Вздохнув, он вылез из бассейна, обсох на жарком солнышке, съел еще один сандвич, выпил апельсинового сока и оделся поприличней – в летний светло-серый костюм, при галстуке и штиблетах. В пиджачный карман сунул бумажник с документами, которых было всего ничего: паспорт, водительские права, три кредитные карточки и контракт, аккуратно сложенный и пришпиленный к паспортной обложке.
Контракт был оформлен через посредника, московскую фирму “Эдвенчер”, уже знакомую Каргину – три года назад он очутился в Легионе при ее содействии. В газетах эта фирма объявлений не давала, до телевидения не снисходила, рекламных буклетов не рассылала, но заинтересованное лицо могло связаться с ней по Интернету. Был там некий сайт, в котором значилось: “Крепкие молодые мужчины в хорошей спортивной форме, склонные к приключениям, могут получить работу в любой точке земного шара”. Одна фраза, плюс интернетовский адрес-кратко, но вполне вразумительно. Затем желающим направлялась анкета, и если кандидат подходил, назначалась встреча с вербовщиком, – но не в офисе фирмы, а на нейтральной территории, в кафе или, по летнему времени, садике. Там изучались рекомендации и документы, оценивались послужной список и опыт и делались предложения – обычно два-три на выбор. Этот путь прошли многие приятели и сослуживцы Каргина. Власть их предала, страна отвергла, а наниматься к бандитам и резать сограждан они не хотели; если уж убивать, так в чужих краях и за хорошие деньги.
Оттрубив свое в Легионе, Каргин прилетел в Москву, купил квартиру, съездил в Краснодар проведать родителей, а когда вернулся, ему позвонили. Вероятно, фирма “Эдвенчер” имела обширные связи повсюду, где можно раздобывать адреса, и бывших своих клиентов из вида не теряла. На этот раз ей заказали особый “товар”: боевого офицера не старше тридцати пяти, с обширным опытом сражений в джунглях и пустынях, со знанием английского и испанского, крепкого телом и твердого духом. Каргин подходил идеально. На тело он не жаловался, на дух – тем более; три года в Легионе под его рукой ходили шестьдесят “гиен”, а это что-нибудь да значило…
Перевалило за полдень, есть и пить ему больше не хотелось. Послонявшись по дому, Каргин отыскал в подвале шезлонг, разложил его в тени под ивами, сел и стал любоваться синим калифорнийским небом. Минут через десять веки его опустились, голова свесилась на грудь, дыхание стало тихим и ровным, будто размеренный плеск прибоя, которому вторили шелест листьев и чуть слышное стрекотанье цикад. Сон его был безмятежным и длился до той поры, пока чей-то голос не произнес:
– Вставайте, дружок! Вставайте!
Каргин поднял голову и открыл глаза. Кэти, сморщив носик, придирчиво взирала на него, постукивала туфелькой о ступеньку и крутила на пальце брелок с ключами от машины. Вероятно, осмотр ее удовлетворил. Довольно кивнув, она произнесла с интимной интонацией, означавшей, что они перешли на “ты”:
– О’кей! Отлично выглядишь, солдат! Просто душка! Думаю, мистер Мэлори будет доволен.
– Мэлори? – пробормотал Каргин спросонок.
– Шон Дуглас Мэлори, – повторила Кэти. – Тот, кто тебя купил. Платит он щедро, но любит, чтобы товар был первоклассный. И очень не любит, когда опаздывают.
– Уже иду, – отозвался Каргин, вскочив на ноги.

Глава вторая

Кабинет Шона Мэлори был просторен и пустоват: стол с селектором и хозяйским креслом, пара стульев и массивный широкий диван у противоположной стены. Единственным украшением комнаты служило большое полотно в черной лаковой раме, висевшее над диваном: скалистый остров среди изумрудных волн, будивший смутные воспоминания о развалинах средневековой цитадели. Сквозь зеленоватые окна виднелись крыши ангаров и падал солнечный свет, будто профильтрованный океанской толщей; это придавало круглому улыбчивому лицу Мэлори нездоровый трупный оттенок. Но Каргин, сделав поправку на освещение, сообразил, что видит энергичного джентльмена лет шестидесяти, лысого, плотного и невысокого, с твердой линией рта и несомненной армейской выправкой. Голос у него был громкий, звучный, с командными нотками.
– Садитесь, капитан. Я – шеф административного отдела и отвечаю в нашей компании за подбор кадров, секретность, безопасность, а также… хм-м… за другие вопросы, которых мы коснемся со временем, – Мэлори смолк, погладил лысый череп, бросил взгляд на пейзаж с островом и добавил:
– Позвольте представить вам Брайана Ченнинга, одного из вице-президентов “Халлоран Арминг Корпорейшн”. Можно сказать, что мистер Ченнинг – наш коммерческий гений. Он возглавляет отдел финансов и инвестиций.
Мистер Ченнинг благожелательно хрюкнул. Он расположился под картиной на диване и занимал его большую часть – совсем немало, так как этот предмет обстановки был весьма капитальным. Диван прогибался под его тяжестью и жалобно постанывал, когда Ченнинг менял позу; казалось, еще чуть-чуть, и кожаная обивка не выдержит, треснет, и стальные пружины с мстительной яростью вонзятся финансисту в зад. Видимо, подобная перспектива не являлась секретом для Ченнинга – ворочался он с большой осторожностью.
– Курите, – Мэлори с благожелательной улыбкой подвинул на край стола коробку гаванских сигар.
– Спасибо, сэр. Не курю, – Каргин, стараясь скрыть удивление, повернулся – так, чтобы свет не падал в лицо. А удивляться было чему: выходит, он представлялся разом двум Очень Важным Персонам, руководителям компании. Это придавало будущей работе ореол загадочности и несомненной перспективности.
Мэлори обрезал кончик сигары, закурил, откинулся в кресле и некоторое время с откровенным интересом изучал физиономию Каргина. Внезапно он усмехнулся и произнес:
– Обращение “сэр” у нас не принято. Слишком официально и слишком попахивает англофильством. Вы, надеюсь, не питаете каких-то особых симпатий к Британии?
– Ни в коем случае, – отозвался Каргин. – Я служил Франции, в Иностранном легионе. Там британцев не любят.
– Что же, отлично. Мистер Халлоран, наш босс – ирландец. Точнее, американец ирландского происхождения. Как, кстати, и я. Мы с ним из тех ирландцев, что не забыли о своих корнях, – раскрыв папку, лежавшую на столе, Мэлори пошелестел бумагами, затем промолвил:
– Мистера Ченнинга можете называть Брайан, меня – коммодор. Я служил на “Миссури”… Это вам что-нибудь говорит?
– Говорит. Линкор, тип “Айова”, полуметровая бортовая броня, главный калибр – четыреста шесть миллиметров, три башни по три ствола, плюс десять спаренных 127-миллиметровых орудий и восемнадцать счетверенных 40-миллиметровых зенитных пушек. Еще два вертолета и экипаж три тысячи человек. Скорость хода – до тридцати узлов, дальность плавания – пятнадцать тысяч миль.
Твердая линия губ коммодора внезапно смягчилась; теперь он внимал с полузакрытыми глазами и порозовевшим лицом. Пальцы его отбивали ритм боевого марша, сигара, зажатая меж крепких зубов, мерно подрагивала, будто ствол главного калибра в поисках достойной цели. Когда Каргин смолк, Мэлори глубоко втянул дым, выпустил его через ноздри и произнес:
– Великолепно! Сказать по правде, бортовая броня была поменьше полуметра, а экипаж – двадцать семь сотен, но все равно – великолепно! Что вы окончили? – он снова зашелестел бумагами. – Пехотное училище?
– Воздушно-десантное, – пояснил Каргин, решив не уточнять, что учился на отделении разведки.
– Хм-м… так…– Мэлори, поворошив бумаги, выдернул одну и быстро пробежал глазами. – Значит, воздушно-десантное, Рей-зань… Неплохо там учат, в этой Рей-зани, черт побери! Итак, выучились, потом служили… девять лет служили, до января девяносто четвертого… Ну, а потом – под зад коленом. Вышвырнули вон, так?
– Не вышвырнули. Я подал рапорт с просьбой об отставке.
– Почему?
Каргин пожал плечами.
– Хотелось жить по-человечески, в Москве. Деньги были нужны. Вот завербовался в Легион и заработал. Крыша теперь есть…– он сделал паузу и вымолвил:
– Ну, кроме денег была и другая причина…
– Какая?
– Чечня. Я считал, что без войны не обойдется, и не ошибся.
Ухмыльнувшись, Мэлори ткнул сигарой в сторону Каргина.
– Не любишь воевать, сынок?
– Даром – не люблю.
"За деньги – тоже, – добавил он про себя. – Особенно в Чечне”.
Каргин, потомственный офицер, не боялся ни смерти в бою, ни крови, ни ран, но та война казалась ему не праведной, несправедливой с обеих сторон, ибо свои сражались в ней со своими, и ветераны Афгана, недавние однополчане и сослуживцы отца, рвали друг другу глотки. Это было не противоборство народов, а упрямое, исступленное соревнование амбиций их лидеров, которых Каргин не уважал. Ни Чечня, ни Россия еще не имели вождей, озабоченных благом народным, а значит, способных договориться и отстоять самое важное – мир. Он полагал, что такие вожди появятся в будущем, лет через сто, а нынешние были тем, чем были, – недавними функционерами КПСС в наспех наложенном гриме демократов, либералов или диктаторов, поборников русской идеи, православия либо ислама. В своем роде из лучших людей, но лучших из худших, ибо по-настоящему лучшие еще не народились.
Коммодор переглянулся с Ченнингом, буркнул:
– Разумная позиция… Ну, мы готовы платить, и если вы оправдаете наши надежды, крыша в Москве вам не понадобится. Будет другая, пороскошней. Где-нибудь в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке… Где захотите, капитан.
"Любопытное заявление!” – промелькнуло в голове у Каргина. Он погладил шрам под левой скулой, покосился на Ченнинга (тот, казалось, дремал на своем диване), затем спросил:
– И что же я должен сделать, коммодор? Взорвать Капитолий? Или похитить супругу Президента?
Мэлори сухо хохотнул.
– Ни то и ни другое, сынок! У нас тут не цирк Барнума, и клоуны нам не нужны. У нас серьезный бизнес и серьезные связи. Мы поставляем снаряжение армии США, а также странам Атлантического блока и их союзникам. Все, что угодно, от консервов, шнурков для ботинок, пуль, снарядов и гробов до систем космической обороны. Мы, “Халлоран Арминг Корпорейшн” – солидная фирма со стажем в сто тридцать лет, с высоким рейтингом и годовым оборотом в шесть миллиардов. Что нам мадам Клинтон и вся эта свора сенаторов и конгрессменов? Если мы пожелаем, они продадут Хилари в гарем брунейского султана, и глазом не моргнут. То есть, я хочу сказать, голосование будет единогласным…– он снова усмехнулся и закончил:
– Ваша задача – служить на благо корпорации, как оговорено в контракте, в течение трех лет. Служить преданно и верно, а там посмотрим. Я правильно излагаю, Брайан?
С дивана донеслось одобрительное хрюканье.
– Хотелось бы ближе к делу, – заметил Каргин.
Мэлори кивнул и уже начал приподниматься в кресле с вытянутой рукой, как бы желая на что-то показать, но тут в селекторе раздался женский голос:
– Коммодор, на связи мистер Паркер. Просит зайти вас и мистера Ченнинга к нему. Срочно!
– Срочно!.. – Мэлори чертыхнулся. – Подумайте – срочно! Срочно я только в гальюн бегаю. Холли, скажите ему, что я занят. Инструктирую персонал. Освобожусь через сорок минут.
– Я сказала, но он настаивает. Он говорит…– начала секретарша, но тут послышался щелчок, а вслед за ним – слегка визгливый раздраженный баритон:
– Ченнинг у вас, Мэлори? Так вот, приподнимите задницы – вы, оба! – и отправляйтесь ко мне. У нас неприятности с поставками Каддафи. Эти чертовы мины…
Коммодор резким движением отключил селектор, бросил настороженный взгляд на Каргина и пробормотал:
– Чертов болван! Язык вместо галстука… Брайан, может, вы сходите, утихомирите его?
Диван жалобно заскрипел, Ченнинг поднялся с неожиданной для такого грузного человека легкостью и шагнул к дверям. На пороге, еще не коснувшись золоченой ручки, сделанной в форме револьвера “Смит и Вессон”, он замер, потом развернулся всем телом к Каргину и прогудел:
– Хр-р… Отличный у вас английский, капитан! Мои поздравления… хр-р…
Просто не верится, что вы служили в Легионе… хр-р… да, в Легионе, а не в САС САС, или “Спешиэл эйр сервис” – британские коммандос, части быстрого реагирования.

. Надеюсь, испанский столь же хорош?
Каргин молча кивнул. Лицо его хранило выражение полной дебильности, какую должен демонстрировать солдат при спорах между начальством – ибо, как говорил, майор Толпыго: “Когда слоны дерутся, достается траве”. Эта мудрость была бесспорной и понятной Каргину, однако мины для Муамара Каддафи уже улеглись в арсенал его памяти. Все-таки мины, не консервы и не шнурки для ботинок! Каддафи же, разумеется, не относился к союзникам НАТО, и получалось, что ХАК, при всей своей солидности и связях, не брезгует приторговывать на черном рынке. “Может, не только минами и не с одним Каддафи? – мелькнуло у Каргина в голове. – Шесть миллиардов оборот – это не хрен собачий!”
Ченнинг боком протиснулся в дверь и что-то загудел секретарше, перемежая короткие рубленые фразы хрипом и хрюканьем. Кажется, ему был нужен какой-то журнал – немедленно, срочно! – однако названия Каргин не разобрал: дверь захлопнулась, отрезав приемную от кабинета.
– Ну, пора переходить к делам, – произнес коммодор звучным командирским голосом. Он отложил сигару, привстал, вытянул руку и ткнул в висевший над диваном пейзаж:
– Остров Иннисфри. Открыт в семнадцатом веке испанцами. Тысяча миль к западу от побережья Перу и две с половиной – к востоку от Маркизского архипелага. Несколько южней Галапагосов… хм-м… скажем, миль так на семьсот-восемьсот. Счастливая земля! Здоровый климат, тропический, однако не слишком жаркий – остров находится в зоне Перуанского течения, с юга поступают прохладные воды, дожди идут еженедельно, и все благоухает и цветет. Пальмы, саговник, магнолии, сейбы, гибискус и виргинский кипарис… Разумеется, пляжи, живописные скалы и морские прогулки, плюс все блага цивилизации. Никаких опасных тварей. Птицы, ящерицы, крысы… кажется, еще летучие мыши…
– Должно быть, райское местечко, – произнес Каргин, поворачиваясь к пейзажу и соображая, что этот островок, если верить словам коммодора, лежит где-то”
1 2 3 4 5