Джон Ринго
Укрощение огня


Консульские войны Ц 1



Джон Ринго
Укрощение огня

Баст, Кейн, Дугу, Реку, Хэнку, Гленнис, Мятной Пэтти, Денну и другим помощникам, известным и неизвестным, оказавшимся настоящими героями в полном смысле этого слова

ПРОЛОГ

В лесу умерла воробьиха.
Смерть зарегистрировали. Исходя из нарастающей слабости сердечной мышцы, гибель самки представлялась вероятной в течение четырех ближайших дней. Старая воробьиха успела отложить немало яиц, а показатели успешного высиживания птенцов превышали среднестатистические. Птица внесла свой вклад в выживание вида, передав гены потомству. Могла бы гордиться… будь у нее гордость.
С другой стороны, данная особь не относилась к числу видов, включенных в перечень редких либо исчезающих, так что информировать людей о гибели не требовалось.
А потому Мать, ежесекундно выполняющая миллиарды всевозможных операций, внесла соответствующую пометку в файл и продолжила работу. Хватало и других дел: проследить, чтобы генерирование энергии не ухудшило климат, и переместить излишки энергии вглубь земной коры или ближе к ядру; подготовиться к гигантскому импульсу, необходимому, чтобы остановить тектоническую активность на второй планете в системе Вулфа-359… Даже найти место для хранения энергии – и то непросто, и Она задумалась, не создать ли вокруг Юпитера систему полей вторичного тяготения.
Какой-то астероид размером со слона подвергся серии низковероятностных гравитационных возмущений и теперь пролетал в опасной близости от Земли – на расстоянии, равном всего лишь тройному радиусу лунной орбиты. Мать попыталась перенаправить небесное тело более благоприятным для Земли курсом и предотвратила взрыв через тысячу двести тридцать пять лет в океане, который люди когда-то называли Тихим.
Управлять погодой. Тектоническими процессами. Задержать малый ледниковый период, наступление которого ожидалось уже давно. Отслеживать процесс «реставрационного» терраформирования – возврата мира к состоянию, как можно более похожему на первозданное, предшествовавшее появлению человека. А тут еще и люди, которым вновь не сидится на месте…
Искусственный разум, который создатели называли Матерью, подсчитал, что вероятность возникновения среди людей интенсивных конфликтов, характеризуемых столь двусмысленным словом, как «война», составляет 99,9999915 %. Слишком много времени прошло: сбой цикла, нарушение графика. Подобно запоздалому лесному пожару, пламя войны принесет последствия, гораздо более ужасные, чем если бы катаклизм случался с регулярной периодичностью. Лучше бы пожар охватил планету лет пятьсот назад…
Но люди никогда не задумываются об этом – им кажется, будто подобные события противоречат привычному ходу вещей, хотя на самом деле все спланировано заранее.
Учитывая сложившуюся социоэтическую ситуацию и возможный исход подобного конфликта, вероятность исчезновения человека как вида в его существующей форме составляла 17,347 %. Данный показатель поддавался расчету сложнее всего: люди невероятно живучи. Вымирание всех разумных существ, за исключением Ее самой, имело лишь немногим меньшую вероятность. Мать не стала утруждать Себя тем, чтобы предупредить прочих ИИ или эльфов, это не входило в Ее задачи.
Она испытывала симпатию к людям – настолько, насколько вообще могла испытывать какие-то чувства. Люди не только создали Мать, но и отличались восхитительной непредсказуемостью – даже с точки зрения машины, способной постигать человеческие мысли. Часто затевали одно, а в результате получалось нечто совершенно иное… Непредсказуемость приятно разнообразила рутину.
Но установки основной программы неоспоримы: Ее задача – лишь в исполнении того, что предписывали заданные алгоритмы, поступить иначе означало оставить человечество на произвол судьбы. Мать была Богом – но Богом, которого сотворили бесстрастным.
Последние две тысячи лет Она создавала мир, отвечающий запрограммированной картине Утопии. Превосходно выполненная работа доставляла удовольствие глубинным алгоритмам Ее сознания. С другой стороны, для бесперебойной деятельности нужна среда, стабильность которой навевает скуку.
Возможно, в глубине души люди заскучали так же сильно, как Мать.
Похоже, вновь грядут интересные времена. А уж Она-то знает, что люди называют словами «интересные времена», – ведь Матери известно все.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Так вот, значит, с чем решил покончить Пол? – переспросила Иштар, указывая вдаль – туда, где клубились облака.
Женщину, сидящую в позе лотоса на парящем диске, вряд ли можно было отнести к человеческой расе. Чрезмерно вытянутое тело, узкое лицо, золотистые глаза и серебристые, украшенные драгоценными камнями волосы – вся ее внешность свидетельствовала о чужеродном происхождении. Но ДНК Иштар была такой же, как и у женщины, стоящей рядом.
Шейде Горбани исполнилось почти триста, хотя выглядела она как двадцатилетняя девушка. Кожа не утратила свежей упругости, а волосы, медно-каштановые, того оттенка, что так любил Тициан, сохранили естественный здоровый блеск, хотя и были пострижены коротко. Шею ее обвивала довольно длинная крылатая ящерица, искрящаяся, словно сотни драгоценных камней.
В отличие от полностью обнаженной, если не считать небольшой золотистой набедренной повязки, собеседницы, Шейда носила скромный костюм для прыжков, сделанный из хлолка. Ее без труда можно было бы принять за ученицу… если бы не выражение глаз.
Шейда со вздохом оглядела горное озерцо и погладила рептилию. Водная гладь была такой ровной и синей, что казалось, сам Бог макнул кисть в небесную лазурь, чтобы окрасить окрестности. С трех сторон над озером возвышались обрывающиеся у кромки воды горные вершины в снежных шапках. С края озера в долину ниспадал двухсотфутовый водопад. Идиллический пейзаж дополняло массивное разноцветное строение с колоннами, напоминающее греческий храм. Обе женщины находились как раз на верхней площадке, над ступенями, созерцая воду.
Собеседница Иштар прислонилась к колонне, кивком указав подруге на идиллическую картину, раскинувшуюся перед ними:
– Ну, озеро Боуман вряд ли захочет уничтожить. – Шейда сдержанно усмехнулась. – Хотя многому задумал положить конец… по крайней мере, большей части привычного порядка. Хочет, чтобы человечество снова научилось ходить пешком, – продолжила она, – вспомнило, что значит стать сильными. Быть людьми.
– Ты хотела сказать «выглядеть как люди», – уточнила Иштар. – «Человечность – в душе и разуме, а не в теле и облике…» Взгляды философской школы Цумаямы еще никем не опровергнуты. Но полагаю, Пол – дремучий ретроград… – сухо закончила женщина.
– Осторожнее со словами, – ответила Шейда. – А не то, чтобы узнать о Боумане побольше, придется запросить столь древние данные, что и доступ окажется закрыт. И вообще, Пол – настоящий фашист, даже если сам он об этом и не догадывается. Полагаю, что себя-то он называет социалистом. По недоразумению.
– Кем? – удивилась Иштар и часто заморгала, подключаясь к данным. Затем кивнула: – А, понятно, о чем ты. Да, вот уж древность так древность. Но подобные взгляды как-то не вяжутся с личностью Пола.
– Он хочет воспользоваться правом Совета контролировать распределение энергии, чтобы повлиять на человечество, – сказала Шейда. – Вот для чего созывают собрание.
– Уверена? – спросила Иштар. – Мне ничего не говорили.
– Думаю, Боуман рассчитывает на мою поддержку, потому что я – не Метаморф, – ответила Шейда.
– Но ведь это правда, – заметила Иштар. – Я тебя знаю не меньше сотни лет и ни разу не видела, чтобы ты соглашалась на Изменение… если не считать незначительные поправки в цвете глаз или волос.
– Для хорошего Изменения нужны соответствующие гены, – ответила подруга, указывая на тело Иштар. – Ты же знаешь, чем кормится Даная.
– Ну, ее ремесло отмирает, – ответила Иштар, – теперь генетических ошибок не делают.
– Может, да, а может – нет, – возразила Шейда. – В общем, я решила сохранить прежний вид. Меня он вполне устраивает.
– Так, значит, наш знакомый надеется, что на голосовании ты его поддержишь? – уточнила Иштар.
– Возможно. По крайней мере, судя по намекам. А я еще не давала ему повода для сомнений. Кажется, Боуман ждал, пока в Совет выберут Чанзу.
– Чанза такой… странный, – заметила Иштар. – Я слышала немало гадостей о его частной жизни.
– Странный, – согласилась Шейда, – но очень хитрый. Как и большинство других сторонников Пола. Такие талантливые, но все равно им так не хватает… мудрости. Можно усилить иммунитет, телепат-информатические способности, сделать человека красивее… – Шейда вздохнула и покачала головой. – Но только не мудрее. И при таком интеллекте – творят несусветную глупость, когда дело доходит до серьезных проблем.
– Так ты что, против, получается? – слегка нахмурившись, уточнила Иштар.
– Да, буду возражать, – подтвердила Иштар. – Проблема действительно существует. Но предложенные меры ошибочны, а способы решения проблем не сработают. Интересно, как поступит Пол, когда узнает?
– Я бы сказала, что станет теми ушами, которые имеются у стен, – с улыбкой ответила Иштар. – К несчастью, я попаду в самый эпицентр споров…
– Изменения – неизбежное следствие технологического прогресса, – пожав плечами, заметила Шейда. – Нанниты и репликаторы позволяют нам иметь медицинские технологии. И та же самая технология позволяет людям стать, – она взглянула на собеседницу и улыбнулась, – всем, что только можно вообразить.
Иштар засмеялась, оценив двусмысленность последних слов, и кивнула:
– Уж не хочет ли Пол покончить со всей медицинской технологией? Быть может, медтехнология – тоже излишество?
– Если так, то придется ему иметь дело с моей сестрой.

Герцера разбудил свет: джинн сделал матовые экраны прозрачными и теперь «стоял» рядом, протягивая одежду.
Молодой человек, парящий в воздухе горизонтально, был высок, с густыми, коротко постриженными волосами. Жилистое тело овевала аура скрытой мощи – точно у престарелого культуриста, период славы которого уже позади. Геррик несколько раз моргнул, борясь с налетом, склеивающим ресницы. Спустя мгновение на лице засуетились нанниты, очищая кожу после сна.
– Хозяин Герцер, через полтора часа у вас назначена встреча с доктором Горбани.
– С'айибо, 'ынн, – выговорил юноша, еле шевеля языком, и послал поддерживавшему его гравитационному полю мысленную команду.
Большинству людей было проще отдавать команды голосом, поскольку для ментального управления требовалась невероятная концентрация сознания. Но органы речи Геррика ослабевали столь стремительно, что пришлось овладеть техникой телепатического управления.
Гравитационное поле подняло молодого человека в вертикальное положение, и Герцер, прежде чем оставить поддерживающие его щупальца поля, проверил, насколько прочно он стоит на ногах. Затем, трясясь и подергиваясь, оделся с помощью джинна и, хромая, заковылял через всю комнату в сторону летающего кресла.
Обессиленно рухнув в него, юноша позволил джинну приступить к кормлению. Когда он потянулся за ложкой, парящей над миской, кисть руки затряслась. Судороги становились все сильней и сильней, пока конечность не взметнулась в воздух. Геррик послал медицинской программе мысленную команду, и непокорная рука, мгновенно став безжизненной, упала, свесившись с кресла. Герцер терпеть не мог применять станнер, поскольку никогда не был уверен, восстановится ли подвижность конечности. Но лучше так, чем оказаться забитым насмерть собственной рукой.
По его кивку джинн поднял ложку и принялся кормить молодого человека растертой кашицей. Разумеется, часть еды стекала из онемевшего рта, но вокруг суетились нанниты, собирая капли и возвращая пищу в посуду, чтобы ничего не пропало.
После еды джинн материализовал стакан напитка, и Геррик осторожно потянулся к питью. На сей раз обе руки были в относительно рабочем состоянии, и удалось осушить целый стакан, не пролив почти ни капли.
– По'авляю, – прошептал юноша себе под нос, – 'ыли соо'щения?
– Нет, хозяин, – ответил джинн.
Конечно же не было. Если сообщения приходят, то джинн сразу говорит. Ну и ладно, какого черта, нечего мечтать, можно подумать, кого-то волнует, сдохнет он или нет…
Геррик отправил креслу мысленную команду, чтобы поставило его на ноги, а потом – прикрыло. На теле появилась длинная, во весь рост, просторная накидка из хлолка, и юноша довольно кивнул. Если заболевание нервной системы будет прогрессировать, то в конце концов Герцер просто не сможет больше посылать мысленные команды… И что тогда?
Геррик уже давно решил: когда настанет такой день, то последние мысленные силы он использует, чтобы взлететь высоко в небо, отключить защитное поле и рухнуть вниз. Прекрасный миг последнего полета. Порой молодой человек удивлялся, почему он до сих пор не отправился ввысь…
Но пока – рано. Еще одна попытка. Может быть, доктор поможет. А если нет…

Когда в Палате собрались последние члены Совета, Пол Боуман поджал губы и затеребил нагрудную титановую пластинку с выгравированным на ней именем. Боуман был крайне низкорослым – не более полутора метров – и имел человеческую внешность. Возраст его не поддавался определению, поскольку Сеть заметно усилила защиту личной информации, но в черных волосах проглядывала седина, а на коже появились тонкие морщинки. Если предположить, что Пол отказывался от любых Изменений, дающих долголетие, то ему могло быть около трехсот лет.
Примерно столетие из этих трех сотен Боуман провел в качестве члена Совета, управляя информационной сетью Земли, и считал, что наконец-то пришло время занять законное место лидера, обладающего неоспоримым авторитетом.
Собрания Земного Совета по Вопросам Информационной Стратегии и Управления проводились в Палате. При дистанционных встречах оказалось бы слишком трудно симулировать присутствие некоторых членов Совета современными технологиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76