– Такого способа нет.
Отчаяние, прозвучавшее в этих словах, вызвало на лице барона улыбку, но граф ее не заметил – он был глубоко удручен.
– Скажите, – промурлыкал Сен-Себастьян, – племянница вашей жены, мадемуазель де Монталье…
– Редкостная гордячка, – фыркнул Жервез.
– Весьма вероятно. Семейство де Монталье всегда отличалось… высокомерием. Как я понимаю, ваша жена устраивает прием в ее честь?
– Да, третьего ноября, – со слегка удивленным видом ответил Жервез. – Вы бы хотели прийти?
– Я? Нет. Пока нет, – теперь Сен-Себастьян смотрел д'Аржаньяку прямо в лицо, но его выпуклые глаза были лишены всякого выражения. – Я только подумал, что вы могли бы оказать мне любезность, позволив кое-кому приватно с ней пообщаться…
– С Мадлен? – теперь Жервез был по-настоящему удивлен.
– Да, с Мадлен. С единственной дочерью Робера де Монталье, брата вашей супруги.
– А что вы хотите?
Горло д'Аржаньяка сжало волнение, но он очень быстро его подавил. Собственно, какое ему дело до этой девчонки?
– Я хочу взыскать с ее батюшки один застарелый долг. Убежден, она сможет мне посодействовать.
– Посодействовать чем?
Жервезу весьма не понравилось то, что барон смолчал. До чего неприятный тип. И глаза у него змеиные, и улыбочка такова же.
Он чуть подался вперед и сказал:
– Маркиз де Монталье приедет на праздник. Вы можете взыскать долг с него самого.
– Ах вот как?
Сен-Себастьян прищелкнул языком и подошел к окну.
– Прошло столько лет, но все возвращается на круги своя! Кто бы мог подумать?
– Я… я не понимаю, – пробормотал д'Аржаньяк.
– Вас это не касается.
Сен-Себастьян вернулся к камину, теперь в глазах его бушевало пламя.
– Это дела прошедшие, граф, притом личного свойства. – Он забарабанил пальцами по каминной полке. – Значит, у нас мало времени. Но ничего, мы успеем.
Барон обернулся к Жервезу и резко спросил:
– Ваши долги – вы намереваетесь погасить их?
Жервез сделал жест отчаяния и признался:
– Боюсь, что это невозможно, барон. У меня совершенно нет средств.
– Предположим, это возможно, – продолжал Сен-Себастьян. – Например, я мог бы этому поспособствовать. Могу ли я рассчитывать на крошечную услугу взамен?
Жервез ощутил, что его ладони покрываются потом. Смотреть в горящие глаза Сен-Себастьяна он больше не мог.
– Какую услугу? – вопрос прозвучал глухо.
– Я же сказал, крошечную, – ласково произнес Сен-Себастьян. – Недалеко от Парижа у вас есть небольшое именьице. Называется оно Сан-Дезэспор, очень миленькое название. Если вы кое-что для меня сделаете, у вас не останется больше забот. Кроме, разумеется, тех, которые вы доставите себе сами, если вновь решитесь играть.
Барон цинично взглянул на д'Аржаньяка – он знал, что тот не бросит игру. У таких людей эта тяга граничит с болезнью, все, что ни попадет в их руки, – уйдет.
– Что я должен сделать? Что вы мне предлагаете?
Графу отчаянно захотелось, чтобы замысел Сен-Себастьяна и впрямь оказался чем-то невинным. Или, по крайней мере, выглядел так. А в подоплеку можно и не вдаваться. И так голова идет кругом. Надо взять себя в руки и выслушать что говорят.
– Это местечко, как мне помнится, окружено обширнейшим парком. Охотничьи угодья там просто отменные. Вы их делите с кем-то, ведь так?
– Да. На севере – с герцогом де Руиссо-Роялем, восточней – с бароном дю Шассордором. Наши семейства соседствуют уже шесть веков.
План в мозгу Сен-Себастьяна родился легко и быстро. Он коротко хохотнул. Мадлен де Монталье попадется в ловушку еще до того, как ее отец приедет в Париж.
Д'Аржаньяк, словно примерный школяр, положил на колени руки, но тут же их спрятал, заметив, что они затряслись.
– Впрочем, я не охотник. Кому-то, может быть, и по душе эти забавы, а я их не люблю.
– Но Монталье – любит. Я слыхал, что она как настоящая амазонка скучает по бешеной скачке верхом. И уж, наверное, в преддверии праздника не откажется выехать за город на пару деньков. Устройте охоту, граф. В небольшой приятной компании. Возможно, графиня сама вам укажет, кого пригласить. Не стоит отказывать ей в этом маленьком удовольствии. Главное, чтобы в число участников вошел де Ла Сеньи. Он давно восхищается вашей племянницей, и я хочу дать ему шанс узнать ее чуть получше.
– Понятно, – взволнованно кивнул Д'Аржаньяк, отчаянно пытаясь обнаружить в словах барона подвох.
– Разумеется, сначала охота. Ничего грандиозного: зачем утомлять девушку накануне триумфа? Несколько выездов по утрам, а вечерами – приятные прогулки вдали от городской суеты. Я убежден – эта поездка доставит ей величайшее наслаждение. И графиня будет довольна, зная, что девочке хорошо.
Жервез задумался, ему вошло в ум, что затея действительно неплоха. Она может выставить его перед женой в лучшем свете. Но червячок сомнения не исчезал.
– Но я-то что от этого выгадаю? Для чего мне оплачивать развлечения де Монталье?
– Сейчас вы поймете. Главное, проследите, чтобы там был де Ла Сеньи.
Граф недовольно скривился. Он вдруг прозрел, он понял, что затеял барон.
– Я не хочу, чтобы девушку скомпрометировали под моей крышей. Если де Ла Сеньи вознамерился ее соблазнить, пусть занимается этим в Париже.
Сен-Себастьян усмехнулся.
– Что вы, граф, де Ла Сеньи не таков. Ручаюсь, ничего подобного не случится. Просто дайте им поохотиться вместе, и все. Вознаграждение себя ждать не заставит.
От его иронических уверений Жервезу легче не стало.
– За что?
Вопрос этот следовало задать. Хотя бы для формы. Граф встал.
– Я же все объяснил. Де Ла Сеньи хочет узнать мадемуазель Монталье поближе, а я обещал ему помочь чем могу.
Сен-Себастьян пошарил в кармане и с небольшой заминкой вытащил из него то, что искал.
– Вот, граф, примите – как свидетельство моей доброй воли.
– Что там?
Жервез отступил на шаг, подозрительно глядя на сжатый кулак.
– Часть оплаты. Ну что же вы, граф, возьмите. Поверьте, вам это пригодится.
Граф неохотно шагнул вперед и протянул ладонь, ожидая какой-нибудь каверзы.
– Ну вот. Найдите Гильома Голландца, он его для вас огранит.
На ладонь Жервеза упал неограненный алмаз. Граф с изумлением уставился на него. Барон улыбнулся.
– Он подлинный, не сомневайтесь. И стоит немало.
Жервез конвульсивно сжал алмаз в кулаке.
– Я не понимаю, – пробормотал он.
– Вам и не надо ничего понимать. Еще четыре подобных подарка вы получите после поездки в Сан-Дезэспор. Также я буду иметь удовольствие передать вам расписки. А вы получите удовольствие, бросив их тут же в камин.
Сен-Себастьян позвонил, вызывая лакея.
– Желаю удачной охоты, граф. Не забывайте об уговоре.
– О, безусловно, – пролепетал д'Аржаньяк. Он слегка ошалел, но понимал, что пора убираться. Лакей уже открывал перед ним дверь. Граф ринулся к ней, облегченно вздыхая. Счастье вновь ему улыбалось, но на какую сумму – следовало еще оценить.
Сен-Себастьян позвонил еще раз и вызвал Ле Граса. Алхимик вошел, извиняясь за перепачканный фартук, зов господина застиг его в мастерской.
– Неважно, – отмахнулся Сен-Себастьян. – Скажите, сколько алмазов вы сможете вырастить из того, что у вас есть?
Ле Грас потер подбородок.
– Не знаю. Штук десять-пятнадцать, если все пойдет хорошо. Пока уголь плавится, а посуда выдерживает азотные испарения, можно не унывать. Однако что будет дальше – загадка. Знает о том только Ракоци, но его тут нет.
– Ракоци, опять этот Ракоци! – Сен-Себастьян забегал по комнате. Полы его роскошного клетчатого халата воинственно развевались.– Ле Грас, он мне просто необходим. Тот кто владеет одним секретом, может владеть и кучей других. Я хочу, чтобы вы отыскали этого человека.
Маг побледнел.
– Но барон!… Вы же знаете, меня изгнали из гильдии и, появись я на улице, никто не даст за мою жизнь и гроша…
– Никто не даст за вашу жизнь ни гроша, если вы еще раз мне возразите. Помните об этом, Ле Грас. Еще помните, что положение ваше здесь шатко. – Он обернулся к алхимику и поглядел ему прямо в глаза. – Вы нужны мне, поскольку изготавливаете алмазы. И как только нужда в вас отпадет…
Он пожал плечами и подошел к огню.
– Но я не смею опять вернуться туда, – умоляюще произнес Ле Грас.
– Вы не смеете препираться, – надменно проронил Сен-Себастьян. Он взял с подставки позолоченные щипцы и пошевелил ими в камине. Взметнулась туча искр, огонь запылал ярче.
– Вспомните мадам де Кресси. После меня вы, кажется, овладели ей первым. Это было всего лишь насилие. Не пытки, не месса крови. Вспомните о ней и подумайте, стоит ли вам мне перечить.
У Ле Граса пересохло во рту, он с трудом прохрипел:
– Я попытаюсь, барон.
– Хорошо.
Сен-Себастьян не глядел на алхимика.
– Я пойду сегодня, сейчас же.
Ответом было молчание.
Маг уже перешагивал через порог, когда вновь прозвучал голос барона:
– Не вздумайте попытаться сбежать. Милосердие мне незнакомо.
– Я и не помышлял об этом, мой господин.
Ле Грас поклонился, хотя барон так и не повернулся.
– Не лгите, Ле Грас. Найдете Ракоци – получите щедрый дар. Не найдете – ваша участь будет ужасной.
На пылающие поленья вновь обрушились жестокие удары щипцов.
Ле Грас брел по коридору, зажав рот ладонями, чтобы не закричать. Чердак над «Логовом красного волка» казался ему теперь самым желанным прибежищем в мире. О, если бы можно было опять оказаться там! И чтобы Оулен стоял за дверью – живой, невредимый. Этого увальня не стоило убивать. Ле Грас сам уничтожил последнюю возможность вернуться. Сначала он заставил туповатого малого перенести тигль в экипаж, а потом заколол, безжалостно, хладнокровно. И избил Сельбье, но убить не сумел. Ему нет прощения. Ле Грас заставил себя мысленно повторить: «Я найду Ракоци» – и вышел из дома.
Услышав, как вдалеке хлопнула дверь, Сен-Себастьян усмехнулся. Он стоял у камина и улыбался видениям, встающим перед ним из огня.

Отрывок из письма маркиза де Монталье своей сестре Клодии д'Аржаньяк.

«24 октября 1743 года.
…Я был поражен, как быстро пришло ко мне письмо от Мадлен. Каких-то пять дней, это просто невероятно. Можете мне говорить все, что угодно, об иностранцах, дурно влияющих на короля, но работа внутренних служб Франции убеждает в обратном. Вести от дочки наполнили сердце мое благодарностью к вам, дорогая сестра, и к ее исповеднику аббату Понтнефу, который мне также недавно писал. Я понял, что прелестям мимолетной жизни она по-прежнему предпочитает вечные добродетели.
Это дает мне новые силы и снимает с души невыносимую тяжесть.
Мадлен спрашивает, приеду ли я на праздник, присоединяя тем самым свое приглашение к вашему. Когда два самых родных мне голоса призывают меня, могу ли я устоять? Вы утверждаете, что мне будет приятно вновь окунуться в парижскую жизнь и восстановить старые связи. О некоторых из них, разумеется, лучше забыть навсегда, но к другим я тянусь всем своим сердцем и потому собираюсь прибыть к вам как можно скорее Я выеду послезавтра и приеду в Париж первого или второго ноября, надеясь воспользоватьсярадушием графа и погостить у вас несколько дней. Я напишу также аббату Понтнефу, чтобы мы смогли провести вместе то время, какое он сможет мне уделить. Я давно мечтаю услышать его благодатные речи, проливающие на мои душевные раны бальзам. Он почти убедил меня, что несбыточное возможно и что Господь в своем милосердии позволит душе моей обрести мир и покой.
Моя супруга все еще пребывает в имении брата, и, мне кажется, будет правильным, если она и останется там. Я получил от нее весточку и отослал к ней нарочного с письмом, объясняющим, где меня теперь искать и куда писать. Ее брат, как вы, возможно, слыхали, снова женился, и его молодая жена носит ребенка. Маргарита поехала присмотреть за детьми от первого брака. Она очень любит своих племянников и племянниц, я решил не отрывать ее от приятных хлопот. Раньяки производят на свет очередного Раньяка, ей нравится на это смотреть. А я с ними, как, впрочем, и с Маргаритой, не очень-то близок и беспокоить ее сейчас не хочу. Конечно, как муж, я могу приказать ей отступиться от брата. Но к чему порывать эти узы? Случись со мной что, куда бедняжка пойдет?
Ваше сочувствие Люсьен де Кресси удивляет меня. Невероятно, чтобы ее муж был столь ужасен. Даже если он действительно подвержен греху, на который вы намекаете, ей надлежит сносить свою участь с должным самозабвением. Не Вам, дорогая сестра, оспаривать несомненное право мужей наказывать своих жен. Конечно, ей приходится нелегко, но ее первая супружеская обязанность – покоряться. Этот постулат подтверждается законом Божиим, и мы повсюду видим доказательства его мудрости. Возвышаешься лишь в смирении, и узы супружества помогают женщине осознать, что строгий супруг – ее главная защита от праздности и пустых мечтаний. Если Люсьен де Кресси в своем браке обречена на бесплодие, тем легче ей, освобожденной от нечистоты плоти, обрести благодать.
Не мешайтесь в ее жизнь, а лучше посоветуйте этой строптивице смиренно принять долю, уготованную ей небесами, и подчиниться мужу, как того требует долг. Может статься, кротостью своего поведения она подаст супругу благодатный пример, и тот вернется на праведный путь, сделавшись добропорядочным семьянином…
…Полагаю, наряды, в каких я щеголяю, порядочно устарели. Но тут мне некому подсказать, как одеться, чтобы не оконфузить Мадлен. Покорно прошу вас взять на себя этот труд и высылаю мерки, сделанные моим портным. Передайте их хорошему мастеру и прикажите ему сшить для меня по крайней мере один парадный костюм. Я готов заплатить сколько запросят, лишь бы работу сделали к сроку и хорошо. Но заклинаю вас, дорогая сестра: хотя нынче и отдают предпочтение ярким цветам – не увлекайтесь. Я человек угрюмый, так что коричневый шелковый камзол с бархатными отворотами мне вполне подойдет. Пожалуйста, никаких лилий и персиков, ибо это все не мое. Если коричневое вы сочтете совсем неприемлемым, оставляю выбор за вами, однако учтите: мои симпатии на стороне спокойных тонов. Думаю, у меня найдутся подходящие кремовые сорочки и кружева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38