https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Roca/
Емец Дмитрий Александрович
Арина
Емец Дмитрий Александрович
Арина
рассказ случайного попутчика
Семян много вынесешь в поле, а соберешь
мало, потому что поест их саранча.
Второзаконие, глава XXVIII, стих 38.
В середине девяностых я работал юристом в одной из распавшихся после фирм. Фирма занималась продуктами питания: мы ввозили их Финляндии и Швеции и перепродавали региональным оптовикам, которые сами не имели выхода на экспорт, но нуждались в ассортименте.
По делам фирмы мне часто приходилось бывать в Петербурге и выручать застрявшие на таможне грузы. Здесь требовались уже не юридические навыки, а лишь напор и уверенность, с которой я вталкивал взятки и хлопал дверьми разных инстанций. Именно тогда я убедился, что если в России и есть честные люди, то работают они не в мэрии, не на таможне и не в санэпиднадзоре.
Мелкие чины обычно брали деньги, воровато озираясь и затаскивая меня за рукав за ряды контейнеров. Они торопливо пересчитывали купюры, скомканными совали их в карман, после чего ставили нужные печати или чаще просто шептались с прапорщиком у проходной, материли его, уговаривали, горячась, стучали пальцем в грудь, пока тот, махнув рукой, не открывал ворота и не разрешал нашим рефрижераторам проехать.
Если же застрявшая на таможне партия была слишком велика или у продуктов истекал срок годности, тогда для ускорения приходилось обращаться к крупному таможенному начальству. Эти имели уже значительные, оплывшие от непривычки ходить пешком лица и деньги принимали либо с глазу на глаз у себя в кабинете, либо, что потом стало чаще практиковаться, переводом на счета подставных фирм, оказывавших туманные услуги, вроде юридической консультации или разработки плана развития бизнеса. При наличии минимальной фантазии такой убогий план даже и с графиками - можно было скачать и в "Интернете".
За два года моей работы юристом я встретил только одного честного таможенника, наоравшего на меня и швырнувшего конверт с деньгами на пол, и то, как после оказалось, его в это время подсиживал его зам. И подсидел-таки. В следующий раз, когда я приезжал, они уже обменялись кабинетами. Потом еще раз обменялись, а потом разом сгинули: один в руководство общепитом, другой в "Аэрофлот" на вторые роли. Не запомнил только который куда.
Мне было тогда тридцать года, я был не женат, свободен от обязательств и материально независим - одним словом, у меня было все, что нужно для счастья, однако счастлив я не был. Не потому, что не мог, а потому что... шут его знает почему. Скорее всего, просто не давал себе до конца расслабиться, а все как-то откладывал на потом. У меня было много кратковременных связей, безболезненно обрывавшихся и почти не имевших шлейфа неприятных впечатлений - ночных звонков, слез, случайных встреч у общих знакомых и т.д.
Как-то ранним вечером, отправив в Москву очередные четыре рефрижератора с морепродуктами, я шел по набережной реки Пряжки, которая вытекает из Мойки где-то рядом с Финским заливом.
Признаться, меня, москвича, привыкшего иметь дело с единственной, хотя и широкой, но почему-то незаметной рекой, всегда поражало в Питере обилие речушек и каналов, на которые я то и дело натыкался, когда бродил по городу. Название многих из них я забыл или даже не знал никогда, но это не мешало мне их любить. Я даже уверен, что пролистай я одну из тех туристических книг, которые громоздятся на моих полках и узнай, где Обводный канал и где канал Грибоедова, и в котором месте от Большой Невки отходит Малая, то город навеки утратил бы свою загадочность, и я не смог бы так часто возвращаться к нему в мыслях.
Впрочем, возможно, что у меня и нет к Питеру своей любви, а есть лишь отраженная любовь. Ее любовь...
* * *
Тогда был август, погода стояла ветреная, но теплая. Обычно я ленив, люблю удобства и ради трех кварталов ловлю такси, но в тот день у меня отчего-то возникло желание пройтись пешком и посмотреть город. Возвращаться на Каменноостровский к приятелю, у которого я жил, и снова целый вечер сидеть в душных комнатах и от нечего делать пить, молчать или говорить об уже известном, не хотелось, и я решил побродить часа три по вечернему Питеру, поужинать где-нибудь в ресторанчике или кафе, а после пешком же добраться до Каменноостровского. Напротив Новой Голландии я остановился и выкурил сигарету, а после довольно скоро оказался на Большой Морской улице.
Здесь в десятке метров от моста я увидел прикорнувший к обочине старенький "Опель", жалобно моргавший аварийкой.
Возле спущенного заднего колеса сидела на корточках молодая женщина и с видом полнейшего отчаяния вытирала лоб тыльной стороной руки. Не помню, забилось ли у меня тогда сердце, почувствовал ли я что-то, или же это наступило позднее? Часто наша память, возвращаясь в прошлое, бессовестно передергивает колоду событий, перемешивая их истинную последовательность. Знаю только, что уже через два часа нашего знакомства у меня не было в мире человека дороже, чем она.
А тогда, просто пожалев женщину, лица которой я еще даже не видел, я присел рядом с ней на корточки и спросил:
- Проблемы?
Она повернулась, и я увидел выпуклый лоб с каштановой челкой, живые глаза неуловимого не то карего, не то темно-зеленого цвета, прямой нос и губы, вздрагивающие, как у маленькой девочки, вот-вот готовой расплакаться. Была ли она красавицей? Ответ на этот вопрос слишком субъективен. Что такое красавица? Это что общее, тиражно стандартное. Она же была сама собой.
- Вы уже пятый, кто меня об этом спрашивает! - ответила она с раздражением.
Потом она говорила, что в первую секунду я ей не понравился, и она хотела оттолкнуть меня резкостью. Но единственное, что она этим добилась - пробудила во мне задор и охотничий инстинкт, помимо моей воли вспыхивавшие во мне всякий раз, когда я видел хорошенькую молодую женщину.
- И что вы ответили первым четырем? - спросил я, не смутившись.
- А вам не все равно? - так же раздраженно продолжала она.
Я терпеливо снес и этот выпад. Если хочешь обладать женщиной, привыкаешь к тому, что они порой кусаются.
- Вы ничего не выиграете, если прогоните меня и вновь останетесь наедине с пробитым колесом. Или выиграете?
По роду своей деятельности мне часто приходится общаться с людьми, и обычно мне удается произвести на них хорошее впечатление. О том, что к маленькой тележке моих достоинств прилагается еще и три вагона недостатков становится известно не сразу.
Мало-помалу незнакомка успокоилась и взглянула на меня уже с некоторым интересом. По тому, как она чуть щурилась, я сообразил, что она близорука, и в машине у нее наверняка лежат очки. Впоследствии я узнал, что угадал - она и правда была близорука, но носила не очки, а линзы, которые накануне по рассеянности смахнула в раковину.
- Хорошо, я повторю вам то, что сказала первым четырем. Я сказала им, что отлично умею менять колеса и меняла их на своей старой машине, но что здесь стоят секретки, от которых у меня нет ключа, - сказала она.
Я увидел, что несколько болтов, в самом деле, уже отвинчены и лежат рядом на асфальте, а вся сложность в четвертом болте с секретной головкой.
Я спросил у девушки, где секретка, и она, постепенно расслабляясь от звуков собственного голоса и от того, что кто-то ее слушал, рассказала, что купила эту машину только две недели назад и прежний хозяин, забирая инструменты, прихватил, очевидно, и секретку, а она как-то не подумала об этом, пока не пробила камеру.
Она смотрела на меня с такой надеждой, что я ни на минуту не задумывался о том, чтобы бросить ее в беде. В данном случае существовало два варианта, как помочь незнакомке. Первый состоял в том, чтобы вызвать подъемник и доставить "Опель" на ближайший автосервис, где народные умельцы за четверть часа высверлят или спилят заупрямившийся болт. Но этот вариант требовал не столько денег, сколько немалых затрат времени. Второй был намного проще и предпочтительнее, хотя мог и не сработать.
- У вас есть газовый ключ? - спросил я.
Этот вопрос вновь погрузил воспрянувшую было незнакомку в уныние.
- А как он выглядит?
- Большой загнутый вбок ключ, немного похожий на плоскогубцы. Его носят с собой водопроводчики.
Девушка наморщила лоб и вдруг обрадованно воскликнула:
- Ага, знаю! Кажется, у меня такой был!
Пока она рылась в багажнике в поисках ключа, я разглядел на заднем стекле "Опеля" два треугольника с буквами "У", и мне все стало ясно.
Девушка стояла, наклонившись, и мне хорошо виден был ее туго обтянутый джинсами зад. Я хорошо знаю, что такое вожделение и что значит жгуче, до ряби в глазах желать женщину, но клянусь, что в тот момент во мне не было вожделения, а было что-то другое, удивлявшее меня самого. Даже охотничий азарт, бывший вначале, вдруг пропал. Хотя ничего еще не было ни сказано, ни сделано, мне показалось, между нами натягивается тугая пульсирующая струна и боялся, что она вдруг лопнет.
Наконец она выпрямилась и с торжеством протянула мне газовый ключ.
- Я всегда вожу с собой все инструменты, хотя и не знаю, зачем они, сказала она виновато.
Я взял газовый ключ, плотно затянул его вокруг секретного болта и, с силой потянув вниз, попытался провернуть. Дважды ключ соскальзывал, но в третий раз мне удалось подцепить болт и провернуть его с усилием на пол-оборота. Потом ключ снова соскочил, но я уже знал, что нахожусь на пути к успеху. Еще одна попытка, и болт звякнул об асфальт.
После этого я быстро и без всяких хлопот поменял колесо на запаску.
- Готово, можно ехать. На днях вам нужно будет заехать в сервис, свинтить все секретки и поменять их на новые, - натянуто улыбнувшись, я стащил перчатки и бросил их в багажник.
Девушка, стоя рядом, с искренней благодарностью смотрела на меня и, видно, не знала, что теперь нужно делать и говорить. Еще несколько минут назад мы были объединены общим делом, а теперь, когда дело было сделано, вдруг сразу стали чужими. Я видел, что незнакомку тоже, как и меня, тяготит эта мысль, и мне вдруг захотелось взять гвоздь, и один за другим проколоть все шины ее дряхлой колымаги.
- Как вы его... ухватили. Я и не думала, что так можно... Спасибо, что выручили... Я правда... очень вам признательна... Хотите, я вам...
Она нерешительно достала кошелек, открыла его и потянула из него край пятидесятирублевой купюры. Я нахмурился и, не заметив, раздавил в ладони полупустую сигаретную пачку.
- Я похож на человека, который ждет, пока ему заплатят?
Девушка взглянула на меня и смутилась.
- Нет, не похожи, - честно ответила она, пряча кошелек.
Она повернулась, подошла к водительской дверце, открыла ее и села в машину. Я молчал и не пытался ее удержать. Мне снова пришла мысль о струне. Хотелось понять, чувствует ли она ее или эта струна натянута только с моего края? Как истукан, я стоял на мостовой, сминал пачку сигарет и смотрел, как отъезжает ее машина.
С горечью подумав, что все закончилось, не успев и начаться, я хотел перейти улицу, как вдруг услышал, что мне сигналят. Не доехав до перекрестка, она развернулась и теперь выглядывала из полуопущенного стекла.
- Я ощутила себя неблагодарной свиньей. Давайте я вас подвезу. Вы где живете? - спросила она.
Я засмеялся, зная, что это струна вернула ее ко мне. Когда она отъехала на своей машинке слишком далеко, струна вдруг натянулась, как резинка, и вернула ее мне. Она была прочная, стальная и в то же время гибкая, наша струна, и ее почти невозможным казалось разорвать. В одну секунду ко мне вернулась вся утраченная легкость.
- До Москвы бензина не хватит, - улыбнулся я.
Она чуть подняла брови.
- Значит, вы конкурент? - спросила она.
- Почему конкурент?
- Москва и Питер - два врага, или даже нет, не врага, а два завистливых соседа по подъезду, которые демонстративно не обращают друг на друга внимания и лишь незаметно, в дверные глазки, подглядывают, кто чего делает и кто чего купил...
- В самом деле?
- Ну почти так...
- Надеюсь, мы с вами не будем вымещать друг на друге обиды городов?
- Не будем, - не то согласилась, не то пообещала она.
Я сел в машину. Спереди было не так тесно, как казалось снаружи.
- Вы ужинали? - спросил я.
Подумав, она качнула головой.
- Я и не обедала, - сказала она.
- Никогда не поздно исправить ошибку. Как называется улица, на которой расположен Инженерный замок?
- Садовая.
- Там рядом есть одно тихое местечко. В нем можно заказать русские блюда, а подают их в больших тарелках с деревянными ложками.
Она посмотрела на меня слегка озадаченно. На ее гладком лбу между бровями на мгновение появилась и сразу разгладилась морщинка.
- Постойте, а у входа есть искусственные пальмы в кадках и швейцар?
- Кажется, да, - вспомнил я.
- Тогда это "Летний сад"! - воскликнула она.
- Вы там были? - удивился я.
- Всего лишь однажды, с одним знакомым. Для меня там слишком дорого.
Я ощутил неясный укол не то ревности, не то гнева. Мне не понравилось, что у нее есть знакомые, которые приглашают ее в "Летний сад". Еще в тот момент я испугался, что она будет рассказывать или важно намекать мне на свои прошлые связи, как это любят делать некоторые женщины, уверенные, что это создает вокруг них ореол поклонения, преданной свиты и блестящих побед, но она не собиралась делать ничего подобного. Про знакомого же она сказала только для того, чтобы объяснить, что "Летний Сад" ей не по карману. Признаться, он был дороговат и для меня, хотя я и хорошо зарабатывал в то время, но начинать наше знакомство со второсортных забегаловок с шумящими компаниями, запахом пива из баров и официантами, зорко следящими, не украдешь ли ты вилку и не забудешь ли расплатиться, мне не хотелось.
- Мы едем? - спросила она.
- В "Летний Сад", - подтвердил я.
- А то, что я не одета и не накрашена? Для них это неважно? - сказала она с легким сомнением, окидывая взглядом свои джинсы и светлый, со сложными треугольными узорами свитер.
- Им-то что. Нас пустят и так, - заверил я ее.
- А для вас это важно? - вновь спросила она, и я почувствовал, что этот вопрос не был простым кокетством.
1 2 3 4 5