ПОХИТИТЕЛИ

Притулив папку с бумагами на белых коленках, я терпеливо выводил
чернилами строку за строкой. Занятие - более, чем странное, но так уж оно
получилось, что, будучи детективом, я - смерть, как хотел писать.
Разумеется о себе, о своих подвигах, о своих многочисленных женщинах. Я
читал, как пишут об этом другие сочинители, и некоторым из них смертельно
завидовал. Они, конечно, врали, но от этого самого вранья почему-то не
хотелось отрываться. Увы, работа детектива - преимущественно монотонна и
неинтересна - и тем сильнее мне мечталось сочинить что-нибудь эдакое,
может, даже для себя самого, чтобы хоть на кроху проникнуться к профессии
сыскаря должным уважением.
"Я был голубоглазый блондин роста весьма немалого, а именно - шести
футов и..." - На минуту я задумался, решая, какой рост по нынешним
критериям - весьма немалый и вместе с тем - устрашающий и привлекательный.
Ни к чему так и не придя, вывел наугад: " - ...и пяти дюймов. Стальные
бицепсы украшали мой бюст, а поджарый живот в довершении с ухмылкой
полярного волка, приводили в трепет любого жаждущего взглянувшего на них
средь бела дня и ночи. И это было правильно. Потому что я защищал закон, а
они - то есть, ко-кто из них - нет. И даже в свободное от работы время я
продолжал работать - покуривая дорогие сигары и заходя во все окрестные
бары, где танцуя с тамошними цыпочками и курочками, я узнавал все, что мне
было нужно о местных разбойных главарях. Это было не так уж и сложно.
Следовало лишь вовремя подливать в их бокалы двойную порцию виски. В
перерывах между танцами я сидел в роскошных креслах и, забросив левую ногу
на правую, процеживал меж зубов двойной портвейн и, ухмыляясь, наблюдал за
готовящимися справа и слева кознями против честных граждан. Если портвейна
мне не хотелось, то, лениво поднявшись, я затевал драку с мрачноватыми
личностями, спрашивающими у меня закурить или нагловато усмехающимися за
моим затылком. При этом я никогда не начинал первым. Они сами ко мне лезли
и приставали, а я, вежливо отслоняясь, пытался до последнего избежать
грязного побоища. Но как правило ничего из моих благих пожеланий не
выходило. Они, как мед, на меня липли и, ухмыляясь, с обломками киев
заходили справа и слева. И тогда с легкой ухмылкой на тонких
аристократических и не лишенных изящества губах я, как коршун бросался на
обидчиков. Безукоризненное владение приемами карате, джиу-джитсу и
славянской борьбы позволяло мне выходить победителем из любой потасовки.
Правда, когда против меня выступало сразу человек этак..." - Я снова
задумался, выбирая между желанием поскромничать и приукрасить, и в конце
концов избрал среднюю арифметическую величину, вписав в рукопись "дюжину",
что звучало и весомо, и литературно.- "..когда же против меня выступало
человек этак с дюжину, приходилось слегка туговато. И тогда я небрежным
жестом фокусника выхватывал свой семизарядный, в мгновение ока укладывая
нападающих одного за другим..."
Опять получалась несостыковка. Семь зарядов и дюжина злодеев... Я
крякнул, грызя перо. Но с другой стороны - я ведь мог успеть перезарядить
револьвер! Другой вопрос - надо ли это специально оговаривать?
Покусывая губу, я отложил папку с исписанными листами и задумчиво
похлопал себя по поджарому животу. Грудь у меня, тоже была поджарая, а
бицепсы... Я с глубочайшим вниманием оглядел свои руки и исторг
непередаваемый вздох. Бицепсы тоже, наверное, были поджарыми, хотя
анатомически вполне просматривались. Впрочем, не подумайте обо мне плохо.
Бегать я умел весьма прилично. Это признавали все в нашем отделе. И на
различного рода эстафетах я был весьма частым гостем. К сожалению, это не
решало моей главной проблемы. Отчего-то не решало...
Скажу честно, ребята, двадцать первый век - это не шутка. А в
особенности - последнее его десятилетие. Говорят, двадцать один год -
переломный возраст для людей. Нечто подобное, вероятно, испытывает и наша
перенаселенная планета. Согласитесь, одно дело - наблюдать ренессансы и
освоение новых земель, крестовые походы с запада на восток и с востока на
запад,- и совсем другое - созерцать унылое благополучие угомонившегося
человечества. Разве не скучно? Еще как!.. Вот оттого-то я и не устаю
повторять на всех углах, про наш нешуточный возраст. Ей-ей, мне следовало
родиться раньше - лет этак на сто или двести. Тогда, быть может, и не
пришлось бы писать про самого себя романы. Но кто ж знал, ребята?..
Вызов материализовался в кармане халата, когда до конца моего
благословенного отпуска оставалось что-то около двух недель. Шеф как
всегда был в своем амплуа. Я только-только вкусил курортной свободы и
преисполнился решимости довести свой первый детективный роман до победного
конца, как карманная почта разрушила мои честолюбивые намерения. Кстати
сказать, это тоже один из минусов нашего времени. Радиотелефон вполне
умещается в дамских часиках, а письма и телеграммы беспрепятственно
проникают непосредственно в ваши карманы. От этого не спрятаться и не
отмахнуться, это чудовищная действительность цивилизованных времен...
Не переодеваясь и не утруждая себя лишними сборами, мысленно
поругивая избранное еще в детстве детективное поприще, я спроецировался
через репликатор прямо в кабинет НОРа - начальника отдела расследований,
моего шефа и моего безраздельного хозяина. Приветственно помахав рукой, я
плюхнулся в низенькое кресло и, подражая герою своего романа, забросил
ногу на ногу. С удовольствием закинул бы ноги на стол шефа, но это было бы
явным перебором, и потому я ограничился тем, что шумно и не без вызова
прокашлялся, оттопыренным мизинцем почесав затылок. Шефу ничего не
оставалось делать, кроме как, полюбовавшись моим курортным видом, в свою
очередь свирепо потереть огромную, покрытую седым ежиком голову.
- Привет,- пробурчал он.- Неплохо выглядишь.
- Мерси,- скромно поблагодарил я.
- Ну, а для тех кто неплохо выглядит, у меня всегда найдется
заковыристое дельце. Так вот, слушай меня, Шерли, внимательно!..
Вот так... Плюнут в душу - и не заметят. Мало того, что это было
сказано неласково, вдобавок ко всему имя мое в очередной раз перепутали.
Шерли меня звали месяца четыре назад. Шерли Холмсон. С тех пор я успел
сменить три имени, которые шеф беспрестанно путал, чем раздражал меня до
чрезвычайности. Может быть, шеф и запамятовал мое нынешнее имя, но я-то
все свои имена помнил прекрасно. Мегре Хил, Шерли Холмсон, Арчи Голдвин...
Впрочем, неважно. А важно было то, что шеф упорно игнорировал мое исконное
право выбирать себе имя по вкусу.
- Джеймс,- угрюмо поправил я.- Джеймс Бондер.
- Ах, да,- он поморщился, словно на его глазах я лизнул дольку
лимона. Прости, Джеймс. Не у всех такая феноменальная память, как у тебя.
Насчет памяти он не врал. У меня действительно выдающиеся способности
к запоминанию. И все-таки крылся в этой его фразе непонятный подвох. На
всякий случай я промолчал.
- Конечно,- прогнусавил он,- нашей конституцией гарантирована свобода
имен и фамилий, но...- Он хмуро покосился на мой халат и, потерев
переносицу, проворчал.- Что у тебя под мышкой? Опять двуствольный
"Магнум"?
Я покраснел. Дело в том, что по моему мнению, настоящий сыщик не
должен никогда расставаться с оружием. Даже в ванной и даже на пляже. Дома
у меня хранилась целая коллекция кинжалов и пистолетов. На каждое задание
я тщательно подбирал новое оружие. Для меня это почти святое, но мой
шеф!.. Мой шеф - это нечто особенное! В чем-то мы любили друг друга, но в
чем-то и отчаянно не понимали. Скрежетнув зубами, я процедил:
- Всего-навсего "Парабеллум".
- Ага, так я и думал. В халате и с "Парабеллумом"... Замечательно! -
он всплеснул своими маленькими ручками, словно собирался зааплодировать.-
Но могу тебя успокоить: с этой задачей ты справишься без оружия.
- Вы говорили это и в прошлый раз.
- И разве я не оказался прав?
В ответ я промычал что-то невразумительное. Его логика доводила меня
порой до белого каления.
- Ладно,- шеф кивнул на листок у самого края стола.- Ознакомься.
Имена и прочие данные так называемых жертв.
- Так называемых?
- Вот именно,- шеф слез со своего плюшевого трона и, превратившись в
низенького человечка с необычайно большой головой, прошелся по кабинету.-
Дело достаточно деликатное. Кроме того...- Он остановился и пристально
оглядел меня,- им должен заниматься человек, хоть что-то смыслящий в
искусстве. Вот я и выбрал тебя.
Не так уж часто шеф одаривает нас комплиментами, поэтому вполне
объяснимо, что я ощутил прилив гордой застенчивости. Одновременно я
постарался изобразить на лице скромное удивление. Шеф огорченно кивнул.
- Верно, ты тоже в нем ни черта не смыслишь. Но выбирать не
приходится. Твой сменщик надумал справлять именины, мой зам раскручивает
бухгалтерскую недостачу на Марсе. Ни у того, ни у другого - ни слуха, ни
голоса, а ты, я заметил, частенько насвистываешь какие-то куплеты. И голос
у тебя громкий... Кстати, приготовься! Возможно, придется влезать в тайну
личности.
- Ну уж нет! - я решительно отодвинул от себя листок.- Это похуже
змеиного яда. Если хотите нажить врагов, лучший способ - это покопаться
немного в чужом белье...
- Я же сказал - возможно! Стало быть: пятьдесят на пятьдесят, что это
тебе понадобится. Впрочем, ты ведь все равно все запомнил?
Он спрятал листок в стол. Тут он опять угодил в яблочко. Способность
запоминать все с первого прочтения иногда здорово подводит. Все восемь
"так называемых" жертв оказались надежно впечатанными в мой мозг, а стало
быть, снизились и шансы отвертеться от этого дела. Меня уже ПОДКЛЮЧИЛИ.
- Итак, один небезызвестный художник внезапно разучился рисовать
картины...
- Писать,- машинально поправил я.- Корабли ходят, картины пишут.
- Да? - шеф с подозрением посмотрел на меня.- Гмм... Хорошо, может
быть, и так. Так вот, по прошествии энного времени он надумал обратиться в
одно из наших агентств.
- Разумней было бы обратиться к врачу,- заметил я.
- Не волнуйся, он побывал и у врача. Но позже все-таки обратился к
нам. Заметь,- художник, человек искусства,- и к нам! Случай безусловно
редкий, и естественно, что мы проявили к нему внимание. Так вот... В
присутствии наших людей он попытался для примера что-то там такое
нарисовать или написать, но вышло у него все равно как курица лапой. Даже
наши пинкертоны это разглядели. А до этого он был знаменитостью. Создавал
монументальные полотна.
Я недоуменно приподнял брови.
- Вот-вот! Выглядит первоапрельской нелепицей, но вся беда в том, что
верить этому художнику можно. Словом, дело поставили на контроль, переслав
выше, то есть - нам. А вернее, тебе.
- Я буду учить его рисовать?
- Не ерничай,- шеф заложил руки за спину и косолапо прошелся по
кабинету.- Дельце, конечно, странное, если не сказать больше, но...
Случайно мне пришла в голову мысль запросить полную статистику
происшествий. Заметь,- полную! Включая медицину и так далее. Представь
себе, оказалось...
- Что с подобным недугом, но только не к нам, а к медикам обращались
и другие знаменитости. Те самые, что указаны в вашем списке,- я по памяти
перечислил всех восьмерых.
- Верно,- шеф удовлетворенно хмыкнул.- После чего мне пришлось
чуточку сократить твой отпуск. А теперь, когда ты все знаешь,-
последнее... Постарайся работать в основном через художника. Все-таки он
сам обратился в наше ведомство. Единственный из всех. Жетон допуска у
тебя, конечно, имеется, но тайна личности - это тайна личности, сам
понимаешь. Так что держись от информаториев подальше. Держи связь и
сообщай обо всем, что заслуживает внимания. Дело может оказаться
серьезным.
- Инопланетный удар по талантам?
Шеф кисло улыбнулся. Мои шутки ему почему-то не нравились. Я думаю, у
него отсутствовало чувство юмора.
- Что ж... Кажется, мне пора? - я вежливо приподнялся.
- Подожди,- шеф приблизился к столу и неторопливо извлек пустую
бутылку и яйцо.- Ты можешь заставить заскочить яйцо в бутылку? - он
пытливо посмотрел на меня и, не дожидаясь ответа, начал с сопением очищать
яйцо от скорлупы. Затем зажег клочок бумаги и кинул в бутылку. Влажно
поблескивающее яйцо положил поверх горлышка. Хлопок, и яйцо шмякнулось на
дно бутылки.
- Так это без скорлупы,- самоуверенно заявил я.
Молча забравшись в свое троноподобное кресло и снова став великаном,
шеф отодвинул бутылку и, разложив на столе локти, с грустью воззрился на
одного из лучших своих агентов. Глаза его глядели с глубокой укоризной.
Черт возьми!.. Я мысленно ругнулся. Ну разве можно пререкаться с
начальством? Тем более - с НОРами, у которых по уставу во лбу должно было
насчитываться не менее двух пядей. У моего НОРа их было почти семь!
Поэтому я виновато потупил взор и принялся усиленно соображать. Никогда и
ничего шеф не делал просто так. Он давал мне ключ, подсказку, а я ничего
не видел.
- Вот теперь можешь идти,- шеф устало вздохнул.- И учти, яйцо можно
заставить и выскочить из бутылки.
Я тупо кивнул. Действительно, почему бы и нет?
Сменив "Парабеллум" на плоскую и менее заметную "Беретту", а халат на
строгий костюм-тройку, я долго озирал себя в зеркале. Чинный, серьезный
господин... Поработав немного над мимикой, я остался доволен. Поскольку
внешность штука капризная, на цыпочках отошел в сторону. Что поделать, я
отправлялся к людям в некотором роде загадочным, не укладывающимся в
известные характеристические каноны.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2