книга
«Александр Золотько Игра втемную»: Москва; 1998
ISBN 966-03-0164-2
Аннотация
Внешне ничем не связанные друг с другом события в Чечне и Боснии, в Украине и Москве предстают в романе «Игра втемную» как часть глобального плана, об истинных целях которого знают немногие.
Политики и сотрудники спецслужб, уголовники и военные – все они лишь пешки в чужой «игре втемную».
Александр Золотько
ИГРА ВТЕМНУЮ
Вике Сафроновой с благодарностью и любовью
ЧАСТЬ 1
Глава 1

1 февраля 1995 года, среда, 12-00, Москва.
Хозяин кабинета отложил в сторону несколько сколотых листков бумаги, снял очки и некоторое время массировал переносицу.
– Как вы сами оцениваете достоверность представленной информации, Виктор Николаевич?
– У меня не было нареканий на достоверность информации, поступившей из этого источника. Мои аналитики с этим поработали и дали высокую степень вероятности.
– Вы, кстати, источник не указали, – хозяин кабинета демонстративно повертел листки в руках. – Конспирация?
– Выпустили при перепечатывании, – спокойно ответил Виктор Николаевич и выдержал взгляд собеседника. – Прикажете переделать?
Хозяин кабинета выдержал паузу. Виктор Николаевич выглядел гораздо старше своих лет. Его собеседник помнил послужной список Виктора Николаевича и прекрасно знал, что очередные звания тот получал вовсе не за выслугу лет. Точно также знал он и то, что все проблемы, возникавшие у Виктора Николаевича за время его карьеры, были вызваны вовсе не недостатком компетентности.
– Перепечатывать этого, естественно, не стоит. Лучше всего будет, если мы сведем к минимуму бумаги по этой проблеме. Какие сроки, по мнению ваших аналитиков, у нас есть?
– То, что знаем мы, позволяет ограничить сроки акции интервалом от конца мая до середины июля. Есть возможность уточнить сроки через другие ведомства. Хотя в этом случае возникает вероятность утечки. Мне необходима ваша санкция на действия в поле. Карт-бланш на Чечню и подготовительный цикл на Балканах.
– Вы собираетесь использовать наши официальные каналы?
– Сейчас в интересующем нас районе действует группа контрактников с сербским боевым опытом. Полагаю задействовать их с уровнем информированности около 0,5. Ну, и поддержать их нашей спецгруппой.
– Помощь нужна?
– Мне нужна ваша санкция.
– А что по Балканам?
– Будем готовить новый маршрут. Старый, через Тимишоары, слишком засвечен. Кроме того, значительно уменьшился поток добровольцев. Наиболее активные переключились на Чечню.
– Хорошо, будем считать, что мою санкцию вы уже получили. Вся информация по этой операции должна поступать непосредственно ко мне. Что-нибудь еще?
– Нужно только присвоить условное обозначение. Я предлагаю «Союз», – Виктор Николаевич встал.
– Ну, «Союз» так «Союз», – хозяин кабинета тоже встал и протянул руку. – Я полагаю, результаты мы получим достаточно быстро?
– По мере поступления, Александр Павлович, – гость пожал протянутую руку и вышел из кабинета.
Александр Павлович подошел к окну и некоторое время смотрел в него, постукивая пальцами по стеклу. Затем сел в кресло и набрал номер телефона:
– У нас возникли некоторые проблемы, – сказал он, как только на той стороне подняли трубку.
– У нас все время возникают проблемы, Александр Павлович, у нас с вами работа такая. Где именно проблема на этот раз?
– Ко мне поступила информация по программе «Шок». Засвечен первый этап. Утечка, похоже, где-то возле вас.
– В таком случае, предлагаю встретиться у меня.
В семь часов вечера.
Виктор Николаевич вышел из здания, сел в автомобиль на заднее сиденье. Водитель не оборачиваясь, спросил: «Что?»
– Думаю, на днях у нас начнутся проблемы.
– На Кавказе?
– Скорее на Южном направлении. На Кавказе нам будут помогать и очень интенсивно.
– Подстраховать первую группу? Пусть работают в повышенной готовности?
– Зачем, пусть спокойно едут. Совершенно спокойно едут.
Водитель внимательно посмотрел в зеркало внешнего вида, встретился глазами с Виктором Николаевичем:
– По маршруту?
«Волга» плавно тронулась, медленно набирая скорость в сторону центра.
2 февраля 1995 года, четверг.
Напоминаю о необходимости своевременной доставки сводок Управлений Министерства Внутренних дел в центр аналитической обработки. Накопленная в течение недели информация, должна быть доставлена в пункт сбора. В связи с грифом «Для служебного пользования» на подобных сводках, избегать официальных каналов пересылки информации.
При необходимости изыскивать возможность уточнения информации через другие источники. Особое внимание обратить на средства массовой информации Украины, в целях подбора кандидатов для сотрудничества. Прямой контакт с кандидатами только с ведома Центра.
Продолжить сбор материалов из открытых источников о состоянии Вооруженных сил и военно-промышленного комплекса Украины. Нелегальную деятельность в этом направлении свести до минимума, принять меры к выявлению подобных действий с любой другой стороны. При выявлении деятельности возможны меры по ее пресечению с использованием местных структур безопасности.
Оперативную работу по возможности проводить через представителей местных криминальных структур.
3 февраля 1995 года, пятница, 11-15 по Киеву, Город.
Никогда в жизни я не мечтал быть журналистом. Даже тогда, когда в девятнадцать лет впервые прочитал заметку со своей подписью в газете Северной группы войск, мне и в голову не пришло, что когда-нибудь я буду зарабатывать себе этим делом на жизнь. Доказательством моего легкомысленного отношения к газетной карьере может служить хотя бы то, что обе свои заметки из «Окопной правды» я потерял. Собственно газета Группы войск называлась как-то иначе, но в голове осталась только эта кличка – «Окопная правда».
Даже по прошествии пяти лет, которые я потратил на писанину, мне все еще не совсем верилось, что это теперь моя основная деятельность. Мне всегда казалось, что очень трудно пробиться на страницы газеты или журналов. Так же трудно, как поступить в очень престижный институт, скажем, театральный. Я и сам как-то хотел в театральный институт, уже после того, как завалил экзамен в военное училище.
Биография у меня вообще путаная. Но я до сих пор уверен в том, что самым ключевым моментом моей жизни было то, что я подал документы на инженерный факультет Киевского общевойскового училища, а не на разведывательный. На разведывательном факультете экзамены принимались по гуманитарному циклу, а я гуманитарий до мозга костей. Почему поперся сдавать две математики и физику? В результате этой ошибки я не воевал в Афгане и не носил до сих пор погон, а сидел на пресс-конференции, которая, как обычно, задерживалась.
Все пресс-конференции делятся на несколько частей: на одни ходят ради выпивки и закуски, на другие – ради жареных фактов и скандальной информации, а на некоторые – чтобы выполнить свой долг по участию в окологазетных тусовках. Я уже давно разочаровался в пресс-конференциях, которые проводятся политическими организациями. Все обычно сводится к вялому зачитыванию отчетов о собственных свершениях и к бодрому перечислению планов на будущее. Если бы я не был несколько ленив, а наша любимая газета – столь аполитична, то было бы просто замечательно сличить обещания политиков городского уровня с их воплощением в жизнь. Но – лень. Умноженная на нежелание нажить себе дополнительных врагов. Местная организация УНСО очень болезненно реагировала на малейшее упоминание о себе на страницах и экранах. Мои отношения с хлопцами из УНСО складывались своеобразно. Волей случая меня занесло в кабинет их начальника службы безопасности. Там я получил несколько удовольствий сразу. Мне прочитали небольшую лекцию о пользе национализма, подтвердили свою приверженность лозунгу: «Крым будет или украинским или безлюдным» и продемонстрировали папочку с многообещающим названием: «Материалы об антигосударственной и антиукраинской деятельности средств массовой информации». После этого я многократно попадал туда на пресс-конференции. У меня даже появилось несколько знакомых среди этих парней, на улице со мной очень мило раскланивались. Но в папочке я, пожалуй, фигурировал. Ну не смог я удержаться несколько раз от наездов на доморощенную национальную идею. В дружеской беседе меня предупредили о недопустимости столь легкомысленного отношения к важным темам. Потом я сам перестал заниматься политическими проблемами. Политикой у нас в газете занимались люди умные, а криминалом – талантливые. Это я так себя успокаивал. В общем, все время, пока руководство городского УНСО готовилось к началу пресс-конференции, я сидел в углу и мучительно решал, какого черта я здесь делаю. Нет, выбора у меня все равно не было. Наши политические обозреватели на пресс-конференции не ходили, а мои репортеры были еще слишком молоды, чтобы спокойно воспринимать все, что может на подобном сборище прозвучать.
Наконец пресс-конференция стартовала. Оказалось, что она посвящена проблеме Чечни, и я загрустил еще сильнее. Политические бури городского масштаба утомляли меня своими амбициями. Как и публикации открытых писем к главам государств на страницах областных газет. Если бы руководители стран читали все то, что о них или для них пишут, ни на что другое времени у них просто бы не оставалось.
На сей раз, после пятнадцатиминутного вступления на тему «руки прочь», выступивший для разнообразия перешел к практическим вопросам антиимперской борьбы. После двух первых фраз я вышел из состояния скуки и прислушался к выступающему. Еще через пару фраз я вцепился в блокнот и стал конспектировать.
А выходило очень забавно. УНСО, преисполнившись чувством братской солидарности с чеченским народом, приняло решение направить своих бойцов на Северный Кавказ. И там они будут бороться против экспансии. И, оказалось, уже борются. Еще с ноября прошлого года. Теперь их количество будет увеличиваться. С руководством Чечни достигнута договоренность и там украинских солдат уже ждут.
В процессе конспектирования я поймал себя на том, что время от времени поглядываю на входную дверь. Исходя из элементарных познаний в законодательстве, нужно было ожидать появления представителей власти с санкцией на обыск и арест. Мне казалось странным, что призывы к войне и подготовка вооруженных формирований для участия во внутреннем конфликте соседнего государства звучат так свободно. Ну ладно, мы все уже неоднократно читали о подобных «интернационалистах», но это было скорее пересказывание слухов. Тут все очень открыто и откровенно.
Я покосился на сидящего рядом Степана Миронова. Он посещал все подобные мероприятия и даже умудрялся на основе их материалов делать передачи для какого-то ранее враждебного голоса. То ли для Би-Би-Си, то ли для «Свободы». Судя по тому, с каким выражением лица Миронов слушал выступление, оно ему нравилось. А нравилось ему обычно то, что могло принести деньги.
– Как ты думаешь, он это серьезно? – тихо спросил я.
– А какая разница? Если им нравится рассказывать о своих героических подвигах в Чечне – это их право, тем более, что сами чеченцы фактов не опровергают.
– Шутишь? Как это, по-твоему, соотносится с вмешательством в вооруженный конфликт?
– А никак! Это и не нужно. Они там, может, и не воюют, просто добровольцы из других стран в глазах мировой общественности создают некий ореол романтизма.
– Наемники почти нигде не воспринимаются как романтики.
– А ты разве не обратил внимания, что наши всеми силами открещиваются от почетного звания наемника. Наши денег от Дудаева не получают. Они борются за идею.
– А если они и в самом деле воюют?
– А если они и в самом деле воюют, то в УНСО появятся боевики с опытом ведения партизанской войны и войны в городе.
Выступающий предложил задавать вопросы, но я решил этому призыву не следовать. Писать об этом я не собирался, факты и цифры записывал скорее по привычке, а комментарии Миронова меня совсем разочаровали. На тот момент я еще не осознавал, что на нашу жизнь оказывают влияние не одни лишь желания. В глубине души теплилась надежда, что вся эта высокая, средняя и низкая политика не касается людей, в эту политику не лезущих. Насчет меня убеждал собственный опыт. Мне еще предстояло приобрести новый опыт, чтобы убедиться в обратном.
4 февраля 1995 года, суббота, 13-25 по Москве, Чечня.
Вначале стало слышно вертолет. Облака были низкими и только двигатель вертолета выдавал его приближение. Звук усилился, затем стал удаляться, но снова вернулся. Вертолет вынырнул из облаков и сел метрах в ста от крайнего дома деревни.
От дома отделился человек в камуфлированной куртке поверх гражданского костюма и, придерживая шапку, подбежал к вертолету. В открытый люк высунулся ствол автомата. Подбежавший что-то крикнул, развел руки в стороны. Люк открылся шире. Человек приблизился к вертолету вплотную, вынул из-за пазухи небольшой пакет и протянул его вовнутрь вертолета. Затем, не оборачиваясь, побежал к деревне. Люк вертолета закрылся и вертолет взлетел, сразу же скрывшись в низких облаках.
Человек в камуфлированной куртке подошел к дому, постучал. Дверь открылась и на пороге появился человек в форме, но без знаков различия. Отступил в сторону.
Окна в комнате были плотно завешены, на столе горела керосиновая лампа. Кто-то в штатском сидел за столом, а двое в форме на расстеленном одеяле возле окна возились с рацией.
– Посылка ушла. Можно передавать, – сказал вошедший.
Тот, что сидел за столом, обернулся к рации, но ничего сказать не успел. В окно забарабанили. Невдалеке коротко ударил автомат.
– Похоже, чеченцы нас таки нагнали, – сказал сидевший за столом и встал. – Работайте спокойно – минут десять у вас есть.
Он ошибся. У радистов было всего семь минут. Времени хватило только для того, чтобы отправить сообщение. Они даже не успели обернуться к распахнувшейся двери. Длинная автоматная очередь прошила людей и рацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9