По ту сторону мощенной булыжником площади высился храм Единого. Кроме залов для священных церемоний, там находились, на верхних этажах, кабинеты Служителей. Мартин уже знал, что здешняя религия донельзя бюрократизована. Неудивительно, раз Коллегия Служителей является одновременно и духовной, и светской высшей властью и все государственные чиновники по совместительству Служители.
Притормозив, шофер дал задний ход, потом вновь послал машину вперед коротким рывком – чтобы дверца, возле которой сидел Мартин, оказалась вровень с алой дорожкой, спускающейся с крыльца мэрии.
– Выходите, господин Паад, – пригласил Гиченгли. – Эти люди встречают вас, небесного брата!
Когда Мартин, про себя чертыхнувшись, вышел, грянуло многоголосое песнопение. Очевидно, религиозный гимн. Он шел к сияющему желтому входу сквозь живой коридор; с обеих сторон, выбиваясь из доминирующего звукового потока, летели возгласы:
– …Больше электричества!..
– …Нужны ваши лекарства!..
– …Наказать преступников!..
– …Не хватает!..
– …Дорогу размыло!..
– …Кошку свою мне под дверь научила гадить!..
– …Привезите нам такие же!..
Уворачиваясь от рук, которые пытались схватить его за одежду, Мартин взбежал по ступенькам и оказался в ярко освещенном беломраморном вестибюле. Люди, ожидавшие его здесь, вели себя намного сдержанней, а толпу с улицы сюда не пускали рослые охранники в униформе с вышитыми золотом сложными символами. Следом вошел мэр со своими приближенными.
– Все кардубийцы возлагают на вас большие надежды! – изрек Гиченгли. – Трогательная встреча, не правда ли?
«Дал бы я тебе в зубы за эту встречу!» – дипломатично согласившись, подумал Мартин.
Сверкали позолоченные рамы картин, изображавших неких страждущих индивидов, переливались громадные люстры – словно в Кардубе и не было вышеупомянутых проблем с электричеством, на полу алели ковры. Мэр и почетный гость во главе процессии двинулись в банкетный зал. Мартин заметил, что все собравшиеся носят одежду одинакового покроя: женщины – свободные складчатые платья до щиколоток, наглухо закрытые, с длинными рукавами; мужчины – того же типа рубашки и строгие темные брюки. Вот расцветка варьировалась: белый, бежевый, кремовый, палевый, песочный, светло-серый… И у каждого слева на груди вышита золотистая эмблема. Служители, сообразил Мартин. А парни в форме – храмовая гвардия.
Банкетный зал находился на втором этаже. Пестро разрисованные панели черного дерева. Лакированный паркет. В простенках между окнами – картины все на ту же излюбленную кардубийцами тему: болезни, горе, скорбь, нищета. Расшитые искрящимся бисером портьеры.
– Народный стиль, – объяснил мэр. – Этому залу триста сорок два года, его оформлял непревзойденный Саршегри, Служитель и великий художник.
Мартин сам с собой побился об заклад, что сейчас он добавит: нуждается в срочной реставрации, вы должны этим заняться… И проиграл. Зал находился в отличном состоянии – яркие краски, идеально пригнанные друг к другу деревянные плоскости, нигде ни царапинки.
Столы, составленные в виде разомкнутого круга, ломились от закусок. Вина были легкие, но весьма неплохие. Гиченгли и другие Служители по очереди произносили речи о «наших младших братьях и сестрах, которым мы праведно служим – среди них много страждущих, и мы должны быть для них опорой, а наш старший небесный брат станет опорой для всей Кардубы!» Тем временем «младшие братья и сестры» продолжали тянуть заунывные гимны на площади перед мэрией, сбиваясь порой на требовательно-жалобные вопли.
– Господин Паад, мы вручим вам список необходимых мероприятий в конце банкета, – сообщил мэр. – Вы его примете и торжественно распишетесь. Подготовьте пока свою ответную речь, вы произнесете ее с балкона. Люди не разойдутся по домам, пока не услышат вас.
– А если камнем засветят? – вспомнив его вчерашнее предупреждение, спросил Мартин.
– Теперь это должно прекратиться. Как только люди увидят, что вы признаете свой долг, импульсивные выходки молодежи сойдут на нет и можно будет опять держать ставни открытыми.
– Вмешательство небесных братьев в дела Кардубы не упразднит за ненадобностью институт Служителей, верно? – Мартин задал вопрос рассеянным тоном, пригубив игристое зеленое вино.
– Конечно, нет, – по лицу Гиченгли скользнула тень, он пристально посмотрел на гостя. – Ведь мы – религиозный институт, духовные пастыри… Поэтому высшее руководство всегда будет нашей прерогативой! А вот выполнение различных задач по благоустройству светской жизни – ваш долг, именно с этой целью Единый привел к Кадму ваши корабли. Он позаботился о том, чтобы вы могли позаботиться о своих младших братьях и сестрах, лишенных вашей чудесной техники… Но не следует забывать о том, что мы, Служители – Его зеницы и уста в этом мире, мы изрекаем волю Единого.
– Ага, понял. – В тоне Мартина не было и тени иронии. – Значит, мы, небесные братья, будем служить Кардубе под вашим руководством?
– И Кардубе, и всему Кадму, – степенно кивнул мэр. – Такова воля Единого. Это будет великое служение, и вас ждут великие почести.
«Я не ошибся, когда отказался от идеи всучить тебе взятку, – усмехнулся про себя Мартин. – Синтетические камешки не удовлетворят твой аппетит».
Надо полагать, и алзонцы, и денорцы, и прадианцы, и лидонцы, и белтийцы, и земляне, и корвейцы – и остальные, кто успел побывать здесь до возникновения нынешней ситуации, – сейчас локти кусают, вспоминая о том, какой шанс упустили, когда Кадм буквально сам в руки просился! Но тогда он был никому не нужен, а теперь… Теперь все заинтересованные стороны находятся в патовой ситуации. И силу применить нельзя: гипотетические достижения загадочной негуманоидной цивилизации Кадма слишком ценны, чтобы развязывать многостороннюю локальную войну, рискуя уничтожить при этом сам предмет спора.
Мартин ждал, когда Служители начнут вставать из-за столов, разбредутся по залу, и можно будет незаметно исчезнуть. Но ничего такого не наблюдалось, все чинно сидели на своих местах. Не банкет, а вялотекущая торжественная церемония, сопровождаемая вкушением пищи. Взглянув на часы, Гиченгли сказал:
– Сейчас принесут список. Я зачитаю его вслух, а вы примете и подпишете. Вы готовы, господин Паад?
– Мне бы сначала в туалет… – язык Мартина заплетался. – Новая еда, много вина…
– Вам нехорошо? – мэр нахмурился.
– Это пройдет. Чего-то я переел… Мне бы туда поскорей, понимаете?
– Патьяр! – позвал Гиченгли. – Проводи небесного брата!
Щуплый молодой Служитель в бежевом одеянии поднялся со стула, подошел к ним и наклонил голову:
– Я рад служить вам, господин Паад.
– Пошли тогда…
Вставая, Мартин пошатнулся. Гиченгли озабоченно добавил:
– Патьяр, помоги ему. Вручение списка нельзя откладывать, народ будет недоволен!
Туалет находился в конце длинного коридора. Мартин, нетвердо ступая, брел к цели, провожатый семенил рядом, умоляя:
– Осторожнее, господин Паад, осторожнее!
Патьяр отлично понимал, что, если небесный брат – такой рослый, массивный, тяжелый – потеряет равновесие, он просто не сможет его удержать. И тогда жди головомойки… В конце коридора, возле наглухо запертого окна, стоял гвардеец. Служитель махнул ему рукой. Испугавшись, что переиграл, Мартин сказал:
– Мне уже лучше, не надо никого звать. Сейчас облегчусь, суну голову под холодную воду – и через пять минут буду свеженький.
Когда он, отпихнув провожатого, вошел в туалет, оставшийся в коридоре Патьяр сразу же начал дергать дверь:
– Господин Паад, откройте! Я должен быть рядом, если вам понадобится помощь!
– Со мной уже все в порядке, – заверил Мартин.
– Откройте, пожалуйста! Вдруг вам станет плохо…
Дверь была крепкая, из хорошего дерева, а вот шпингалет хлипкий, долго не выдержит. Мартин извлек из кармана пластиковый пакетик. Не зря захватил с собой эту штуку… Стальная П-образная скоба с заостренными концами – именно то, что нужно. Приставив один конец к двери, другой – к косяку, он мощным ударом кулака вогнал скобу в дерево. С потолка посыпалась штукатурка.
– Господин Паад!.. – испуганно вскрикнул Патьяр. – Эй, помогите кто-нибудь, он там умирает!
– Я жив, – отозвался Мартин, торопливо натягивая поверх костюма черный маскировочный комбинезон из тонкой, но очень прочной пленки. – Случайно стукнулся о дверь.
Открыл краны. Вымазал черной краской лицо, надел капюшон. Сквозь плеск воды пробивался голос Патьяра, который кому-то объяснял:
– …Он сейчас очень слаб, мы должны посмотреть, что с ним!
Дверь снова начали дергать, но намертво впечатанная скоба сводила на нет все усилия тех, из коридора. Только шпингалет жалобно дребезжал. Потушив свет, Мартин распахнул окно и металлические ставни. Окно выходило в боковой переулок, из-за угла доносился ноющий гул толпы. Внизу, под стеной, блестел в свете фонарей темный булыжник. Секунду спустя Мартин уже стоял на этом булыжнике – ему случалось и не с такой высоты прыгать. Он тут же скользнул в тень соседнего здания, обогнул его и, припоминая маршрут, побежал по направлению к холму, около которого ждал бронекар. Вскоре многоголосый ропот затих позади, растворился в тишине ночного города.
Мартину пришлось сделать крюк, огибая хорошо освещенный центр Анерьяла с кафе, театрами, храмами и праздношатающейся публикой. Но центр был относительно невелик, а дальше начинались пустынные улицы, погруженные во тьму, которую не могло рассеять даже мерцание горевших через один фонарей. Кое-где ставни были открыты, оконные рамы распахнуты настежь (то ли Гиченгли сгущал краски, то ли народ осмелел после прибытия «небесного брата»). Однажды, услыхав нарастающий шум мотора, Мартин, застигнутый посреди узкой улочки, прижался к стене как раз напротив такого окошка. Внутри виднелись разукрашенные аляповатым орнаментом облупленные панели, резной шкаф, высокие резные спинки кресел. С потолка, заслоняя лампу, свешивались странные матерчатые украшения с множеством складок и фестонов. Все ветхое, но ухоженное. Обитатели квартиры, две женщины, находились вне поля зрения, зато их голоса звучали достаточно громко.
– Надоели вы мне, больше не могу! И то вам не так, и это не так! Вы всем недовольны!
– А ты не дерзи! Ты сильная, здоровая – значит, заботиться обо мне должна. Не стой как чурбан, подай вон ту чашку.
– Да вы же сами можете ее взять!
– Ах, вот ты как? Не будешь заботиться, я Служителям пожалуюсь, и тебя, распаршивку, в тюрьму на месяц посадят! Закон-то на моей стороне! (Пауза.) Давай сюда, сразу бы так…
Машина проехала мимо, заглушив голоса, скрылась за углом, и Мартин помчался дальше. Кардуба – интересный мир. Стоило бы ознакомиться со здешней медицинской статистикой: наверняка обнаружится, что среди кардубийцев много хронически больных и преждевременно стареющих. Потому что быть немощным в этом мире выгодно. А уж человеческое подсознание такой дурной выгоды ни за что не упустит!
Вдали показался холм, опоясанный тройным кольцом фонарей. Белое здание, подсвеченное снизу, словно висело между небом и землей. Мартину объяснили: это что-то вроде монастыря, но без постоянных обитателей – там временно поселяются Служители, которым предстоит совершить нечто важное, там же находятся архивы Коллегии Служителей, библиотека, музей. Жаль, что время поджимает…
Его обогнали еще три машины. Добравшись до холма, он увидел, что вокруг бронекара кишат храмовые гвардейцы и полицейские. Ничуть не утомленный пробежкой, Мартин наблюдал за ними, слившись с тенью кустарника. Итак, небесный брат, на которого возлагалось столько надежд, оказался отщепенцем… А поскольку он один (не в пример тем, кто появлялся здесь раньше – дружными компаниями, в сопровождении наводящих трепет кораблей), можно поступить с ним так, как велит кардубийский закон.
Полицейские были вооружены дубинками, гвардейцы – длинноствольными пистолетами и саблями. Один держал под мышкой сеть. Ждут… Расстегнув комбинезон, Мартин вытащил из кармана световую гранату. Подобрался поближе. Кардубийцы в трех шагах его не замечали – бесшумно скользящего, черного на фоне фигурно подстриженного черного кустарника. Все они бдительно озирались, но их взгляды блуждали на уровне человеческого роста, в то время как Мартин передвигался, низко пригибаясь.
Сдвинув рычажок, он швырнул гранату. Через несколько секунд на соседнем газоне расцвел ослепительный оранжевый цветок пятиметровой высоты. Вот такого здесь еще не видели! Кто остолбенел, кто бросился ничком на землю, а Мартин метнулся к бронекару. Прижал к дактилоскопическому замку большой палец – охранная система отключена, щелчок, дверца открылась. Ближайший гвардеец обернулся на звук, но опоздал: Мартин уже сидел в кабине.
Нестерпимо яркий гигантский цветок погас, никому не причинив вреда, ошеломленные люди постепенно приходили в себя. Сейчас им было не до бронекара, который с тихим гудением взмыл в воздух, на ионной тяге проплыл над головами, опустился на дорогу и рванул в юго-западном направлении. Локатор предупреждал Мартина об автомобилях и пешеходах впереди по курсу, тогда он заблаговременно поднимал машину на три метра над мостовой, избегая столкновений. Выше не рискнул: световой взрыв могли заметить инопланетные патрули, лучше не дразнить их.
Вскоре темные глыбы домов и робко мерцающие фонари остались позади, бронекар вылетел на грунтовое шоссе, которое вело к лесу. За лесом – другие кардубийские города, за ними – Каштасовы горы, а за горами – Зитан. Вроде бы там иные нравы… Включив автопилот, Мартин достал из кармана пакетик с тампоном, пропитанным растворителем; вскрыв упаковку, стер с лица черную краску. Погони он не опасался, у кардубийцев не тот технический уровень.
На опушке локатор засек скопление объектов: люди и машины. Полиция. Подъехав ближе, Мартин затормозил и распахнул дверцу.
– Что случилось?
Эти полицейские еще не знали, что его надо ловить, поэтому офицер отрапортовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10