Верно говорила бабушка, не здешняя, Ягге, а твоя земная бабушка Нина: дурная голова ногам покоя не дает!»
Я сидел в склепе и слушал, как вокруг ходят мертвяки. Я боялся не то чтобы пошевелиться, но даже и громко вздохнуть. Зрение у мертвяков неважное, особенно днем, зато слух превосходный. – Где мальчишка? Слышишь, как стучит его сердце? – Сиплый голос раздался так близко, что все во мне сжалось.
С испугом я стал ждать ответа. Сердце прыгало у меня в груди как безумное – мне казалось, этот звук разносится по всему кладбищу. В этот миг я почти его возненавидел. Что за тупой механизм, почему он всегда стучит так некстати!
– Нет, не слышу, – ответил какой-то другой мертвяк, судя по голосу, находившийся с противоположной стороны склепа. – И я не слышу, – согласился с ним первый мертвяк. – Похоже, мальчишка провалился в Черный колодец с железной крышкой. Пойдем, спустимся в него и убьем, пока это не сделали те, кто живет в колодце. Если они схватят его первые, то не поделятся с нами его мясом и кровью.
Голоса удалились. Мертвяки ушли, а я остался в склепе, размышляя, как мне повезло, что его толстые стенки заглушили все звуки. Но все равно положение мое было аховое: ведь стоило только отодвинуть крышку и высунуть из склепа нос, как мертвяки, топтавшиеся поблизости во множестве, вновь учуяли бы меня.
Я сидел в склепе, положив подбородок на колени, и размышлял о своей недолгой жизни. Все мои многочисленные неприятности всплывали в памяти одна за другой, вплоть до самой большой – из-за которой я и оказался в Параллельном Мире.
Случилось это в последний день четвертой четверти, в самый радостный и долгожданный день года...
3
С пятого урока нас тогда отпустили. Как сейчас помню, это была география.
– Какие могут быть занятия? Вы все небось только о каникулах и думаете, – грозя нам пухлым пальцем, сказала географичка Антонина Евгеньевна.
Она была очень толстой и очень доброй. Самой толстой и доброй учительницей в школе. Настолько доброй, что на ее уроках все шумели, никто ничего не слушал, а она только хлопала глазами и повторяла: «Подростки, не надо! Подростки, прошу вас: тихо!» Так она и говорила «подростки». Дурацкое какое-то слово...
Теперь я часто размышляю, почему последним уроком была именно география? Будь, к примеру, последней алгебра, то Гипотенуза, наша математичка, мурыжила бы нас до последней секунды и я не попал бы в Параллельный Мир.
Я так спешил домой, чтобы посмотреть, что мне подарят на окончание четвертой четверти, что, перебегая дорогу, не глядел по сторонам. Самое обидное, что и дорога-то была не широкая, почти замухрыжистая, и автомобили по ней ездили редко.
Удара я не почувствовал. Не успел даже заметить, какой марки и цвета была сбившая меня машина. Даже не знаю, была ли это легковушка или грузовик. Помню только сумасшедший визг тормозов, а потом я лечу по воздуху и на одно мгновение передо мной вспыхивает летнее небо с ярким желтым шаром солнца.
Еще помню, что я лежу – даже не лежу, а плаваю – в кромешной темноте и слышу, как звучат надо мной два голоса. И, хотя я ничего не вижу, но все равно знаю, что это спорят два огромных орла – белый и черный.
– Что это? – спрашивает белый орел.
– Разве не видишь, мальчишка, – отвечает черный.
– Я не о том. Откуда он здесь взялся? Вы посылали за ним смертей?
– Не-а, он вообще не должен был умереть. Эти курносые дурынды опять косят кого придется, – отвечает черный орел.
– Смерти не могут скосить не того. За десять миллиардов лет, что существует Вселенная, они не допустили ни одной ошибки.
– Ха! Ни одной ошибки! Это они так говорят! Если его убили не смерти, тогда вмешалась Красная Рука. Только она может отнимать жизнь, не прибегая к помощи смертей.
– Красная Рука? Опять она лезет не в свое дело! И как же теперь с ним поступить? Я бы отнес его в Рай, но не могу: у меня нет пера с его именем! – говорит белый орел.
– И у меня нет пера с его именем. Значит, и в Аду его не ждут, – сердится черный орел.
Неспособный подать голос, я лежу в пустоте и жду, как решится моя судьба. Орлы растеряны и раздражены. Они хлопают крыльями и улетают, но вскоре белый орел вновь возвращается.
– Я не могу бросить тебя здесь. Какой же я после этого посланец Рая? Человек, ты слышишь меня?
Я хочу ответить, что слышу, но не могу.
– Не напрягайся, я вижу, что слышишь. Я отнесу тебя в Параллельный Мир и не буду стирать тебе память. Это все, что я могу для тебя сделать.
Я слышу тяжелые удары крыльев по воздуху и понимаю, что орел несет меня. Я пытаюсь крикнуть, вырваться, но не могу ни того ни другого.
Следующее, что я смутно припоминаю, – огромную ржавую баржу, швартующуюся в мрачном порту.
И снова провал.
4
А потом я вдруг обнаружил, что сижу на берегу затянутого ряской болотца. Сижу в своем прежнем теле. Помню, я даже удивился, что оно совсем не пострадало, когда меня ударила машина. «А может, ничего и не было? Но тогда как я здесь очутился?» – озадачился я.
Внезапно ряска раздвинулась. Из болотца вылез молодой человек с синей кожей и длинными мокрыми волосами, в которых запуталась тина.
Там, знаю, ужас обитает,
И нет людского там следа —
Но сердце точно отвечает
На чей-то зов: «Туда! Туда!» —
декламировал он, картинно заламывая руки. Неожиданно синий человек заметил меня. – Эй, ты кто? Новенький, что ли? Давай знакомиться! Я Утопленник, поэт! – сказал он, направляясь ко мне.
– Я... я... – Я мучительно стал вспоминать, удивляясь тому, что не помню даже, как меня зовут. Вначале у меня ничего не выходило, но потом все вдруг разом всплыло в памяти. Я сжал руками виски. На миг мне почудилось, что голова у меня раздувается как шар и раскалывается. Но внезапно память вернулась. – Я Кирилл. Кирилл Петров! – почти крикнул я.
– Ого! – удивился Утопленник. – Не врешь? Правда, Кирилл Петров?
– Правда! – ответил я возмущенно. Конечно, я не ботан, но уж имя-то свое за четырнадцать лет успел выучить!
Утопленник пораженно разглядывал меня. Его бугристый нос сочувственно голубел.
– Ты помнишь свое старое имя! – сказал он восхищенно. – Здесь никто не помнит своих имен, все придумывают новые. Ты как погиб?
– Дорогу переходил.
– А-а... – разочарованно протянул юноша. – А я почему-то решил, что ты тоже от любви утопился. Ну да ладно. Пойдем, я отведу тебя в твою новую семью.
– В мою новую семью? У меня же есть семья! – удивился я.
«Вернее, была... Что теперь чувствует мама? А отец?»
Я поспешил прогнать эти мысли.
– У нас в Параллельном Мире такой обычай: кто первый встречает новенького, становится его проводником. По дороге, смотри, будь осторожен. Параллельный Мир – не парк развлечений, здесь зевать нельзя. Любая неосторожность – и все: либо мертвяк загробастает, либо красное пятно сожрет. Со временем, я уверен, ты смекнешь, что к чему, а пока на всякий случай бойся всего подряд... – довольный своим каламбуром, Утопленник хихикнул.
Хихикал он довольно часто, что совершенно не вязалось с его обликом несчастного поэта. Вскоре мы вошли в Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах и сели в черный лифт с висельным приводом.
– Знакомься: это бабушка Ягге и дедушка Вурдик! А это Кирилл Петров, ваш новый внук! – заявил Утопленник, подводя меня к сгорбленной старухе и одноногому циклопу с вампирьими клыками.
Колоритная была парочка. Я не мастак описывать, но уж можете мне поверить.
– Чу-чу, русским духом пахнет! – покосившись на меня, проскрипела Ягге.
Тогда, помню, она показалась мне более суровой, чем была на самом деле.
– Да ладно тебе, старуха! Садись, парень, жевать красные котлетки! Сегодня утром накопал, – радушно пригласил Вурдик.
Так я впервые встретился с ворчуньей Ягге и ее добряком-мужем, ставшими моими здешними бабушкой и дедушкой.
От котлеток я, впрочем, отказался. Желания как-то не было есть эту мерзость. Впрочем, о вкусах не спорят, особенно с циклопо-вурдалаками. Если с ними спорить, они могут потерять последнее чувство юмора, а это само по себе нежелательно.
Если вы, разумеется, не хотите, чтобы вас сгоряча сожрали. Конечно, потом они станут переживать по этому поводу, но ничего уже вернуть не смогут. Это факт, а против факта не попрешь.
5
Смеркалось. По небу бродили сизые тени. Скрипели могильные оградки, дрожали надробия. Кладбище постепенно оживало, готовясь к ночной жизни. Теперь и думать нельзя было о том, чтобы выйти наружу.
Ссутулившись в холодном склепе, я вспоминал, о чем рассказывала Ягге. Единственное время, когда мертвецы здесь сидят по гробам, – от первых петухов до полудня. А раз так, придется ждать рассвета. Раньше сбежать с кладбища не удастся.
Обнаружив сбоку склепа небольшое отверстие, образованное выкрошившимся камнем, я прильнул к нему и стал наблюдать.
Едва пробила полночь, как земля разверзлась и из нее выскочили два гроба. Крышки гробов распахнулись, и оттуда вылетели четыре руки. Вначале руки поздоровались между собой, а затем вновь нырнули в гробы и выволокли оттуда два туловища. На туловища они насадили головы, прилепили куда надо ноги, а потом и сами прыгнули на место.
Я увидел двух мертвецов. Один из них был лысый и жирный, а другой – тощий и старый, с козлиной бородкой.
– Ты как умер? – спросил жирный мертвец.
– Меня на войне убили. А ты как?
– А меня подвальный мертвец задушил. Пошел я в пятницу, 13-го, в подвал. А он сидит в углу в медном шлеме. Набросился на меня и задушил.
– Ну и глупо! Мог бы и не умереть. Надо было сбить с подвального мертвеца медный шлем на пол. Он бы принялся шлем искать. А ты бы его первым схватил да на голову себе нахлобучил. То шлем особенный. Кто его наденет, да два раза повернет – невидимым становится.
– Да, – сказал жирный мертвец. – Жаль, что я не догадался. Да что теперь поделаешь? Отсюда же, из Параллельного Мира, не сбежишь.
– Что верно, то верно: не сбежишь, – озираясь, прошамкал старик. – Есть, правда, один способ, да вот только... Ты про Красную Руку что-нибудь слышал?
Подавшись вперед, я напряг слух.
– А то как же! Слышал!
– То-то и оно. В Параллельном Мире нет ничего страшнее Красной Руки. Даже наш повелитель Оскаленный Мертвец рядом с ней – младенец. Кого она невзлюбит, того в землю вомнет, на части разорвет, мозги выпьет, жизнь высосет. Кто ее видел – трех дней за свете не прожил.
– Это мне известно, – кивнул жирный мертвец.
От этого кивка голова у него едва не отвалилась, но он вовремя придержал ее.
– А знаешь ли ты, что есть у Красной Руки пять отрубленных пальцев? Разбросаны эти пальцы по всему Параллельному Миру. Надо их вместе собрать и вложить в отверстия в Ледяном Камне. Тут Ледяной Камень треснет, и откроется лестница в человеческий мир.
– А сколько пальцев надо собрать? Все пять?
– Никто этого не знает. Болотная ведьма говорит, что достаточно будет и двух. Да только я ей особенно не доверяю. По-моему, нужны будут все пять. К тому же и два пальца никак не соберешь. Их охраняют самые грозные монстры. Красная Рука никому не позволит из Параллельного Мира вырваться.
– А ты знаешь, где эти пальцы лежат? – спрашивает жирный мертвец.
– Я только про один палец знаю. Говорила мне болотная ведьма, что видела она указательный палец на дне Черного колодца. Только когда в колодец спустишься, нужно сразу...
Окончания фразы я не расслышал. Внезапно загрохотал гром, ударила молния, и голубой свет залил склеп. Случайно я прочитал на крышке стершиеся буквы, которых отчего-то не заметил днем.
Эта надпись являла собой предупреждение. Эдакое милое письмецо, сообщавшее:
«Добро пожаловать, милые гости! Только, кхе-кхе, имейте в виду: кто ляжет в мой склеп – останется в нем навеки!
Оскаленный Мертвец».
Мне стало жутко. Так вот в чьем склепе я проторчал весь день! В склепе Оскаленного Мертвеца – повелителя всех мертвых, о котором сплетничали сегодня в очереди за котлетами. А еще сдуру решил, что склеп заброшен.
– Толстяк, ты видел молнию? Слышишь, как земля трясется? Оскаленный Мертвец возвращается с охоты, идет отдыхать в свой склеп! – прерывая свой рассказ, испуганно воскликнул старик. – Я хоть и не живой уже, а не хочу с ним встречаться. Эй, руки, разберите меня!
– И меня разберите! Скорее, скорее! – в панике закричал жирный мертвец.
Руки торопливо сдернули с них головы, открутили ноги, сложили туловища в гробы и сами сверху прыгнули. В следующую секунду я увидел, что гробы провалились сквозь землю. Непривычная тишина воцарилась на кладбище. Смолк отдаленный гул голосов, смолкли стоны и шорохи. Слышно было лишь, как дрожит земля под чьей-то тяжелой поступью.
Сообразив, что встреча с Оскаленным Мертвецом, в чье жилище я забрался, не сулит ничего хорошего, я попытался выбраться из склепа, но почему-то никак не мог отвалить каменную крышку. Шаги между тем становились все отчетливее: я слышал уже даже громкое сопение, вырывающееся из ноздрей у повелителя мертвецов.
Тогда, обдирая бока, я принялся протискиваться в узкую щель между крышкой склепа и его краем. Заработав кучу ссадин, я кое-как вылез, сполз на землю и со всех ног кинулся бежать.
Я мчался в голубоватом лунном сиянии, не разбирая дороги. Мчался и чувствовал, как дрожит и вибрирует земля под ногами. По лицу меня хлестали ветки, колючки репейника, пытаясь удержать, цеплялись за одежду, совы ухали мне вслед с елей. Мне мерещилось – а кто знает, может, и не мерещилось, – что Оскаленный Мертвец несется за мной, стучит костями, щелкает зубами.
Сам не знаю, как я добрался до кладбищенской ограды. Должно быть, мне повезло и я случайно взял правильное направление. Перемахнув через ограду, я спрыгнул и едва не угодил в одно из свежих черных пятен, расползшихся по асфальту. Черные пятна любят охотиться ночью.
Но мне было уже не до черных пятен. Проскочив опасный участок, я бросился бежать по улице и, только влетел в нашу Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах, сумел перевести дух.
Ягге и Вурдик сидели за столом и пили чай с подозрительно красным вареньем. Железная челюсть Ягге нетерпеливо подпрыгивала на столе и лязгала зубами – клянчила печенье.
Голова у Вурдика была забинтована, а поверх бинтов надета еще оранжевая строительная каска.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3