Аннотация
«Демгородок» – антиутопия + сатира о поражении демократов, воцарении социалистического строя и воссоединении Союза.
Юрий Поляков
Демгородок
1
На третьем контрольно-пропускном пункте «дерьмовоз» проверили в третий раз. Шофера ассенизационной машины Мишку Курылева поставили лицом к стене и обшарили как последнюю подпольную сволочь из банды каких-нибудь там «молодых львов демократии». А сержант спецнацгвардейцев Ренат Хузин даже на всякий случай пошерудил у Мишки промеж ног автоматным стволом, чего раньше никогда не делал.
– Ну, ты достал! – тихо возмутился Курылев.
– Согласно приказу коменданта! – дружелюбно объяснил сержант Хузин.
Никогда еще Мишке не приходилось слышать, чтобы военный человек говорил «согласно приказу». Абсолютно все, включая коменданта Демгородка генерал-лейтенанта Калманова и даже самого Избавителя Отечества адмирала Рыка, обязательно говорили «согласно приказа». Не снимая пальца со спускового крючка АКМа, Ренат ловко вскочил на «дерьмовоз», откинул крышку люка и фонариком посветил в смердящую утробу цистерны.
– Никого нет? – простодушно изумился Курылев.
– Если бы там кто-нибудь был, тебя уже не было бы! – мгновенно отреагировал Ренат и улыбнулся с каким-то чисто восточным пренебрежением.
– Из-за письма дергаетесь? – участливо спросил Мишка.
– Не дергаемся, Казанова, а служим Возрожденному Отечеству!..
Сколько раз Курылев пытался перешутить или хотя бы удачно поддеть сержанта, даже домашние заготовки придумывал, но безрезультатно… Оно и понятно: Хузин попал в спецнацдивизию «Россомон» со второго курса филологического факультета МГУ по добровольному набору в честь первой годовщины исторического рейда подводной лодки «Золотая рыбка» к берегам Японии. Он и здесь в свободное время Сен Жон Перса читает! Спрыгнув на землю, Ренат брезгливо осмотрел свой пятнистый комбинезон, поправил казаковатую папаху и достал из кармана пачку «Шипки». Сразу забыв обиды, Курылев с удовольствием принял редкостную сигаретку.
– Ну и вонючее же дерьмо у демократов! – молвил сержант, закуривая.
– Это добро у всех одинаковое… – с рассудительностью профессионала отозвался Мишка, втягивая в себя заморский никотинчик, которым в Демгородке баловались только спецнацгвардейцы. Остальные же довольствовались отечественным табачком, произрастающим в Абхазской губернии и продающимся на вес в сельмаге с хамским названием «Товары первой необходимости». Курылев хотел было похвастаться, как подполковник Юрятин угощал его потрясающими сигаретами под названием «Царьградские», выпущенными специально к подписанию Варненской Унии, но, подумав, делать этого не стал.
– Смелый ты парень, Мишкоатль! – неожиданно сказал Ренат и хитро поглядел на Мишку.
– Почему?
– Потому что любовь и смерть всегда вдвоем…
– Это откуда? Из песни?..
– Из устава караульной службы, – засмеялся Хузин, бросил окурок на асфальт и растер его кованой подошвой.
Наверное, это был условный знак, потому что бронированные ворота медленно раскрылись – и через минуту Курылев уже въезжал на территорию Демгородка. Для тех, кто не видел замечательный телесериал «Всплытие», получивший «Золотую субмарину» на международном московском фестивале, я в общих чертах опишу место действия. Демгородок очень похож на обычный садово-огородный поселок, но с одной особинкой: по периметру он окружен высоким бетонным забором, колючей проволокой и контрольно-следовой полосой, а по углам установлены сторожевые вышки, стилизованные под дачные теремки. На каждых шести сотках стоит типовое строение с верандочкой. Все домики выкрашены в веселенький желтый цвет и отличаются друг от друга лишь крупно намалеванными черными номерами. Строго посредине Демгородка проходит довольно широкая асфальтированная дорога, которую сами изолянты с ностальгическим юмором именуют Бродвеем. Она упирается в длинное блочное здание, украшенное большим транспарантом «Земля и не таких исправляла! Адмирал Рык». В правом крыле расположен почти всегда закрытый зубоврачебный кабинет, в левом – валютный магазинчик, а посредине – кинозал с хорошей клубной сценой. Достопримечательность Демгородка – искусственный пруд с пляжиком, присыпанным красноватым песком. За прудом – кладбище, пока еще небольшое, могил в тридцать, а за кладбищем обширное общественное картофельное поле, упирающееся, разумеется, в забор. От широкого Бродвея ответвляются дорожки поуже, но не асфальтированные, а просто укатанные щебенкой. По ним можно подъехать к любому из 984 домиков – хотя бы для того, чтобы вычистить выгребные ямы… Мишка сердито посигналил – жердеобразный изолянт, понуро тащившийся по Бродвею, испуганно встрепенулся и сошел на обочину. Это был поселенец № 236, знаменитый эстрадник, угодивший сюда за чудовищную эпиграмму на Избавителя Отечества:
Какой-то пьяный адмирал
Подол Россиюшке задрал…
Кстати, поначалу никаких «удобств», а значит, и выгребных ям в Демгородке не было: просто-напросто в левом дальнем углу каждого участка торчала банальная дощатая будка. Один веселый вертолетчик сказал даже, что сверху поселок похож на парад дам с собачками. Но после того, как один за другим сразу шесть изолянтов (два из команды ЭКС-президента, три из команды экс-президента и один нераскаявшийся народный депутат) повесились почему-то именно в этих непотребных скворечниках, из Москвы пришло распоряжение: будки переоборудовали под летние душевые. Поначалу Демгородок был задуман как своего рода заповедник, где государственные преступники, изолированные от возмущенного народа, должны были один на один остаться с невозмутимой природой. Но в первую же зиму несколько человек померзло, а прочие истощились до неузнаваемости, хотя всем и каждому еще по весне были выданы семена, а осенью – дрова! Узнав об этом, адмирал Рык раздраженно поиграл своей знаменитой подзорной трубочкой и произнес: «А еще страной хотели руководить, косорукие! Обиходить!..» С тех пор в Демгородке появились центральная котельная, медпункт, продовольственный склад, а позже и валютный магазинчик «Осинка».
Сверившись с путевкой-нарядом, Мишка свернул к домику № 186. На крылечке сидел пожилой лысый изолянт и с государственной сосредоточенностью чистил морковь. В прошлом он руководил телевидением, и в Демгородок его посадили по личному указанию Избавителя Отечества «за злостную сионизацию эфира». Как и все обитатели поселка, лысый одет был в джинсовую форму, пошитую специально для Первых Российских Олимпийских игр. Но адмирал Рык забраковал эту форму, сказав, что такие «балдахоны» можно сшить только врагам. Его поняли буквально и всю неудавшуюся спортивную одежонку распихали по демгородкам, предварительно споров олимпийские эмблемы – гербового орла, держащего в когтях пять колец. От прежнего, устаревшего, новый орел отличался тем, что головы его смотрели не в разные стороны, а друг на друга и с явной симпатией. Вместо эмблем изолянты носили на груди номера своих домиков.
– Здравствуйте, дорогой! – вкрадчиво поприветствовал лысый и помахал морковкой.
– Здравствуйте, № 186, – хмуро отозвался Курылев, засовывая толстую гармошчатую кишку в отверстие выгребной ямы. По инструкции охрана и персонал Демгородка обращались к изолянтам исключительно по номерам. Причем если осужденный – крайне редко! – проживал вместе с родственниками, то инструкция предусматривала прибавление к номеру соответствующей литеры. Ну, к примеру: жена – № 186-А, дочь – № 186-Б, сын – № 186-В и так далее.
– Хорошая сегодня погодка, не так ли? – не обращая внимания на Мишкин тон, с неестественной задушевностью продолжил лысый.
– Хорошая, – буркнул Курылев, потянул на себя рычаг, кишка дернулась – и процесс пошел.
– А верно, что Стратонова застрелили в Нью-Йорке? – спросил приставучий изолянт.
– Передавали, что погиб при невыясненных обстоятельствах… – уклонился от ответа Курылев, хотя доподлинно знал: бывшего президента телекомпании «Останкино» искрошили автоматными очередями прямо в супермаркете, в рыбной секции, несмотря на его фальшивый паспорт и накладную бороду. До прихода к власти адмирала Рыка лысый заведовал у Стратонова популярной программой «Результаты» и, частенько появляясь на экране, врал до изнеможения.
– А ведь я его предупреждал! – почти удовлетворенно заметил изолянт. – Не достанут, не достанут! Достали… Хотите морковку?
– Нет, № 186, не хочу! – резко отказался Мишка: инструкция строго-настрого запрещала любые виды неформальных контактов с поселенцами.
– Извините… – смутился, поняв свою бестактность, лысый. – Я просто хотел спросить вас, что вы думаете об амнистии? Ходят слухи…
– О чем? – обалдел Курылев.
– Об ам… Об амнистии. Ведь И. О. – великодушная личность…
– Не понял? – нахмурился Мишка.
– Простите, пожалуйста, я хотел сказать: ведь Избавитель Отечества великодушный человек, и к свадьбе, надо полагать…
– Еще какой великодушный! А то бы вы уже давно червей сионизировали! – лихо сказанул Мишка и пожалел, что Ренат его не слышит.
– Ну, зачем же вы так… – выронив морковку, пробормотал лысый.
Тем временем гармошчатая кишка зачмокала, как если бы великан попытался через соломинку добрать из гигантского стакана остатки коктейля с вишенками. Курылев выключил насос, глянул на часы, показывавшие 15.37, но в путевке-наряде почему-то записал 16.07. Потом, даже не попрощавшись с поникшим 186-м, он вырулил на Бродвей и медленно двинулся вдоль сетчатых заборов с металлическими калитками. При этом Мишка внимательно осматривал улицу, совершенно безлюдную, если не считать попавшегося навстречу изолянта, похожего на выросшего до необъяснимых размеров крота. Он с трудом волок две туго набитые полиэтиленовые сумки с надписью «Osinka», да еще под мышками нес длинную коробку спагетти и пивную упаковку о шести банках. Поравнявшись с домиком № 55, Мишка сердито остановил машину, вылез из кабины, поднял капот и озабоченно уставился в прокопченные кишки «дерьмовоза». Разглядывал он их до тех пор, пока перегруженный человек-крот не скрылся на своем участке.
– Вот зараза! – воскликнул Курылев и повернул кепку козырьком к затылку. Копавшаяся в грядках темноволосая девушка, одетая во все тот же олимпийский комплект, бросила тяпку, встала с колен и подошла к ограде. У нее была странная, запечатленная улыбка, какую иногда можно видеть на лице человека, старающегося по возможности весело рассказать о своем горе.
– Извините, №55-Б, – произнес Мишка зло и отчетливо. – Можно я наберу воды? Мотор перегрелся…
– Пожалуйста, – пожав худенькими плечами, ответила она. Курылев достал из кабины грязное помятое ведро и, толкнув калитку, ступил на дорожку, ведущую прямо к крыльцу. Но сначала он снова внимательно огляделся – кругом не было ни души. «Мемуары строчат!» – подумал Мишка, имея в виду ЭКС-президента и экс-президента, живущих в соседних домиках. Эту часть Демгородка изолянты между собой именовали Кунцевым – и действительно, самые крупные злодеятели периода Демократической Смуты проживали именно здесь. Курылев посмотрел на возводимую возле президентских домов будку, похожую на те, что обычно стоят возле посольств: там тоже никого не было – строители уже ушли. Будку назначили сюда совсем недавно, после того, как неделю назад в окно ЭКС-президента влетел булыжник, по-гастрономному завернутый в письмо следующего содержания: ГОТОВЬСЯ, ГАД, К СМЕРТИ! МОЛОДЫЕ ЛЬВЫ ДЕМОКРАТИИ.
– На кухню проходите! – громко подсказала девушка и сама пошла вперед. На маленькой веранде стоял застеленный старой клеенкой стол, а на нем трехлитровая стеклянная банка с темно-алыми пионами. Опущенные в воду стебли были густо обметаны крошечными пузырьками воздуха. Упавшие на клеенку лепестки напоминали густые, чуть подсохшие капли крови. Курылев прошел в кухоньку, поставил ведро в раковину и включил воду.
– Ржавая, – предупредила девушка.
– Мне без разницы.
Она покачала головой и подошла к плите, где на маленьком огоньке кипела, чуть подрагивая крышкой, кастрюлька, зачем-то приподняла пальцами крышку и тут же со звоном ее уронила.
– Обожглась? – спросил он.
– Чуть-чуть. Но так даже лучше…
– Почему?
– Не знаю. Боль успокаивает.
– Выдумщица ты, Ленка! Где отец-то?
– На пруду, – ответила она, подходя к нему, – рыбу ловит…
– А он не вернется?
– Нет…
– Послушай, а он знает про меня?
– Конечно.
– Ну, и что он говорит?
– Не переживай! Совсем не то, что Озия – Юдифи… – засмеялась Лена и обняла Курылева. Ведро в раковине наполнилось, и вода полилась через край.
– Пахну я, наверное, черт-те чем, – вздохнул Мишка.
– Дурачок ты! – снова засмеялась она и сильно потерлась щекой о его спецовку. Мишка поцеловал ее в смеющиеся губы, поцеловал так, как целуют только близких, уже изведанных женщин. При этом он ухитрился глянуть в окно – между занавесками виднелись калитка и часть посыпанной красноватым песком дорожки.
– Тебе сегодня можно? – шепотом спросил он.
– Конечно! – тоже шепотом ответила она и поцеловала его в шею. – Конечно, можно! Не думай об этом… Боже мой, Ми-ишка!..
– Тише! – Не отводя глаз от окна, Мишка закрыл ей рот ладонью. – Только тише!..
Потом, уже сев в машину и положив еще не успокоившиеся руки на «баранку», Курылев заметил возле большого пальца два красных, вдавленных в кожу полукружия, похожих на две скобочки, – следы от ее зубов. И он почему-то вспомнил, как по правилам школьной математики сначала нужно выполнить действия с числами, заключенными в скобки, а потом уже все остальное…
2
…Через неделю после того, как адмирал Рык объявил по телевидению, что все, имевшие отношение к низвергнутому режиму врагоугодников и отчизнопродавцев, понесут неотвратимое наказание, на Змеином болоте приземлился вертолет. Пригибаясь и придерживая руками головные уборы, из него вылезли человек в штатском, генерал и куча суетливых полковников.
– Сколько отсюда до ближайшего населенного пункта?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2