Сен-Жермен протестующие поднял руку.
– Нет-нет, д'Ильруж. Оскорблен я. У меня есть право выбрать время и место. Я выбираю этот зал и хочу драться сейчас.
Царившая в помещении тишина сделалась абсолютной. Де Вандом с удивлением взглянул на человека в черном и белом.
– У вас, разумеется, есть друзья, которые не откажутся вам помочь, – любезно сказал Сен-Жермен.– В свою очередь, я обращаюсь к Валлонкаше.– Герцог поклонился, услышав свое имя.– А если вы настаиваете на соблюдении всех формальностей, надеюсь, один из присутствующих шевалье не откажется выручить нас.
– Одного будет достаточно, – сдавлено произнес д'Ильруж. С безумным видом оглянувшись по сторонам, он скользнул взглядом по де Вандому и спросил:
– Де Ла Сеньи, вы не откажетесь быть моим секундантом?
Де Ла Сеньи медленно приподнялся с кресла.
– Да, Бальтазар, благодарю за честь.
Он даже не попытался скрыть презрительную усмешку. В каждом жесте его сквозило молчаливое осуждение. Д'Ильруж, уже сожалея о вызове, терзался невыразимыми муками.
– Оружие? – спросил он голосом, который не мог счесть своим.
– Шпаги.
Сен-Жермен уже снял свой черный камзол и подоткнул многослойные кружева на запястьях. Вытащив из ножен парадную шпагу, он заметил:
– Она хуже чем бесполезна.
Граф посмотрел на секундантов.
– Обратитесь к мажордому. Пусть выдаст боевые рапиры.
Быстро кивнув, де Ла Сеньи вышел из зала, де Валлонкаше пошагал вслед за ним.
Д'Ильруж тоже стащил камзол и теперь мучился с пышным жабо, пытаясь стянуть его с шеи. Его взгляд, устремленный на де Вандома, являл забавную смесь ярости и недоумения.
– Господа, – негромко произнес Сен-Жермен.– Не соизволите ли вы сдвинуть к стенам столы?
Даже Боврэ соизволил принять участие в этой работе, оттащив к стенке ломберный столик, за которым провел всю ночь. Потом он оттащил туда же и стул и упал на него – очень довольный, словно кот, подобравшийся к миске со сливками.
Сен-Жермен собирался снять туфли, но быстрый взгляд за окно подсказал ему, что рассвет уже близок, и он вновь застегнул широкие пряжки.
Д'Ильруж, заметив это, нервно шепнул соседу:
– Он хочет драться до первой крови. Надеюсь, ты понимаешь, что я на это не соглашусь. Де Вандом усмехнулся.
– Убей его, Бальтазар, и будешь вознагражден. Он крепко пожал приятелю руку и ободряюще похлопал его по плечу.
– Вы готовы? – спросил, появляясь, де Ла Сеньи. У него за спиной возвышался невозмутимый Валлонкаше.
Сен-Жермен выпрямился.
– Могу я предложить господам закрыть и запереть двери? Полагаю, никому здесь не хочется, чтобы нас прерывали.
Он окинул помещение взглядом.
– Валлонкаше, свечи лучше убрать. Они все равно почти догорели, а в окнах уже достаточно света. И если кто-нибудь займется камином…
Казалось, ему и в голову не приходило, что выполнять обязанности лакеев вовсе не характерная черта французских дворян. Впрочем, сейчас это не приходило в голову никому.
– Я за ним присмотрю, – быстро отозвался Шеню-Турей и поспешил к камину. Он вытащил пару поленьев из аккуратной стойки для дров и положил их на угли. Вскоре они весело затрещали.
– Ваши условия, д'Ильруж? – спросил де Валлонкаше во внезапно охватившей все помещение тишине.
– Схватка до смерти.
Де Валлонкаше поклонился и подошел к Сен-Жермену.
– Условия таковы…
– Я их слышал.
Сен-Жермен повернулся к противнику, пробуя рапиру рукой.
– Принято, но при одной оговорке, – сказал он негромко, но так, что услышали все.
– Какой? – встрепенулся д'Ильруж.
– Если я одержу победу и пощажу вас, вы назовете имена тех, кто подбил вас на эту дуэль.
Д'Ильруж удивленно вскинулся и натолкнулся на твердый внимательный взгляд.
– Вы даете в том слово?
Д'Ильруж взглянул на графа еще раз, явно не владея собой.
– Да-да. Я даю. Как вам будет угодно, – пробормотал он и повернулся, чтобы уйти. Странное условие его озадачило, но… не все ли равно?
– Какие будут распоряжения? – спросил торопливо герцог. В центре зала его уже ожидал де Ла Се-ньи.
– Мой слуга Роджер знает, что делать. Поговорите с ним… если возникнет нужда.
Он опустился на колени и осенил себя крестным знамением.
Д'Ильруж издевательски хохотнул.
Валлонкаше обменялся с де Ла Сеньи парой фраз, де Ла Сеньи кивнул и сказал:
– Господа, займите свои позиции. Сен-Жермен, если не возражаете, вам выпал восток. Вам, д'Ильруж, соответственно, запад.– Он указал кончиком шпаги, куда кому встать.– Отлично, господа. Никто не желает отказаться от схватки?
– Нет, – бросил д'Ильруж.
– Сен-Жермен?
– Нет.
– Вот и прекрасно.
Секунданты скрестили шпаги, дуэлянты обменялись приветствиями через этот импровизированный барьер. Затем клинки разошлись, и секунданты отпрыгнули в стороны, уклоняясь от яростной атаки д'Ильружа.
В тот момент, когда барон рванулся вперед, Сен-Жермен перекинул рапиру в левую руку и повернулся, заставляя д'Ильружа открыться. Заметив опасность, д'Ильруж сделал выпад, целясь Сен-Жермену в бедро.
Сен-Жермен шевельнул запястьем, и клинок был отбит. Граф двигался с грацией тореадора, он улыбнулся, но глаза его были печальны.
Д'Ильруж снова атаковал, но уже осторожнее, рапира в левой руке противника смущала его. Он сделал выпад, но удар был парирован, и барон отступил.
Сен-Жермен защищался, он словно бы не решался напасть, но д'Ильруж чувствовал, что теряет уверенность. У него не было ни мастерства, ни реакции графа, а молодость – плохое подспорье там, где главенствует опыт. Сен-Жермен фехтовал в итальянской манере, которая при других обстоятельствах привела бы д'Ильружа в восторг. Но эта манера сейчас не давала ему зацепить Сен-Жермена, тому оставалось лишь измотать и прикончить его.
В полном отчаянии д'Ильруж пытался отыскать шанс на спасение, и ему показалось, что шанс этот есть. Сделав неуклюжий выпад, он стал терять равновесие и увидел, что Сен-Жермен отшатнулся назад. В тот же миг д'Ильруж выпрямился, схватил стул и швырнул его в графа. Стул ударил противника по ногам, что вызвало в толпе зрителей крики протеста.
– Ну нет, – выдохнул Сен-Жермен и перешел в атаку. В бледном предутреннем свете призрачно полыхнул белый жилет.
Д'Ильруж с трудом парировал выпад, сталь звякнула о сталь, и он отступил. Тело его взмокло от пота, но Сен-Жермен оставался свежим. Даже полоска кожи над его верхней губой была совершенно сухой.
Они снова сошлись. На этот раз граф встретил атаку глухой обороной и отступил сам, давая барону возможность передохнуть.
Когда тот немного пришел в себя, Сен-Жермен улыбнулся:
– Я готов признать себя удовлетворенным, барон.
– Нет… нет… бьемся до смерти. Д'Ильруж поднял рапиру и заметил, что кончик ее дрожит.
Сен-Жермен вздохнул.
– Как пожелаете. К бою!
Внезапно он почувствовал, что эта игра больше не занимает его, и сделал мощный прямой выпад. Удар был практически неотразим.
Клинок Сен-Жермена, направленный в грудь молодого аристократа внезапно чуть отклонился, пронзив ему руку. Ошеломленный д'Ильруж попытался нанести ответный удар, но достиг лишь того, что в ткани жилета противника появилась прореха. Его рапира не причинила графу никакого вреда. Барон споткнулся и тяжело осел на ковер.
Открыв глаза, он увидел, что к шее его приставлен клинок.– Я удовлетворен, д'Ильруж. Что скажете вы?
Барон только сплюнул. Его охватила бессильная ярость. Он хотел драться, но сталь не давала встать.
– Я не хочу вашей гибели, – ровным голосом произнес Сен-Жермен. Он продолжал ждать, не отводя смертоносной рапиры.
– Ладно, граф… ваша взяла.
Это было сказано тихо, так тихо, что барон и сам не услышал себя.
– Я удовлетворен, – сказал он достаточно громко, и лицо его перекосилось от муки.
Сен-Жермен отступил и подал руку поверженному противнику, но та не была принята. Пожав плечами, граф обернулся к свидетелям поединка.
– Я покидаю вас, господа. Проследите, чтобы мое условие было выполнено. Кто-либо из вас должен повидаться со мной еще до захода солнца.
По залу пробежал шепоток, напряжение схлынуло. Дуэль завершилась, зрители принялись ее обсуждать.
Граф медленно пересек помещение, чувствуя себя бесконечно усталым.
– Я уже староват для подобных вещей, – тихо сказал он своему секунданту.
– Ну разумеется, – засмеялся Валлонкаше.– Более изящной дуэли я в жизни не видел. Скажите, вы всегда деретесь левой рукой?
– Нет, не всегда.
Сен-Жермен тяжело упал в кресло и устремил рассеянный взгляд за окно. Небо приобрело бледно-лиловый оттенок; его рассекали длинные золотые лучи.
Герцог ушел и вскоре вернулся с камзолом своего подопечного, бормоча себе что-то под нос.
– Что? – переспросил Сен-Жермен.
– Ваш жилет безнадежно испорчен. Клинок распорол его сверху донизу. Сорочка тоже задета. Вам повезло. Он почти вас достал.
Сен-Жермен опустил голову и взглянул на длинный разрез.
– Впечатляет, – сухо сказал он. Казалось, его замечание натолкнуло Валлонкаше на новую мысль.
– Почему вы сегодня надели белый жилет? Вы ведь всегда носите черное.
Сен-Жермен улыбнулся, медленно поднялся с кресла и набросил на плечи камзол, словно плащ.
– Он должен был символизировать чистоту моих устремлений.
Граф отложил рапиру и пошел к дверям, короткими наклонами головы отвечая на поздравления тех, кому его умение фехтовать принесло немалую выгоду.

* * *

Отрывок из письма графини д'Аржаньяк к Люсьен де Кресси.

«31 октября 17 43 года.
Дорогая Люсьен, ты даже не представляешь, как всем нам не хватает тебя. Мадлен просто бредит твоей игрой и жаждет услышать ее на затеянном нами празднестве, до которого остается совсем мало времени. Стоит ли говорить, что я мечтаю о том же.
…Мы так и не знаем, серьезно ли ты больна. Эшил молчит как рыба, отделываясь от меня общими фразами о твоем нездоровье. Если желаешь, я охотно пришлю к тебе своего врача. Порядок требует заручиться в таком вопросе согласием мужа, но, думаю, мы обойдемся и без него…
Знаешь, барон д'Ильруж и впрямь обручился с Олимпией де ле Радо. Ее брат просто в ярости, но Боврэ пребывает в полном восторге. Ты предсказала это еще полгода назад. Ты всегда разбиралась в тонкостях людских отношений, ты привыкла быть на виду – представляю, как тебе сейчас одиноко, моя дорогая Сен-Жермен заявил, что, пока ты не поправишься, виолончель для него лишена души и не способна вдохновить его на новые пьесы. Как поэтично, не правда ли? Поправляйся скорей! Впрочем, небольшую оперу для нашего праздника он все-таки написал и уже приводил музыкантов на репетицию. Я в полном восторге и надеюсь, что ты тоже сможешь по достоинству ее оценить.
…Как представлю тебя в четырех стенах, так мне хочется плакать! Этот монстр, этот твой муженек – что он себе позволяет?
Ты должна написать дядюшке или сестрам. Тебе нельзя оставаться с этим тираном. У меня сердце заходится, когда я думаю о тебе. Если я могу что-нибудь для тебя сделать, дай мне как-нибудь знать. Я готова на все, полагаю, есть и другие! Вырвать тебя из лап ненавистного Этила сочтет делом чести каждый порядочный человек.
Беги от него, беги прямо ко мне, дорогая, даю слово, ты никогда больше не вернешься в особняк де Кресси. Ты будешь жить у меня сколько захочешь, а если Этил предпримет попытку тебе помешать, что ж… у меня есть брат, я обращусь к нему с просьбой о помощи. Он, правда, советовал мне не мешаться в супружеские раздоры, но, узнав все обстоятельства, несомненно заступится за тебя. Он поймет, что твоя беда выходит за рамки обычных семейных скандалов. Вместе мы убедим его в этом, только сделай решительный шаг.
Я отправляю письмо с посыльным, которому белено ждать около часа. Если тебе удастся передать ему весточку, он тут же доставит ее ко мне.
А пока в ожидании встречи остаюсь твоей любящей и, надеюсь, любимой подругой,
Клодия де Монталье,
графиня д'Аржаньяк».

Возвращено нераспечатанным 11 января 1744 года.


ЧАСТЬ 3
БАРОН КЛОТЭР ОДОН ЖЮЛЬ ВАЛАНС ПЬЕ ДЕ СЕН-СЕБАСТЬЯН

Отрывок из письма барона Клотэра де Сен-Себастьяна к шевалье Донасьену де Ла Сеньи.
Пакет посланий, датированных 1 ноября 1743 года.

«…И чего ради Вандом устроил в „Трансильвании“ этот спектакль? Кажется, вы могли бы понять, что подобные выходки достижению наших целей вовсе не служат. А с убийством д'Ильружа вы, прямо скажем, опростоволосились напрочь. Никто не поверит, что его убил Сен-Жермен. Особенно после того, как он подарил ему жизнь в присутствии доброй сотни бездельников, готовых теперь носить его на руках. Скорей будут думать, что барона убили, чтобы заткнуть ему рот. Он ведь обязался публично открыть Сен-Жермену какой-то секрет. Но не успел, а потом ему уж не дали. Вот о чем теперь станут судачить на каждом углу. И глупости совершенного нисколько не умаляет тот факт, что это действительно так.
…С этим ладно, но куда подевалась Люсьен де Кресси? Эшил не смог дать никаких вразумительных объяснений. Даже после того как Тит – в моем присутствии, разумеется, – с пристрастием его допросил. Если, кстати, вам нужен этот болван, вы найдете его в постели; синяки доскажут вам остальное. Рассмотрите их повнимательнее, прежде чем затевать что-то дурацкое.
Взять служанку вместо хозяйки, конечно, возможно, но это – аварийная мера. Вы постоянно нарушаете свои обязательства по отношению к кругу, дорогой Донасьен. Вам пришла пора задуматься о своем будущем. Части вашего организма, выдающие в вас мужчину, почти так же годятся для жертвоприношения, как кровь и девственность юной особы. Зарубите это себе на носу. Если Мадлен де Монталье опять от нас у скользнет, место ее на алтаре в день зимнего солнцестояния займете именно вы – я вам это обещаю. Сначала вас лишат того, о чем было только что упомянуто, потом круг использует ваше тело так, как у нас это принято. Вы ведь помните, что происходило с мадам де Кресси? С вами будет проделано то же, только несколько по-другому. А когда круг насытится, я самолично сниму с вас кожу. Представьте себе хорошенько все это и наконец возьмитесь за ум, шевалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38