Повезло, ветер тянет прочь, иначе и не очнуться.
Он чихнул - раз, другой. Ветер ветром, а толика газа
досталась, вон и руки в зудящих пятнах, и лицо чешется.
Вокруг ни вертолетов, ни всадников Кому охота травиться
ради сомнительного удовольствия констатации факта смерти не-
коего Петрова, пусть даже и шпиона. Не до того. Близится эва-
куация, час "Ч".
Он пошел назад, к деревне, на ходу разрывая вытащенный
из кармана индпакет, промокая бинтом веки, лицо, руки. Газ не
сало, потер - и отстало.
Он возвращался полем, той же дорогой, которой и выбирал-
ся из деревни. Казалось, ехал долго, вечность, а ногами за
два часа одолел. Никаких полеводов, никаких ополченцев. Оста-
ваться колоскам в большом колхозном поле неубранными.
Короткая колонна двигалась от бараков к убежищу - все в
серых плащ-накидках, на лицах - противогазные маски с хобота-
ми, уходящими в сумки на боках.
- Левой, левой, раз, два, три! - покрикивал мельтешивший
на обочине распорядитель. Командовал он не в такт, но колонна
шла и шла себе, не слушая вожатого.
В этот радостный день улицы стали шире от проходящих
праздничных колонн, украшенных знаменами и транспарантами.
Петров заморгал, сгоняя неиссякающие слезы. Тем, в про-
тивогазах, видно куда хуже, но идут...
Он стоял в кустарнике, у посадки, листья, касаясь кожи,
стрекали крапивой.
Нечего на листья пенять.
За колонной вольно, свободно двигалась группка, человек
десять. Отсюда видно - крепкие, ветер не свалит. Правление.
Выпадала одна учительница: сухонькая, прямая, она держалась в
сторонке, не сливаясь с руководящей массой, и все тянулась к
колонне, замыкали которую ее воспитанники, мал мала меньше.
Белая ворона. Летучая мышь.
У входа в убежище колонна остановилась - раз, два! - и
четко, сноровисто, перестраиваясь в цепочку по одному, заст-
руились внутрь серые фигурки, уходя под землю.
Закрылась дверь за последним - железо лязгнуло о железо.
Кучкующееся правление заторопилось дальше. Второй бункер. Ай,
ай, как можно было не заметить? Ночь, темно, страшно - отго-
ворки для новичков. Пораскинув мозгами, любой поймет, что не-
гоже отсиживаться вместе руководителям и руководимым. Да и
поглубже убежище правления, наверное, поуютнее.
Учительница рассталась с группой у самого входа. Двое
протянули ей руки, но та покачала головой - протестующе, и в
то же время властно. Трогательно - возвращение педагога к
ученикам за миг до начала атомной бомбардировки.
И, небесным слоником, у горизонта вынырнул пузатый вер-
толет в лишайных пятнах камуфляжа.
Нина Ивановна, не добежав до убежища, упала, прикрыв го-
лову руками, а ветер бесстыже пытался задрать неширокую, за-
щитного цвета юбку.
Наши летят, наши.
Деревья закачались, сорванные листья воробьями порхнули
прочь - вертолет опускался у края поля и воздух, гонимый вин-
том, поднимал пыль и сор.
Земля дрогнула прежде, чем вертолет коснулся поверхнос-
ти. Беззвучно, неслышно за рокотом мотора, просела она широ-
кой округлой каверной. Наступил-таки слоник одной ножкой ак-
курат на правленческий бункер.
Простите. Недошпионил.
Попрыгали, покатились и стали кольцом вокруг борта семе-
ро из одного стручка. Не семеро, тридцать, бравый полевой от-
ряд Ночной Стражи.
Петров выбрался из кустов и, стараясь не смотреть на
усеянные пузырями руки, побрел к вертолету. Запоздало, но от-
того особенно зло отозвалось ушибленное бедро, но он не поз-
волил щадиться, хромать. Позже, когда будет теплая ванна,
постелька, телевизор, набитый умными, уверенными людьми, не
грех и расслабиться, надеть шлепанцы и сесть в кресло у шах-
матного столика, на котором стоит - дожидается позиция партии
с Ковалевым, открытое первенство России по переписке. Лучше
всего двинуть пешечку на а четыре.
Майор выбежал навстречу:
- Виктор Платонович, вы... - и осекся.
- Хорош, правда, - тот усмехнулся, и пузырек в углу рта
лопнул, пустив кровавую дорожку по подбородку. - Посылайте
отряд к большому убежищу, люди там, внизу.
- Люди?
- Все население "Делянки". Почти все.
С тихим шорохом обваливались края каверны, едкий дым
слабо курился в наступившем штиле.
Параллельная цепь. Правленцы думали, что включают венти-
ляцию, а на деле - самоликвидировались. Должны были рвануть
оба убежища, но в большом бункере ночью шпион потрудился. Ше-
лудивый хвастун.
- Семененко! - позвал майор, но доктор и сам спешил, се-
ребристый чемоданчик в его руке сулил облегчение и благость.
- Сейчас, сейчас, Виктор Платонович, - крышка щелкнула,
откинулась, врач замер над открывшимся богатством.
- Что это там горит? - майор кивнул вдаль. - Летели, ви-
дели.
- Вещественные доказательства. Автоцистерна с люизитом.
Думаю, для страховки хотели закачать в убежище, если что не
сработает.
Солдаты выбили дверь бункера и нырнули вниз. Разберутся.
- Сначала глаза, - врач закапал из флакона с пипет-
кой-насадкой. - Пусть как следует промоет.
Петров дернул головой. Жжение только усилилось.
- Все, все, Виктор Платонович, больше не буду, - пена из
другого баллончика облепила руки, лицо, врач водил у шеи.
Кондитером ему работать, торты к юбилеям украшать.
Петров расставил руки в стороны, глядя, как падают на-
земь ошметки медовой пены.
- Смените одежду, - скомандовал врач.
- Она защитная, пропитанная от газа, - но сменил. Долго
ли умеючи? Пять минут с помощью врача, включая белье.
Люди поднимались на поверхность и, ослепленные солнцем,
сбивались в беспомощную толпу, рыхлую, аморфную. Дети ожили
быстрее других, настороженно-любопытно поглядывали на странно
не злых солдат.
- Сейчас мы для них - захватчики, чужаки, - вернувшийся
майор озабоченно смотрел на часы. - К полудню автоколонна по-
доспеет. А пока - накормим людей. Желудок, он лучше всего
убеждает, кто друг, а кто враг.
Из выгруженных ящиков рослый старшина доставал пакеты и
раздавал робевшим людям. Дети и тут побойчее - бережно снята
золоченая фольга, надкушена первая шоколадка. Приспособятся.
- Пайки, чай, гуманитарные? Бундесвер?
- Что? - майор озадаченно взглянул на Петрова, потом
рассмеялся. - Действительно, импорт. Дали маху. Ничего, пусть
привыкают.
Учительница поднялась из ложбинки, отряхнулась машиналь-
но от пыли и, отрешенно глядя перед собой, неуверенно прибли-
зилась к остальным.
- Нина Ивановна! Нина Ивановна, вам сюда! - позвал Пет-
ров. Не узнала, конечно - в пене, в новой одежде, но - подчи-
нилась. Горе побежденным.
- Позвольте представить - майор Российской армии, коман-
дир отряда Глушков - учитель...
- Власовцы, - перебила учительница, закусив губу. Держит
марку.
- Зачем же сразу ярлыки навешивать, Нина Ивановна? Непе-
дагогично и давно осуждено. Вашего звания, правда, не знаю,
думаю, не ниже. Или сохранили на "Делянке" и спецзвания?
- Не понимаю, - устало отозвалась учительница. Срослась,
сроднилась с ролью.
Майор настороженно смотрел на Петрова.
- Глаза вас выдают. Глаза. Вы ведь из зачинателей "Де-
лянки", еще бериевского призыва, не так ли?
- О чем вы?
- Любой окулист скажет, что у вас искусственный хруста-
лик в глазу, федоровский.
- Что? - майор подобрался, напрягся.
- Катаракта развилась. Возраст, радиация, пришлось отлу-
читься от подопечных, оперироваться. Сейчас незаметно, а
ночью, при лампе нет-нет, а и сверкнет глазами, дух захваты-
вает.
Учительница дернулась, но майор успел:
- Ампула в воротнике? А мы ее ножичком срежем, чик - и
нет!
Хватит, пора и честь знать.
Петров сел в тень вертолета, стараясь не слышать, как
рвется из рук дюжих спецназовцев учительница. Забыв про шоко-
лад, жались к взрослым ребятишки, а те, стараясь не смотреть
в сторону вертолета, давясь, глотали вдруг ставшие поперек
куски. Ничего, скоро запросите головой выдать - и Нину Ива-
новну, и других... Хотя... Кто знает.
Подошел врач, бросил пустой шприц в землю, и тот зака-
чался на толстой игле.
- Пять кубиков реланиума. Едва угомонилось. Как вы?
- Терпимо, - пробормотал Петров.
- Ничего, до свадьбы заживет, - врач запнулся, поблед-
нел. - Извините, глупость сморозил.
Петров не шевелился.
Замереть, не думать, не чувствовать. И тогда, есть на-
дежда, придет, наконец, чистый, спокойный сон.

1 2 3 4 5 6