Он положил бриллиант, оставшийся целым, на стол – прямо поверх стеклянного крошева, снова обернул руку салфеткой и изо всех сил ударил по нему кулаком. Стол содрогнулся от удара. Когда Сен-Жермен поднял руку, все увидели, что камень наполовину вдавлен в столешницу.
Сен-Жермен разжал кулак и размотал салфетку.
– Ваша рука, – пробормотал Саттин.
Сен-Жермен положил руку рядом с камнем – ладонью вверх.
– Как видите, – сказал он.
Все промолчали. Не издал ни звука даже Ле Грас.
Он низко опустил голову и позволил собратьям себя увести.
– Вы его убедили, – удовлетворенно произнес Саттин, осознавая, что зрелище потрясло и его.
– Ненадолго, – ответил Сен-Жермен неохотно и покачал головой. – Вскоре шельмец решит, что это какой-нибудь фокус. – Он поднес руку к затылку и коснулся своих темных волос – в том месте, где они были перехвачены лентой. – Пустяки, англичанин. Мне грозят куда более серьезные неприятности, чем нападки какого-то мага.
– Вы говорили, что вам от нас что-то нужно, – напомнил Саттин, наклоняясь вперед.
Пятеро остальных магов насторожились и превратились в слух.
– Да, в обмен на секрет драгоценных камней, – Сен-Жермен обвел собравшихся взглядом. – Среди вас есть французы?
Утвердительно ответили четверо.
– А вы кто? – спросил Сен-Жермен последнего мага, поскольку с Саттином все было ясно.
– Испанец. Меня зовут Амброзиас Мария Доминго-и-Рохас. Я родом из Бургоса, – низко кланяясь, отвечал тот. – Я был осужден за ересь, но, воспользовавшись беспечностью стражи, сбежал по дороге в Мадрид. Сейчас говорят, что меня спасло колдовство, но мне помогла только собственная смекалка.
Сен-Жермен окинул невысокого испанца изучающим взглядом.
– Возможно, вы пригодитесь мне позже, – сказал он на безупречном испанском. – Я должен поздравить вас, уйти от инквизиции удается лишь единицам.
Он вновь повернулся к французам.
– Кто из вас имел дело с аристократами?
Маги переглянулись. Тот, что выглядел постарше других, сказал:
– Я служил мажордомом у Савиньи. Но это было лет десять назад.
Сен-Жермен кивнул.
– Вы сумеете изобразить аристократа? Разумеется, не представителя высшего круга, но хотя бы купившего дворянское звание буржуа?
Бывший мажордом пожал плечами.
– Я никогда не пробовал, князь, но примерно понимаю, о чем вы говорите. Думаю, что смогу.
– В таком случае именно вы и заключите для меня эту сделку.
На лице француза появился вопрос.
– В предместье Сен-Жермен, – князь усмехнулся, – есть одно игорное заведение. Адрес: набережная Малакэ, десять. Здание построено еще при Людовике Тринадцатом, и судьба его была непростой. Называется оно «Трансильвания».
– Оно было названо в честь какого-то Ракоци, не так ли, ваше высочество? – отважился спросить Саттин, когда молчание, воцарившееся в зале таверны, сделалось невыносимым.
– Полагаю, оно так называлось всегда, – сказал Сен-Жермен. – Но лет тридцать назад там действительно останавливался некий Ракоци.
– Ваш отец?
Вопрос задал Саттин, но читался он в каждом взгляде.
– Можете так считать.
Взгляды магов поползли в разные стороны. Присутствующие принялись прилежно рассматривать стены, потолочные балки, пылающие поленья в зеве камина. Они готовы были изучать что угодно, лишь бы не глядеть на невысокого человека в черном плаще, терпеливо ожидающего, когда неловкая ситуация сама себя изживет.
– Что нам следует сделать с этим отелем? – спросил наконец Доминго-и-Рохас.
– Я хочу, чтобы вы приобрели его для меня. Можете думать, что я испытываю сентиментальные чувства к его названию или к самому зданию, если, конечно, вам нужны какие-то объяснения, – сказал Сен-Жермен, предвосхищая поток новых вопросов. – Я выдам вам сумму, вдесятеро превышающую реальную стоимость и дома, и того, что в нем находится, и не потребую отчета в расходах. Надеюсь, так много вы не потратите, но, сколько бы это ни стоило, отель «Трансильвания» должен стать моим. Все ли вам ясно?
– Да, князь.
В комнату вернулись маги, которые увели Ле Граса. Они скромно присели к столу.
– Книжонка аббата Прево Прево дЭкзиль Антуан Франсуа (1697–1763) – аббат, плодовитый французский писатель, автор повести «История кавалера де Грие и Манон Леско», получившей большую известность.

создала «Трансильвании» дурную славу, – задумчиво произнес Сен-Жермен, глядя на пламя камина. – Однако в те времена, когда здесь гостил мой… отец, репутация отеля была совершенно иной. Короче говоря, – резко сказал он, отворачиваясь от огня, – вам надлежит приобрести это здание, но на меня никаких ссылок быть не должно. Назовитесь агентами какой-нибудь вздорной компании, либо скажите, что покупаете отель для себя. Если бы мне хотелось быть в этой сделке замешанным, я обратился бы к любому юристу, и через час мое имя значилось бы в полицейском досье. Я могу положиться на ваше благоразумие?
– Конечно, ваше высочество.
– Хорошо, – Сен-Жермен повернулся к бывшему мажордому. – Как вас зовут?
– Сельбье, – поспешно ответил тот. – Анри-Луи Сельбье.
– Очаровательно. Это имя внушает доверие. Когда будете вести переговоры с владельцами «Трансильвании», можете пустить его в ход. Впрочем, если это вам не по нраву, назовитесь как-нибудь по-другому.
– А что вы собираетесь делать с отелем, когда его заполучите? – почтительно, но с жадным любопытством в глазах спросил один из вернувшихся магов. – Пеше, с вашего позволения. Меня прозывают Пеше.
– Ну разумеется, я собираюсь распахнуть его двери Парижу! Он слишком долго был на положении бедного родственника у отеля «Де Виль». Теперь все переменится. Решительно все.
– И все-таки, ваше высочество, – вкрадчиво заговорил Доминго-и-Рохас, – почему вы желаете приобрести это здание? Потому что вы сами из Трансильвании, да?
Выразительные глаза Сен-Жермена подернулись мечтательной дымкой, его лицо просветлело.
– Может быть, мой друг, может быть. Траисильвания – это все-таки моя родина, и она до сих пор не забыла меня. Да, господа, родная земля всегда нам дорога, и не важно, как далеко от нее мы находимся и как долго длится разлука. В общем, считайте, что это моя прихоть, и помогите мне исполнить ее. В обмен вы получите секрет изготовления драгоценных камней. Мне кажется, это совсем не плохая сделка.
– Когда все должно быть сделано? – спокойно спросил Беверли Саттин.
– Как можно скорей, англичанин, как можно скорей. Начало октября – это крайний срок. Такова моя воля.
Он собрал бриллианты, лежащие на столе, в одну груду.
– Этим вы расплатитесь за отель. Полагаю, их стоимость превысит любую цену, какую бы вам ни назвали. Но если о моем участии в сделке узнает полиция, я буду считать вас своими врагами и стану вести себя соответственно. – Ногтем мизинца Сен-Жермен ковырнул бриллиант, вдавленный в стол. – Вам надо как-то его вытащить… Попросите у трактирщика нож.
Он поднялся и стал затягивать шнуровку плаща.
– Через десять дней в этот же час я буду здесь. Вы расскажете мне, как продвигается дело.
– Князь Ракоци, – спросил Саттин. – Что нам делать с Ле Грасом?
Сен-Жермен нахмурил брови и прикоснулся к рубину, спрятанному под плащом.
– Он опасен. Подержите его пока где-нибудь здесь. Можете караулить по очереди. Только под рукой у охранника должна быть дубина. Будет весьма досадно, если Ле Грас сбежит.
Он окинул взглядом присутствующих. Что ж, эти маги, конечно, не производят отрадного впечатления, но ему встречались и хуже.
– Итак, через десять дней, – низко кланяясь, повторил Саттин.
Сен-Жермен сдержанно поклонился в ответ и вышел. Липкая парижская ночь поглотила его.

* * *

Отрывок из письма маркиза де Монталье аббату Понтнефу.

«21 сентября 1743 года.
…Так что, дорогой кузен, вы поймете мою тревогу. Доводы жены убедили меня, но я не могу не чувствовать опасения, что дочь моя может попасть под чье-либо дурное влияние. Мадлен прибудет в Париж четвертого или пятого октября в сопровождении служанки, Кассандры Леф, которая вот уже двадцать лет преданно нам служит. Пока Кассандра рядом с Мадлен, я за нее не боюсь. Но этого недостаточно. Мое заветное желание – чтобы вы присматривали за ней и помогали добрым советом, ибо нам обоим известно, какими искушениями полон двор нашего обожаемого суверена.
Уверен, что Мадлен вам понравится: она рассудительная девушка и притом обладает незаурядным умом. Сестры монастыря Святой Урсулы высоко оценили ее успехи в учебе, выразив сожаление, что она не чувствует призвания к монашеской жизни. Действительно, единственное, в чем можно ее укорить, это в отсутствии снисходительности к тем, кто не настолько умен, как она, и в вызывающей тревогу склонности к причудам, к фантазиям. Моя супруга, впрочем, убеждена, что замужество положит этим причудам конец и превратит Мадлен в мягкую и отзывчивую женщину.
Я узнал от сестры, графини д'Аржаньяк, у которой собирается поселиться Мадлен, что Боврэ по протекции его жены вновь принимают в свете. Едва ли следует напоминать вам, что любые сношения с Боврэ категорически недопустимы. Нельзя позволить, чтобы кто-либо из бывших приятелей Сен-Себастьяна даже приблизился к ней. Простите мою настойчивость в этом вопросе, однако я вынужден повторить еще раз: будьте предельно строги, но уберегите мою дочь от влияния этих людей.
…Ежели Мадлен пожелает выйти замуж, я умоляю вас удостовериться, зов ли это сердца или пустое желание возвыситься в свете. Слишком часто причинами брака становятся амбиции юных особ, а не глубокие чувства. Моя супруга поручила графине д'Аржаньяк подыскать Мадлен подходящего мужа, и, разумеется, я буду рад, если дочь удачно устроится. Но я не перенесу, если ее жизнь будет погублена, как у многих других. Я полагаюсь на вас: когда час настанет, загляните в ее сердце…
Во имя Господа, которому мы поклоняемся, который избавил нас от адского пламени и привел на стезю спасения, не обойдите дочь мою своими заботами и помяните меня в ваших молитвах. Имею честь оставаться вашим покорным слугой и почтительным кузеном,
Робер Марсель Ив Этьен Паскаль,
маркиз де Монталье».

ГЛАВА 2

Ax, Боже мой, граф! – испуганно воскликнула мадам де Кресси. – Вы всегда появляетесь словно бы ниоткуда!
Сен-Жермен низко склонился над ее узкой рукой.
– Коль скоро вы снова с нами, сударыня, все прочее блекнет. Если бы я действительно мог возникать там, где хочу, я почел бы себя счастливым. Другого средства пробиться к вам через толпы поклонников просто не существует.
Де Кресси нервно рассмеялась.
– Вы очень любезны, граф. Но, как видите, кроме вас, рядом со мной никого нет.
– В таком случае я счастлив вдвойне.
Сен-Жермен обвел взглядом заполненное людьми помещение.
– Я мечтаю поговорить с вами, мадам, но, кажется, здесь шумновато. Возможно, если мы отойдем в сторонку…
Мадам де Кресси, покорно склонив голову, направилась к нише, на которую указал граф. Ее широкие юбки зашелестели, как осенние листья. Ей очень шло атласное платье цвета морской волны, отделанное черной шелковой лентой; от чуть припудренных русых волос, уложенных в простую прическу, исходил аромат сирени. Наряд Сен-Жермена вполне гармонировал с отделкой платья Кресси. Камзол из черного шелка с парчовыми отворотами, узкие панталоны, черные туфли, чулки. Строгость его костюма подчеркивалась белизной кружевных манжет, обвивавших запястья. На пряжках туфель графа поблескивали бриллианты, жабо украшал рубин.
Деликатно поддерживая свою даму под локоток, Сен-Жермен не преминул шепнуть ей, что она чудо как хороша. Женщина только вздохнула.
– Вы так добры, граф, но зеркала уже мне не льстят. Даже муж заметил, как я переменилась. Боюсь, болезнь основательно подпортила мою внешность.
Она дотронулась до своего горла, невольно задев аккуратную мушку в виде миниатюрной скрипочки, соблазнительно подрагивавшую на алебастровой глади ее кожи.
– Вы действительно немного бледны, – согласился Сен-Жермен, поправляя манжеты. – Но бледность вам очень к лицу. В сочетании с цветом ваших волос и кусочками неба, поселившимися в ваших глазах, она делает из вас ангела. Смотрите, как завистливо поглядывает на вас маркиза де Сакр-Сассо.
Глаза графа остановились на ювелирно исполненной мушке.
– Оригинальная идея, мадам. Думаю, вы введете новую моду.
– Благодарю, граф, – ответила де Кресси с отсутствующим видом. – Ввести новую моду удается далеко не всегда…
Голос ее замер.
– Что с вами, мадам? – мягко спросил Сен-Жермен, когда молчание затянулось.
Мадам де Кресси вздрогнула и посмотрела на собеседника.
– Ничего, граф. Со мной все в порядке, – ответила она и деланно рассмеялась. – Просто в последнее время мне снятся тревожные сны.
– Это вполне естественно, поскольку вы еще не совсем оправились от недуга. Хотите, я дам лекарство, чтобы вам получше спалось?
– Вы? – быстро переспросила она и виновато потупилась. – Нет-нет, благодарю вас. И… как вы думаете, не пора ли к столу? Я, кажется, проголодалась.
Сен-Жермен вежливо улыбнулся. Он знал, что на самом деле женщине не хочется есть, но поклонился и протянул ей руку.
Вечер в отеле «Де Виль» был в самом разгаре. В бальном зале играл оркестр, там, казалось, колыхалось море цветов, там царствовали шелк, бархат, парча и атлас. Пена кружев, украшавших наряды танцующих, напоминала барашки волн. Соседний зал тоже бурлил, но несколько по-иному: там резались в запрещенную хоку. Лица игроков были по большей части напряжены, ибо на кон подчас ставились целые состояния. В других помещениях шла игра поспокойней, и заполнявшая их публика лучилась самодовольством, подобно горкам золотых луидоров, возвышавшимся подле элегантных крупье.
Войдя в буфетную, Сен-Жермен поприветствовал находящихся там знакомых изысканным полупоклоном и проводил свою даму к дальнему столику, отъединенному от остальных.
– Что принести вам, мадам?
– То же, что и себе, – равнодушно ответила женщина.
– Я не голоден, – сказал граф, подумав про себя, что это не совсем так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38