Только испугался Марек не эльфийской инициации, о которой никто ничего толком не знает, но рассказывают всякие ужасы, а совсем другого. Из человека нельзя сделать эльфа. Разобравшись, кто он такой, его отпустят, но это будет потом, когда разберутся, а если они сейчас уведут его с собой, Дафна останется одна в незнакомом ночном городе, посреди разгулявшейся толпы. Шельн куда-то запропастилась, Фрешта удрал, вокруг полно фавнов, троллей, гоблинов, пьяной человеческой шушеры… Поэтому не грубить и не выделываться, а спокойно объяснить оппонентам, что они заблуждаются.
– Понятно. Я этих оберегов никогда не носил, мне они просто не нужны, потому что я не полуэльф и не четвертьэльф. Меня зовут Марек Ластип, я из Траэмона. Возможно, вы слышали – торговый дом «Волшебная стирка», семейное предприятие Ластипов. Если у вас есть списки тех, кто вас интересует, можете проверить. То, что я похож на эльфа, – это какая-то примесь в прошлом, седьмая вода на киселе. Генетический казус, все мои родственники сильно удивлялись, что я так выгляжу. И знаете, я тут не один, со мной моя невеста, – взгляд на Дафну, бледную, превратившуюся в живое изваяние, только шевелятся от дуновений легкого ветерка выбившиеся из гладкой прически пряди волос. – Я не могу оставить ее одну, поэтому свяжитесь, пожалуйста, со своим архивом прямо отсюда, у вас же есть магия дальней связи.
– Да мы прямо здесь проверим, – собеседник Марека вскинул изящно изогнутую эльфийскую бровь. – Это проще, чем ты думаешь.
Насмешливые нотки из его голоса не исчезли, но добавился оттенок досады. Значит, почти удалось убедить.
Чуть не полез в драку – рефлекторно, поддавшись рванувшемуся наружу протесту против посягательства на личное пространство, – когда эльф бесцеремонно взял его за руку и завернул рукав.
– Давай подергайся, – хватка усилилась, и все-таки Марек сумел не скривиться. – Действительно, оберегов ты не носил, даже ни разу не надевал… После них остаются следы, которых не скроешь. Невидимые для человеческого глаза, но неизгладимые.
Эльф разжал, наконец, пальцы.
«Синяк, наверное, останется. Вот скотина… Надеялся, что ли, что я заору на всю площадь?»
– Я и сам мог это сделать, – процедил он, только теперь дав волю злости. – Убедились, что я не помесь? И сделать из меня эльфа не получится.
– Очень жаль, – черноволосый улыбнулся ему с неожиданной теплотой. – Было бы лучше, если бы ты оказался эльфом, хотя у тебя, кажется, иное мнение на этот счет. Леди, приношу извинения за беспокойство.
Безупречно грациозный полупоклон в сторону Дафны. Как будто он только сейчас заметил ее присутствие!
Секундой позже эльфы, все трое, растворились в толпе. Вероятно, опять применили чары личины.
– Эльфяра позорный… – пробормотал Марек услышанное от гоблинов ругательство.
– Тише, – попросила девушка, испуганно стрельнув глазами по сторонам. – Знаешь, кто это был?
– Мерзавец, который пришел в человеческий город, хотя его сюда никто не звал, и еще цепляется к людям, словно он тут хозяин…
– Это Гилаэртис, повелитель темных эльфов, – сообщила Дафна, прежде чем Марек успел перевести дух и высказаться дальше. – Я видела их портреты. Обошлось ведь. Ты действительно очень похож на них, и он не сразу понял, что ты полностью человек. Ничего же не случилось.
«Не считая того, что этот тип чуть мне руку не раздавил!»
Со стороны это было незаметно, и Дафна об этом не знает. Мысль о том, что рядом может происходить много такого, чего мы просто не видим, потому что оно происходит украдкой, на мгновение поразила Марека – словно его внимание сковало тонким ледком, но в следующий момент вернулось саднящее чувство оскорбленного самолюбия.
– А если бы даже я был наполовину эльфом – ну и что? Это, что ли, дает им право хватать меня и тащить с собой, не спрашивая, согласен я или нет?
– Если бы ты был полуэльфом или четвертьэльфом, ты бы носил обереги и не ездил в такие места, где можно их встретить, – рассудительно ответила девушка.
– Я не об этом. Кто дал ему право ко мне цепляться?
– Эльфам нет дела ни до чьих прав. И вообще, что такое права, понимают только люди и еще гномы– вольнодумцы – те, которые уходят из своих общин, а все остальные смотрят на вещи иначе. Я читала, что в языке троллей слово «кырат», которое означает «право», никогда не используется самостоятельно, только в составе сложных слов – «право сильного», «право дележа добычи», «право первого куска», а у фавнов такого понятия нет вообще, вместо него употребляется слово, которое правильно переводится как «отсутствие запрета на осуществление желаемого».
– Ага, нам это тоже на лекциях говорили. Но эльфы – это все-таки не фавны и не тролли, и если они утверждают, что понимают больше нашего, могли бы хоть иногда соответствовать своим самохарактеристикам!
Бывало, что они пускались в такие дискуссии, но сейчас обстановка не располагала. Балкончик над замусоренной Каянхой. Из пасти каменного дракона с шумом и плеском извергается вода, на некотором расстоянии от водопада по сморщенному черному глянцу ползут кружевные лохмотья пены. Водяницы исчезли – Марек не заметил, когда; наверное, пока он общался с Гилаэртисом. Толпа на набережной поредела, но все равно гуляющих много, и народ охвачен взрывоопасным хмельным возбуждением. Теплый ветерок не спасает от духоты, только снова и снова перемешивает густые запахи пива, мочи, пота, кофе, заиленной реки.
Хорошо бы поскорее оказаться в другом месте, в каком-нибудь уютном кафе, но Лунная Мгла сказала ждать ее здесь и до сих пор не вернулась, а без нее Марек с Дафной в два счета заблудятся.
Шельн появилась через секунду после того, как он о ней подумал. Соответствуя своему прозвищу, она скользила в толпе, подобно блуждающему лунному лучу, и, казалось, была окутана своим собственным мерцающим маревом. Иллюзия. Блузка строгого покроя и струящаяся до щиколоток юбка с боковыми разрезами сшиты из блестящего белого атласа, отражающего свет фонарей. Хотя вполне может быть и так, что одежда Шельн зачарована – это дорогое удовольствие, но если она и вправду была гетерой высшего разряда… И ничего удивительного, что все уступают ей дорогу, ведь она такая красивая.
Следом за Шельн появился Фрешта. Взял бутылку, которая так и ждала его на парапете, придирчиво осмотрел, принюхался и допил содержимое. Не пропадать же добру. Пустую бутылку швырнул в реку – и не просто так швырнул, а неспешным уверенным жестом парня, знающего себе цену. Немного подумав, туда же плюнул.
«Как ни в чем не бывало, – невольно восхитился Марек. – Как будто не ты полчаса назад от темных эльфов драпанул!»
Когда проходили под фонарем, он приостановился и завернул рукав рубашки: ожидаемого синяка все-таки не осталось. Все равно сволочь.
Длинная широкая улица, слева тянутся однообразные постройки, похожие на склады. Фонари, подвешенные на ржавых кронштейнах в виде отводящих беду драконьих лап, озаряют лепные карнизы: орнамент– заклинание, оберегающий от покражи имущества. Все выглядит запущенным. Справа парк, из душистых потемок доносятся визги, треск ветвей и шорох травы, блеющий смех фавнов, страстные стоны. Марек даже различал смутно мелькающие за стволами силуэты. Он хорошо видел в темноте. Наверное, не хуже кошек и эльфов.
Улица вывела к побитой каменной лестнице, уводящей вверх. Судя по музыке и иллюминации, там, наверху, протекало веселье более цивилизованное, чем в чащобе городского парка.
Три марша зигзагом, на нижней из лестничных площадок засела компания гоблинов. Марек почувствовал, как напряглась Дафна, которую он поддерживал за локоть, чтобы не оступилась, и взялся за рукоятку пристегнутого к поясу кинжала.
– Госпожа, у нас есть, чего ищете! – плутовато– счастливым голосом сообщил поднявшийся навстречу людям субъект, наряженный в малиновый камзол с позолоченными пуговицами и пятнистые коричнево– зеленые штаны, снятые, скорее всего, с какого-то невезучего лесного гнома. Впрочем, камзол тоже явно был с чужого плеча. – Знамо дело, за деньги… Мы старались!
– Показывайте, – велела Шельн.
Марек расслабился. А гоблины повытаскивали замызганные коробочки, мешочки, жестянки – у кого что было – и при свете повисшего над площадкой магического шарика начали демонстрировать Лунной Мгле их содержимое.
Желуди. И не подумал бы, что их столько разновидностей: кроме обыкновенных дубовых есть еще полупрозрачные – как будто сделанные из стекла, и крапчатые, и крохотные золотистые, и черные размером с кулак. Шельн каждый придирчиво рассматривала, нюхала, прижимала к уху, словно морскую раковину, и в конце концов откладывала: не то.
– Нужного нет, – вздохнула она, перебрав все приношения. – Вот вам за труды, – несколько купюр, не крупных, но и не самых мелких. – Купите себе кофе. Если найдете что-нибудь еще, несите, только не вздумайте таскать одно и то же. Вот у тебя и у тебя было несколько штук, которые вы показывали в прошлый раз. Последнее предупреждение, поняли?
Гоблины пристыженно забормотали оправдания. Вся эта шатия выглядела сейчас покладистой и неопасной. Один из них поймал, словно комара в воздухе, и спрятал в карман светящийся шарик.
– Я знаю в Траэмоне одного коллекционера, который помешан на желудях, – вполголоса объяснила Шельн своим спутникам, когда поднялись наверх. – Богатый аристократ, из моих, гм, бывших клиентов. Ему нужны такие, каких у него в коллекции еще нет, но он, по-моему, уже собрал все на свете. Готов платить сумасшедшие деньги за ерунду… – она рассмеялась мягким снисходительным смехом.
– Никогда не думала, что есть дубы с такими разными желудями, – светски поддержала беседу Дафна.
– Это не обязательно дубы. Те, что похожи на стеклянные безделушки, растут на ползучих побегах вроде плюща, а черные – на деревьях в три-четыре обхвата, с листьями жесткими, как свиная кожа.
Улица в двойном ожерелье фонарей, в конце виднеется городская площадь с ратушей, охваченной розово-золотым магическим заревом. Приличная публика чинно прогуливается, не совсем приличная – слоняется зигзагами, обнимается с фонарями, потягивает пиво из бутылок или поедает сладости, расположившись прямо на тротуарах под стенами домов. Один гоблин пытается вскарабкаться на фонарный столб, горланя, что хочет на луну.
– Сколько же он чашек кофе в себя влил? – заинтересованно хмыкнула Шельн.
В витрине лавки, освещенной несколькими тусклыми лампочками, из кусков мыла выстроен замок, а коробки порошка «Волшебная стирка» изображают крепостную стену. Даже здесь его продают, с легким удивлением отметил Марек.
– И каких только диковинных тварей не встретишь в Кайне праздничной ночью!
Знакомый – теперь уже знакомый – голос заставил его резко повернуться. Те же трое эльфов, которые привязывались к нему около Драконьего Каскада.
– Это вы, случайно, не нас имеете в виду?
– Не тебя. – Гилаэртис одарил его почти ласковой, но в то же время пренебрежительной усмешкой. – Шельн, ты, говорят, повадилась ужинать на скотобойне и теперь питаешься падалью? Ну и как оно, понравилось?
– Настоящей падали, Гил, я еще не пробовала, – губы Лунной Мглы растянулись в ненавидящей улыбке, в глубине светлых глаз вспыхнули огоньки. – Настоящая падаль – это ты!
– Последняя кровопийца из клана Тхаориэнго стала стервятницей, занятная развязка…
– Не смейте ее оскорблять!
– А тебя не учили, что вмешиваться в разговор старших невежливо?
Гилаэртис был выше и смотрел на Марека сверху вниз. Казалось, даже в синем камне его головного обруча пляшут насмешливые искорки, хотя на самом деле в сапфире просто отражался свет ближайшего фонаря.
– Вы должны извиниться.
– Марек, не надо, – раздался сбоку голос Шельн. – Это личные счеты, которые тебя не касаются.
– Пусть извинится, иначе ему придется со мной драться!
Не сводя глаз с противника, Марек вытянул из ножен кинжал. Не то чтобы он совсем не боялся, но поднявшаяся злость пересиливала страх.
– Напрасно, – улыбнулся эльф. – Такие штуки иногда ведут себя непредсказуемо. Не знаешь об этом?
Рукоять из драконьего дерева шевельнулась. Как будто поймал змею, и та пытается высвободиться – осторожно, но настойчиво. Содрогнувшись, Марек отбросил извивающееся оружие.
Одновременно, боковым зрением: Дафна отступила к дому, лицо одного цвета с беленой кирпичной стеной, Шельн схлестнулась с другим эльфом, словно их закружил посреди улицы ураганный ветер, а Фрешты след простыл. Смуглый золотоволосый эльф в одеянии леопардовой расцветки наблюдает, не вмешиваясь, за поединком своего товарища и Лунной Мглы.
Марек остался один на один с Гилаэртисом.
– Еще и оружие выбросил, куда это годится… И что дальше, кинешься на меня с голыми руками?
Марек и кинулся со всей дури, чего, наверное, не следовало делать. Отклонившись ленивым грациозным движением, эльф поймал его запястье, резкая боль, а потом долговязые фонари, старинные провинциальные дома, ночное небо – все это крутанулось, после чего Марек обнаружил, что стоит на коленях на мостовой.
– Ты слишком легко поддаешься на провокации, – что самое обидное, противник разговаривал с ним без злости, доброжелательным тоном. – Благородная ярость и никакой выдержки, выпороть тебя мало за такой героизм.
Марек чувствовал себя оглушенным. Стиснув зубы, попытался подняться. Вроде бы рука в порядке… Эльф продемонстрировал, что запросто мог бы ее сломать, и этим ограничился. Якобы пожалел.
Встать он не успел, Гилаэртис сгреб его за шиворот и легко поставил на ноги. Все с той же улыбкой, мягкой и чуть-чуть сожалеющей. Марек готов был зубами ему в глотку вцепиться, лишь бы стереть эту проклятую улыбку.
– Да ты настоящий звереныш! Торговый дом «Волшебная стирка», а гонора, как у высокородного. Смелость без самообладания немногого стоит, прими к сведению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9