ты что-то путаешь, волхв, - покачал головой Андрей. - Лично я ни
в какие князья не напрашивался. Как и в бояре тоже. Это ты меня сюда
выдернул, чтобы роду Лисьиных угаснуть не дать. И на Полине Сакульской
женился я не ради титула, а ради сохранения именья лисьинского, дабы
от тяжбы судебной здешних отца с матерью оградить. Ныне жена моя уж в
положении, ребенок родившийся имение Лисьиных и от Друцких, и от
Лисьиных в подарок получит. Тяжбе, стало быть, конец; род боярский не
прервется, да еще и с князьями в родичах окажется. В общем, можешь
считать: колдовство, что боярыня Ольга Юрьевна тебе заказывала,
удалось. Все то, чего она желала, исполнилось. Теперь я хочу домой.
- Нешто плохо тебе, отрок, в князьях-то гоголем ходить? - не
поверил старик. - В своих трущобах такого ты ни в жизнь не получишь.
- А ты знаешь, что такое телевизор, Лютобор? Компьютер, мотоцикл,
самолет?..
- И славы ратной, нынешней, тебе там никогда не добиться. Знамо
мне, половину Руси слава о подвиге твоем обошла.
- … скоростная машина, асфальт. От Москвы до Новгорода - полдня
пути. Рыбалка, шашлыки, вальс и диско. Девушки, которые просто ходят
по улицам. Безопасность. В этом мире хоть кто-нибудь ложится спать, не
приготовив на всякий случай у постели меч и лук?
- Курочка в курятнике за себя не боится - пока хозяину супчика не
захочется. А свободы без меча и страха не бывает.
- Свобода превыше всего, Лютобор? Да ты, никак, либерал?
- Ты меня словами гнусными не погань, - нахмурился волхв. - Хоть и
люб ты мне стал за весны минувшие, а я и огневаться могу!
- Так и ты меня обманывать не пытайся, мудрый Лютобор. Чай, не
мальчик.
- В чем же обман ты за мною заметил?
- В свободе, что ты мне подсунуть пытаешься. Свободному человеку
ничего не страшно. Коли и от добра, и от родичей он свободен, то ни
бед, ни хлопот у него нет. Пришли вороги злые - чего бояться? Плюнул,
да на другое место перебежал. Пожар прошел - так ему все едино терять
нечего. Неурожай случился - так ему поле жать ни к чему. Вот и бродит
свободный человек из края в край, ничего не опасаясь. Сегодня под
одним кустом переночевал, завтра под другим. Украсть у него нечего,
грабить его последний тать побрезгует, пожрать по лесам и помойкам
как-нибудь наберет. Чего бояться? А вот стоит тебе хоть кошкой
обзавестись, ты уже опасаться начинаешь. А ну, потеряется, отравится,
собаке на зуб попадет. Дом и дети появятся - страхов втройне. Семью и
добро надобно ведь от поганых оградить, коих немало вокруг
крысятничает. Страшно, что хлеба не соберешь, дабы малых от голода
уберечь, страшно, что беда нежданная припасы твои уничтожит. И чем
больше на тебе душ, тем больше и страхов. Любая скотина последняя - и
та заботы просит. А если тебе еще и люди служат? А если ты понять
способен, что такое Родина, и готов живот свой за нее положить? Нет,
Лютобор, не бывает страха в свободном человеке. Страх в том живет, кто
тысячами нитей к миру привязан. Там могила отцовская, здесь телок,
коего сам выкормил, в стороне дом, в котором любимая твоя обитает, за
ним поле колосится, что сам сажал. Тут ниточка, там веревочка, здесь
лесочка - и вот сидишь ты уже, словно цепью прикован. И цепь свою
мечом и кровью до капли последней защищать готов. Свободному человеку
этого не понять, ему все переломать - раз плюнуть. Свободный человек -
тварь подлая и поганая, место ему в хлеву, с хомутом на шее и
намордником покрепче, чтобы не кусался. Не дай Бог, беда у тебя
случится - все эти твари первыми крысятничать лезут, куски рвать да
кровь пускать. А как у них беда, так к совести твоей взывают,
покормить да обогреть требуют.
- У-у-у, думы какие в душе-то твоей бродят, чадо, - изумился
старик. - Не к добру это, не к добру. С чего печален так, дитятко?
- А то сам не понимаешь? - хмыкнул Зверев, отер нож о брошенную у
стены, невыделанную шкуру и спрятал в ножны. - Ниточками я здесь
прирастаю, волхв. Еще немного, они и в цепь превратиться могут. А я не
хочу оставаться здесь, Лютобор. Я хочу домой.
- Полнолуние через восемь ден, чадо, - прищурился на свой ноготь
чародей. - Тогда удачу и попытаем. Али не веришь, что всеми силами я
клятву свою исполнить норовлю?
- Верю, мудрый волхв, верю, - вздохнул Андрей. - Но сам видишь -
дни идут, а я еще здесь. Я сделал все, чего вам хотелось, и даже
больше. Теперь возвращай меня обратно. Возвращай!
- Могу повторить лишь то, о чем сказывал не раз, - пожал плечами
Лютобор. - Но ведь ты не желаешь верить. Глянь лучше сюда. Это мертвая
вода, веришь?
- Та, что способна сращивать любые раны? - подошел ближе Зверев и
через плечо колдуна стал разглядывать застывшую на ногте волхва
желтую, полупрозрачную каплю, похожую на сверкающий на солнце янтарь.
- Кабы так… - вздохнул старик. - Надеялся я на то, да не вышло.
Живые раны не заращивает, токмо мертвые.
- Это как? - не понял Андрей.
- Кости сращивать может. Мясо же и кожу - нет.
- Какой же тогда в ней смысл?
- Сам знаешь, чадо. Рана от меча иной раз глубока, кость наружу
торчит. Вот тут ее можно и срастить, выправить.
- Извини, учитель, - скривился князь Сакульский, успевший за
последние два года пройти добрый десяток сражений, - но коли у
раненого кости торчат, он скорее и не жилец вовсе. Кровью истечет,
хоть ты клей его, хоть не клей.
- А жаль… - продолжал разглядывать капельку древний кудесник. -
Тяжко готовить снадобье сие. Коли переваришь - твердеет; недоваришь -
киснет, ровно мясная похлебка. Вот, смотри, чадо. Как капля, ногтем с
ложки собранная, растекаться перестает, то, стало быть, и зелье
готово.
- А смысл в нем каков, Лютобор? Чего ради такие старания?
- Рази я не сказывал? Коли боли у смертных сильные в костях, коли
ногти и зубы гнить начинают, коли суставы пухнут, то мазать отваром
сим их надобно. Костные болячки все, почитай, исцеляет. Ну, и коли
ратная рана глубока, то и там кость склеить можно. Токмо… Тут прав ты,
дитя, пользы там будет мало. Да, и еще. Собрал я для тебя котомку
малую. Положил кое-что, чего тебе самому трудно по первости будет
добыть, но нужда в чем непременно возникнет. Сало с трех мертвецов в
свечах, порошок ноготка и корня Иванова, коготь желтого медведя от
коровьей немощи, жир барсучий да воск - свечи колдовские отливать.
Прочее ты и сам собрать сможешь, коли судьба придавит.
- Все вы к одному гнете, - поморщился Зверев, однако березовый
туесок взял. - Домой ты меня отправь лучше, домой.
- Приходи на восьмой день к полуночи на алатырь-камень Сешковской
горы, - снял котел с огня колдун. - Место тебе ныне знакомое,
провожатые ни к чему. Бурдючки кожаные подай, что на столе
приготовлены. Разлить зелье поможешь. Приходи, за успех ручаться не
стану, но что смогу - сотворю, как и обещал.
Это было правдой. Выдернувший его из двадцать первого века чародей
пытался возвратить Андрея в родные места уже не раз. Для усиления
колдовства своего волхв проводил обряды в полнолуние на алтарном камне
древнего, даже доисторического святилища неведомых богов, что было
разрушено Андреем Первозванным на Сешковской горе. В этом проклятом
месте нечисть всякая и по сей день страха никакого не знает. Местные
жители обходят его стороной, а монахи Филаретова храма, наоборот, то и
дело отправляются на гору с темными силами бороться, землю святить. За
что один за другим жизнью или рассудком и платятся. Но пока еще
старания Лютобора успехом не увенчались. То ли хитрит старый волхв, то
ли и вправду не получается у него ничего с заклинаниями.
- Ладно, - вздохнул Зверев, - восемь дней, так восемь дней. Ты мне
вот что скажи, мудрый волхв. Коли жира человеческого я взять у
знакомого не успел, могу я судьбу его как-то узнать? Понимаешь,
знакомая одна у меня куда-то пропала…
- Коли беды за ней не чуешь, лучше не пытаться… - Забавно высунув
язык, чародей начал разливать свое варево из широкого котла в узкие
горлышки кожаных фляг и, как ни странно, не проливал при этом ни
капли.
- Отчего?
- Коли вещицы человека пропащего у тебя нет - ношеной, знамо, дабы
хоть немного жира для свечи выварить… В общем, коли через зеркало
Велесово глянуть не можешь, анчуток вездесущих звать надобно, с ними
уговариваться, жертву приносить. Они, пожалуй, любого найдут. Да токмо
натура у них шаловливая. Так просто от найденного не отстанут,
обязательно повеселятся. Либо работу попортят, либо вещи утащат али
перепутают, а иные и вовсе людьми перекидываются да знакомиться идут.
Замучишься опосля от помощников таких избавляться. Однако же, чадо, о
ком душа твоя горюет при молодой-то жене?
1 2 3 4 5 6 7