Этим сявкам, – он кивнул в сторону кухни, – слабо в одиночку на троих пацанов прыгнуть. А ты прыгнул. И хоть я и они – одна братва, а ты – чужой, но я реально тебя уважаю, пидором буду!
– Здесь какая-то ошибка! – прошептал Виктор. Ему снова стало плохо, закружилась голова, пересохло во рту. – Но я могу все объяснить!
– Говори, я слушаю. И помни: в глаза тебе смотрю, если разводишь, лютой смертью сдохнешь!
Виктор говорил долго. Начал с того момента, как впервые встретился с Мышонком, вкратце описал все, что знал и про Костю, и про лабораторию. Живописал события сегодняшнего утра, сознательно, на всякий случай, опуская «мистические» подробности. Несмотря ни на что, выставлять себя психом не хотелось.
Гуля внимательно слушал, хмурился, задумчиво почесывал щетину на подбородке.
– Вот что, Витя, – подытожил он, выслушав до конца, – может, ты и в натуре Витя, базар складный, но доказать не можешь. А ну как ты на самом деле не Витя, а Костя? И дуешь мне в уши, по типу, время тянешь.
– Может быть, тот, в ванной, в Костиной квартире, он сам и есть. Я же трупа не видел…
– Нет. Ухо сказал: тот старый. А Липа нес, что Костя совсем пацан, и ты про то же базар вел. Или забыл?
– Дома у Кости на автоответчике записано мое сообщение, я же говорил. Это доказательство, ведь так?
– Так-то оно так, но туда больше не сунешься – стремно… А где, Витя, твои документы? Паспорт почему с собой не носишь?
– Зачем?
– Тебя что, менты реально не тормозили ксиву проверять?
– Нет, ни разу. – Везет лохам!
– Послушайте! У меня в куртке, во внутреннем кармане, лежат ключи!
– Лежали… Ну? Нашли мы их, дальше?
– Поезжайте ко мне домой! Адрес я скажу и…
– Тише, не гони! Живешь один?
– Да, один, я же рассказывал…
– И прописан один?
– Да.
– Въехал, базарь дальше.
– Ну, в общем, адрес я скажу. Там у меня в прихожей стоит шкаф, на верхней полке, в коробке, все документы. И паспорт там, и ордер, и диплом институтский… Обычно я сдаю квартиру на охрану, но сегодня не сдал, так что можете спокойно заходить и…
– Грамотная тема! Окажешься в натуре Витей, пригодишься Костю искать. Об остальном позже базары поимеем. А если разводишь нас…
– Простите, все хочу спросить, что означает «разводишь»?
– Ты что, пацан, не русский, да? Языка не знаешь? Врешь – вот что означает. Грузишь, в уши дуешь, пургу гонишь, утку дрочишь… въехал?
– Въехал.
В течение следующих десяти минут на глазах у Виктора произошел маленький военный совет. Гуля вызвал все общество из кухни, быстро и малопонятно для пленника ввел в курс дела и велел знакомой Виктору парочке срочно ехать к нему. Его попросили подробно объяснить, где находится дом, как проникнуть в квартиру и каким образом отыскать коробку с документами. Плешивый заверил, что уже через час они будут на месте, а Ушастый пообещал позвонить «по мобильнику». Решено было Виктора пока не развязывать, но и не напрягать. Плешивый на прощание проявил милость к падшему и сунул Виктору в губы зажженную сигарету, за что тот был ему крайне благодарен. А Ушастый, отчего-то заметно повеселев, подмигнул связанному специалисту по компьютерам и с ехидцей в голосе произнес:
– Если ты, пацанчик, реально Скворец, а не Кот, будь готов – опустим на квартиру! Я свидетель, как ты мужика завалил, в элементе могу ментам стукнуть, так что…
– Не гони коней, Ухо! – перебил Гуля. – Успеем лохатому предъяву сделать. В любом раскладе ему полный край. Давайте ехайте быстро!
Бандиты вышли из комнаты, словно забыв о связанном пленнике. Чего о нем помнить, куда он денется? Вещь громоздкая, неодушевленная. Сигарета в зубах Виктора понуро тлела, дым ел глаза, полз в ноздри. Он сидел, опершись о стену, смотрел в никуда, и мысли одна другой трагичней толкались в его внезапно просветлевшей голове.
«Я окончательно и бесповоротно влетел! – Теперь он это осознал совершенно отчетливо. – Кретин! Размечтался, что бандиты помогут. Баран! Захотелось в стадо, где за тебя будет принимать решения другой баран, главный, а ты будешь только подчиняться… А теперь… Заставят подписать дарственную на квартиру, потом пришьют. И в милицию не сунешься. Ведь как ни крути, а это убийство, пусть и не преднамеренное, в состоянии аффекта, но убийство… Да и кто поверит, что убийство непреднамеренное? Свидетель? Но ведь он может рассказать что угодно. Что им угодно. Что к тому же есть нож с моими отпечатками… И еще… Я единственный, кто остался в живых из четырех сотрудников лаборатории, что тоже подозрительно… И работодатель мой, Костя, если верить бандитам, тоже убийца, причем с садистскими наклонностями… Прав Гуля, в любом раскладе мне «полный край»… Ну что, Витя Скворцов, и дальше будешь так вот сидеть и ждать, пока тебя окончательно опустят, или?..»
Виктор взглянул на свои связанные фиолетовым галстуком руки. К счастью, их связали не за спиной. Он выплюнул наконец тлеющую сигарету и зубами попытался распутать узлы на запястьях. Не получилось…
Из соседней комнаты донеслись раскаты громкого смеха. Виктор вздрогнул, прислушался. За стеной работал телевизор, в воздухе витал аромат жареного мяса.
«Один готовит жратву на кухне, Гуля и второй что-то смотрят по ящику, – сделал вывод Виктор. – Надо спешить, пока не позвонил Лопоухий. Раз не удалось перегрызть узлы, попробую их пережечь».
Он мягко завалился на бок, приблизил связанные запястья к красному огоньку еще тлеющей сигареты. Безрезультатно. Тогда он склонил голову и аккуратно подул на табачный уголек. Фиолетовая материя явно демонстрировала огнеупорные свойства. В соседней комнате что-то со звоном упало, громко и грязно выругался Гуля. Виктор насторожился, вытянул шею и случайно заметил на полу справа от себя граненый стакан с прозрачной жидкостью.
«Спирт! – обрадовался Виктор. – Его мне вливали в рот, когда приводили в чувство… Странно, однако, обычно я пьянею и с меньшей дозы, а тут… Градусы нервы съели и не поморщились…»
Про то, что его многократно били по голове, Виктор даже и не вспомнил. Впрочем, это вполне объяснимо: включились резервные силы организма, а человек, как правило, не замечает ни процесса, ни результата их напряженной работы.
Губами подобрав с пола окурок, помогая себе спутанными руками, он подполз к стакану. Нужно было торопиться – сигарета почти истлела, еще чуть-чуть, и красный кончик превратится в пепельно-серый.
Он обхватил стакан ладонями, наклонил. Холодная жидкость, стекая по капле, затемнила и без того темную фиолетовую ткань под его сомкнутыми большими пальцами. Виктор осторожно, стараясь не шуметь, поставил стакан на пол, поднял сплетенные галстуком руки к подбородку, затянулся и ткнул обуглившимся фильтром во впитавшую спирт ткань… Получилось! Сизое пламя больно лизнуло кисти рук, материя задымилась. Стиснув зубы, он ждал, потом сжал кулаки, напряг запястья и резко развел в стороны плечи.
Галстук порвался с тихим треском. Итак, руки обрели свободу! Не обращая внимания на боль от легких ожогов, он скомкал в ладонях дымящуюся ткань. Зыбкая струйка дыма быстро сошла на нет, запах горелой тряпки почти исчез.
Теперь ноги. Ну, это уже пустяк! Связанные шнурки он порвал, даже не заметив, какие глубокие борозды они оставили на обожженных пальцах, встал, на цыпочках подошел к окну. Высоко! Более чем высоко. Как минимум, десятый этаж. Вдалеке, за крышами домов, торчал шпиль университета.
«Значит, я где-то в районе Вернадского, – отметил он про себя. – За «Балатоном», чуть левее…»
– Гуля, гляди! Наш-то, по типу, развязался!
Виктор резко обернулся. Пока он выглядывал в окно, в комнату вошел один из «шестерок». Его шагов Виктор не расслышал из-за орущего за стеной телевизора.
Времени на раздумья не было. Виктор изо всех сил ударил локтем в давно не мытое оконное стекло – толстая кожа куртки позволила хотя бы это проделать безболезненно.
Стекло разлетелось вдребезги, взорвалось десятком больших и малых осколков. Виктор низко присел, защищаясь от них руками, и, как только стеклянный град прекратился, схватил с пола первый попавшийся под руку осколок и зажал его в руке, раздирая кожу на пальцах и не обращая на это внимания.
– Отойди! – крикнул он бандиту, застывшему в дверях с разинутым ртом.
Парень с золотой цепью на груди остался стоять, где стоял, и тогда Виктор прыгнул, точнее, сделал стремительный выпад – в фехтовании на шпагах это движение называется «бросок стрелой».
Ошалевший громила едва успел отскочить в сторону, замешкайся он еще хоть на секунду, острый осколок стекла вспорол бы ему горло.
Теперь путь из комнаты был свободен. Тремя гигантскими прыжками Скворцов выскочил в прихожую. Сориентироваться в чужой квартире не составляло труда – слава Богу, типовая планировка отечественного жилья с детства знакома каждому советскому человеку, так же как и стандартные запоры на обитых дерматином «сейфовых» дверях. Левой рукой он скинул цепочку, взялся за щеколду замка и сразу же услышал за спиной нестройный торопливый топот. Изготовив правую руку со стеклянным осколком для удара, Виктор резко развернулся.
Перед ним стоял Гуля с пистолетом в руках.
«Пугает, не выстрелит!» – успел подумать Виктор перед тем, как Гуля нажал на курок.
Грохот выстрела, звон в ушах и сразу же страшная, колкая резь в глазах, пугающая невозможность вздохнуть, раздирающее горло удушье… Осколок выскочил из рук. Виктор согнулся пополам, упал. Тут же на него навалились трое кашляющих, матерящихся бандитов. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Его извивающееся, ослабевшее тело мигом свалили на пол, ноги и руки, не жалея бесконечно длинной веревки, прочно связали, замотали, как в кокон, и волоком втащили назад, в комнату с разбитым окном.
– Я сначала думал, пистолет реально перепутал! – Виктор расслышал сквозь звон в ушах обманчиво далекий голос Гули. – По типу, из боевого шмальнул, вместо газухи, экхе… экхе… Так его скорежило… экхе.., а как сам дыхнул… экхе… кхе… хе…
Гуля зашелся приступом кашля.
– Ядреный газ, бля, си-эс? – спросил молодой голос.
– Экхе… Перечный… кхе…
Виктор судорожно хватал ртом воздух.
– Гуля, он меня в горло хотел пырнуть! – жалобно возмущался другой молодой голос. – По типу, как тех, других, про которых Ухо нес!
– Экхе…Вот и я в непонятках. Не похож пацан на лоха… экхе…
– Может, он все же реально Костя, а, братаны?
– Скоро… кхе… узнаем. Ухо прозвонится… эк… кхе… бля! Пошли в ту комнату, балкон откроем… кхе… Продушимся… Связали его грамотно?
– Без вариантов! Гуля, у меня напряг, соседи могут стукнуть, что у нас стреляли.
– Остынь… кхе… Мало, что ли, пацаны хлопушек в подъездах грохают? Экхе… Пошли, бля, на балкон… быстрее!
Только через двадцать минут Виктор смог наконец вздохнуть относительно свободно, но глаза все равно отказывались открываться, и ручейки слез не смягчали жгучей рези под веками. В уши же будто ваты напихали. Вдобавок ко всему веревка врезалась в кожу, пережала артерии, и онемевшие кисти рук покалывало иголочками, а ноги ниже колен и вовсе потеряли чувствительность, словно отмороженные. Как положили его мордой в пол, так он и лежал, не в состоянии пошевелиться, полуслепой-полуглухой. Ближайшее будущее рисовалось теперь совсем уже в мрачных тонах, и Виктор старался о нем не думать, но ничего не получалось. Мысли одна другой печальней плодились как тараканы, на душе было погано, и единственное, чего он сейчас желал, так это чтобы скорее позвонил Лопоухий и удостоверил наконец его личность. Тогда ситуация хоть чуточку, но все же станет полегче…
Он скорее почувствовал, чем услышал, как рядом скрипнули половицы. Травмированные барабанные перепонки не без труда уловили вкрадчивый голос Гули:
– Внимательно меня слушай, КОСТЯ! Звонил Лысый. На той хате, ключи от которой ты нам сдал, братков ждала засада. Ухо мочканули сразу насмерть, Лысый сейчас баранку грызет, напрягается «мерс» с хвоста сбросить. Водила он на пять, но твои дружки ему уже крыло из «калаша» подранили, и скоро он догонит Ухо по дороге в рай. Такой вот расклад, КОСТЯ! Развел ты меня круто. Веришь, я уже тебя реально за лоха Витю держал. Липа, покойник, нес, что ты классный кидала, но он же, Липа, меня и попутал, божился, на мокрое тебе слабо двинуть. Ошибся, царство ему небесное. И от нас ты, мокрушник, чуть не сдернул. По типу, закосил под лохатого, послал бойцов на засаду, а сам влегкую двинул моих пацанов резать. Обломался ведь ты по дури, торопыга. Надо было уж валить нас всех, а потом ноги делать. Поспешил… Помнишь, братила, я просил не дуть мне в уши? Чем беспредел разводить, поимел бы с ровней конкретный базар по понятиям – глядишь, и разошлись бы добром… А теперь поздно. Готовься к смерти лютой. Я свой авторитет держу и в полных правах тебя, Костя, опустить реально по понятиям. Въезжаешь? Есть тебе что ответить перед смертью?
– Погоди, Гуля, я только что понял, клянусь, только что… въехал! – Виктор старался говорить спокойно, уверенный, что, если начнет истерить, все пропало, бандиты ему не поверят. Но, несмотря на все старания, голос его самопроизвольно срывался на крик. – Гуля! Я совершил ошибку! Не рассказал о странностях в моей квартире! Когда я сегодня туда заходил – уже после того, как побывал в лаборатории и возле дома Мышонка, – заходил, чтобы выяснить адрес Кости, там… Черт! Ты все равно мне не поверишь!.. Короче, я сразу не врубился, испугался, навыдумывал всякой ерунды, дьявольщины всякой… И вот только сейчас, честное слово, всего секунду назад, я понял, что не было никакой мистики! Это меня дома поджидали убийцы, понимаешь?! Они ждали меня – ВИКТОРА СКВОРЦОВА! В лаборатории кончили Екатерину и профессора, я же тебе рассказывал! А меня-то они там не застали, понимаешь?! И поехали ко мне домой! Проникли в квартиру, хрен их знает как, думали, она под охраной, позвонили на пульт… Черт!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7