Шоу Ирвин
Век здравомыслия
Ирвин Шоу
Век здравомыслия
Перевел с английского Виктор Вебер
Кошмар приснился ему только однажды - в декабре. Наутро он несколько секунд думал о нем, а потом забыл. Исчез из памяти до одного апрельского вечера, а потом вдруг вспомнился за десять минут до того, как заканчивалась посадка на его самолет. Всякий раз, поднимаясь на борт самолета, он испытывал легкую тревогу. Понимал, что рискует, пусть риск этот и небольшой, поскольку каждый полет мог закончиться его смертью. Он вручал свою жизнь во власть воздушных потоков, грозовых облаков, клапанов и крыльев, перед которой были бессильны мастерство пилота и услужливость стюардесс. Наверное, этот страх и заставил его вспомнить кошмар в тот самый момент, когда он прощался на галерее с женой и сестрой, глядя на поблескивающий сигнальными огнями самолет, застывший на летном поле.
В кошмаре умирала его сестра, Элизабет. Он шел за гробом до кладбища и, не проронив не слезинки, наблюдал, как гроб опускают в могилу, а потом возвращался домой. И происходило все это 14 мая. Точность и определенность даты придавала кошмару не свойственную сну реальность. Проснувшись, он безуспешно пытался понять, почему именно 14 мая, почему подсознание выбрало именно этот день, отстоящий от настоящего на добрые пять месяцев. В мае никто из его ближайших родственников не рождался, не отмечались никакие годовщины, да и с ним лично в этот месяц никогда ничего не происходило. Он сонно рассмеялся, легонько погладил Элис по голому плечу, встал и ушел на работу, окунулся в логичную и понятную атмосферу кульманов и чертежей, не рассказав о кошмаре ни тогда, ни потом, ни жене, ни комуто еще.
И вот, посмеявшись над тем, как сонно и небрежно попрощалась с ним его пятилетняя дочь, когда он уходил из квартиры, поцеловавшись на прощание с Элизабет в шуме работающих самолетных двигателей, он вдруг вспомнил кошмар. Элизабет стояла перед ним, разрумянившаяся, здоровенькая, веселая, словно только что выиграла партию в теннис или заплыв в бассейне, и надо было очень сильно напрячься, чтобы представить ее лежащей в гробу.
- По возвращении привези мне Кэри Гранта, - Элизабет потерлась о его щеку.
- Разумеется, - ответил Рой.
- Оставляю вас, чтобы вы могли нежно попрощаться, - добавила Элизабет. - Элис, не забудь про главное. Накажи ему быть паинькой.
- Я его уже проинструктировала, - ответила Элис. - Никаких женщин. До обеда не больше трех "мартини". Дважды в неделю докладывать мне по телефону. Сесть в самолет и вернуться домой, как только работу будет закончена.
- Две недели, - напомнил Рой. - Клянусь, что вернусь через две недели.
- И не оченьто развлекайся, - Элис улыбалась, но в глазах стояли слезы. Так случалось всегда, когда он уезжал от нее, даже на один день в Вашингтон.
- Не буду. Обещаю работать, не поднимая головы.
- И правильно, - Элис рассмеялась. - Для того ты и едешь.
- Не везешь с собой телефонов подружек? - полюбопытствовала Элизабет.
- Нет, - в жизни Роя был период, до женитьбы на Элис, когда он активно ухлестывал за женщинами, а его приятели, возвращавшиеся из Европы с войны рассказывали всякие истории, по большей части выдуманные, о диких нравах Лондона и Парижа, поэтому жена и сестра считали Роя более ветреным и непостоянным, чем он был на самом деле. - Господи, какое это счастье, хотя бы на несколько дней выйти изпод контроля женского совета директоров.
Он и Элис направились к выходу из галереи.
- Береги себя, дорогой, - прошептала Элис.
- Не волнуйся, - он поцеловал жену.
- Как я это ненавижу, - Элис прижалась к нему. - Мы все время расстаемся. Это последний раз. Отныне, куда бы ты не собрался, я поеду с тобой.
- Хорошо, - Рой улыбнулся.
- Даже на стадион "Янки".
- Буду только рад, - еще несколько мгновений он обнимал ее, такую милую и родную, потом повернулся и направился к самолету. У трапа повернулся, помахал рукой. Элис и Элизабет ответили тем же, и он отметил, как же они похожи, стройные, светловолосые, даже руки у них двигались в унисон.
Он поднялся по трапу, через минутудругую люк захлопнулся и самолет медленно покатился к началу взлетной полосы.
* * *
Через десять дней, позвонив из ЛосАнджелеса в НьюЙорк, Рой сказал Элис, что ей придется прилететь на Западное побережье.
- Мансон говорит, что этот проект растягивается на шесть месяцев. Он обещает найти мне место для жилья, так что жду тебя с распростертыми объятьями.
- Спасибо, - ответила Элис. - Скажи Мансону, что мне хочется дать ему в зубы.
- Ничего не поделаешь, бэби. Бизнес превыше всего. Ты знаешь.
- Почему он не сказал тебе об этом до отлета? Тогда ты помог бы мне подготовить квартиру к отъезду и мы могли бы поехать вместе.
- Он сам об этом не знал, - терпеливо объяснил Рой. - В наши дни ситуация меняется очень быстро.
- Я все равно хочу дать ему в зубы.
- Имеешь право, - Рой улыбнулся. Приедешь и скажешь ему об этом сама. Когда тебя ждать? Завтра?
- Уж это ты должен знать, Рой. Я - не батальон. Ты не можешь сказать: "Гражданка Элис Гайнор, вам велено быть в трех тысячах миль отсюда завтра в четыре часа пополудни", - и ожидать, что так оно и будет.
- Хорошо, ты не батальон. Так когда?
Элис хихикнула.
- В голосе слышится нетерпение.
- Мне и не терпится.
- Это хорошо.
- Так когда?
- Значит, так... - Элис задумалась. - Мне надо забрать Салли из школы, отправить коекакие вещи на хранение, сдать квартиру, забронировать билеты...
- Когда?
- Через две недели. Если будут билеты на самолет. Ты сможешь подождать?
- Нет.
- Я тоже, - они оба рассмеялись. - Ты там не оченьто развлекаешься?
Рой узнал тон и внутренне вздохнул.
- Отнюдь. Прихожу поздно, запираюсь в номере и читаю. Уже прочитал шесть книг и наполовину осилил мемуары генерала Маршалла.
- В один вечер ты не читал, - в голосе Элис слышалась обманчивая веселость.
- Понятно. Давай послушаем, что я делал в этот вечер.
- Моника во вторник прилетела из Калифорнии и сразу позвонила мне. Сказала, что видела тебя с красоткой в модном ресторане.
- Если бы существовала высшая справедливость, Монику бы сбросили на Бикини вместо водородной бомбы.
- Моника говорит, у нее длинные черные волосы.
- Она абсолютно права. У этой девушки длинные черные волосы.
- Не кричи. Я прекрасно тебя слышу.
- Но Моника забыла упомянуть, что девушка эта - жена Чарли Льюиса...
- Она сказала, что вы были вдвоем.
- Потому что Чарли Льюис находился в двадцати футах от нас, в мужском туалете.
- Ты уверен?
- Нет. Возможно, он был в женском.
- Может, тебе это кажется забавным, но, учитывая твое прошлое...
- Я готов поменяться моим прошлым с любым образцовым мужем, - оборвал ее Рой.
- Терпеть не могу, когда ты шутишь на эту темя, - голос Элис начал дрожать, и Рой тут же раскаялся в своей резкости.
- Послушай, бэби. Быстренько прилетай сюда. Как можно быстрее. Тогда мы не будем ссориться изза ерунды.
- Извини, - голос Элис заметно смягчился. - Все дело в том, что последние годы мы слишком часто расставались. Вот я и веду себя глупо. Кто платит за звонок?
- Компания.
- Это хорошо, - Элис хохотнула. - Это кошмар, ссориться по телефону за собственные деньги. Ты меня любишь?
- Прилетай побыстрее.
- Ты намерен ответить на мой вопрос?
- Да.
- Отлично. Я тоже. До свидания, дорогой. До скорой встречи.
- Поцелуй за меня Салли.
- Обязательно. До свидания.
Рой положил трубку. Покачал головой, вспомнив перепалку. Улыбнулся, вспомнив окончание разговора. Поднялся со стула, подошел к настенному календарю, чтобы прикинуть, когда ему ждать жену и дочь.
Телеграмма пришла через три дня:
"ЗАБРОНИРОВАЛА МЕСТА НА ДВУХЧАВОВОЙ РЕЙ 14 МАЯ С ПРИБЫТИЕМ В БЕРБАНК В 10 УТРА ПО ТВОЕМУ ВРЕМЕНИ. ПОЖАЛУЙСТА ПОБРЕЙСЯ. ЛЮБЛЮ ЭЛИС".
Рой улыбался, перечитывая телеграмму, но потом вдруг почувствовал некое беспокойство, пусть и никак не мог понять, в чем причина. Весь день проходил с этим, невесть откуда взявшимся чувством тревоги, и лишь когда засыпал, его словно громом поразило. Сон сняло, как рукой, он вскочил, вновь схватил телеграмму. 14 мая. Не стал гасить лампу, закурил, сел на узкую кровать в безликом номере отеля и медленно, очень медленно, вернул себе контроль над нервами.
Суеверным он не был, даже не ходил в церковь и всегда смеялся над матерью, которая во всем, а уж особо во снах, находила пророчества и знамения. Элис тоже не была чужда суевериям. Если она хотела, чтобы какоето событие произошло, никогда не говорила о нем, чтобы не спугнуть. Он не раз ее за это высмеивал. Во время войны, когда все газеты и журналы уверяли мир, что в окопах нет ни одного атеиста, он никогда не молился, даже в самые тяжелые и опасные моменты. И за всю свою взрослую жизнь ни единое его телодвижение не вызывалось суеверием или предчувствием. Он оглядел маленький, ярко освещенный, удобно обставленный номер двадцатого столетия и почувствовал себя круглым идиотом: он, инженер, здравомыслящий человек, вскакивает с кровати, словно на него плеснули холодной воды, изза давнишнего кошмара, не имеющего ровно никакого отношения к реальной жизни.
Сон, конечно, был уж очень конкретный. Его сестра умерла 14 мая. Но сны никогда не трактовались в лоб, а Элизабет и Элис выглядели такими похожими... Они много времени проводили вместе, стали близкими подругами... Он достаточно знал о снах, чтобы понимать, что в том таинственном, малоизученном мире, где правит подсознание, жена вполне могла сойти за сестру, а сестра - за жену. И вот теперь выясняется, что его жена и дочь выбрали именно 14 мая для того, чтобы пролететь три тысячи миль над реками и горами из НьюЙорка в Калифорнию.
Свет он погасил гораздо позже, так ничего и не решив, попытался уснуть. Смотрел в темный потолок, прислушивался к редкому шуршанию шин по асфальту: ктото из припозднившихся автомобилистов спешил домой. "Для человека, который не верил в судьбу, - думал Рой, - полагал, что в мире все определяется причинноследственной связью, пребывал в уверенности, что ни одно событие не является неизбежным и то, что произойдет завтра даже в следующую секунду, невозможно определить изза множества возможных вариантов, чувствовал, что ни смерть человека, ни место его похорон не зафиксированы в пространственновременном потоке, не сомневался, что не существует книги будущего, в которую уже все занесено, а человечество не получает намеки и предупреждения от сверхъестественного источника, это не самый удачный способ ночного времяпрепровождения. Всетаки он с проходил под лестницами, с улыбкой разбивал зеркала, не обращался к гадалке, чтобы та предсказала ему судьбу по ладони или будущее по картам". Рой чувствовал, что ведет себя неадекватно, но заснуть не мог.
Утром он позвонил в НьюЙорк.
- Элис, я хочу, чтобы ты приехала поездом.
- А в чем дело? - спросила она.
- Я боюсь самолетов, - услышав от ответ ее веселый смех, упрямо повторил. - Я боюсь самолетов.
- Не говори глупостей. Этот самолет еще не потерпел ни одной аварии, и так будет и дальше.
- Даже если...
- И я не собираюсь три дня развлекать Салли в купе, - прервала его Элис. - Потом мне понадобится целое лето, чтобы прийти в себя.
- Пожалуйста, - не отступал Рой.
- На поезд билеты забронированы на месяц вперед, а квартира уже сдана в аренду. Что с тобой? - в голосе послышались подозрительные нотки.
- Ничего. Просто я боюсь самолетов.
- Святой Боже! - воскликнула Элис. - И это говорит человек, налетавший двести тысяч миль.
- Да. Поэтому я и тревожусь.
- Ты пьян? - спросила Элис.
- Элис, дорогая, - Рой вздохнул. - У нас одиннадцать утра.
- У тебя такой странный голос.
- Я не спал всю ночь, волновался.
- Тогда перестань волноваться. Увидимся четырнадцатого. С тобой действительно все в порядке?
- Да.
- Должна отметить, ты меня удивляешь.
- Извини.
Они поговорили еще несколько минут, не пойми о чем, и Рой положил трубку, подавленный, чувствуя свое поражение.
Позвонил через два дня, предпринял еще одну попытку.
- Не задавай никаких вопросов. Сделай это для меня, а по приезде я тебе все объясню. Если ты хочешь лететь самолетом, пожалуйста, но только не четырнадцатого. Прилетай пятнадцатого, шестнадцатого, семнадцатого. В любой день. Но не четырнадцатого.
- Рой, ты меня просто пугаешь, - ответила Элис. - Что на тебя нашло? Я спрашивала Элизабет, и она говорит, что раньше такого за тобой не замечалось.
- Как она? - спросил Рой.
- У Элизабет все хорошо. Она советует мне не слушать тебя и следовать намеченному.
- Скажи ей, что нечего совать нос в чужие дела, - Рой много работал, плохо спал, так что сорвался на крик, и Элис не оставила это без внимания.
- Кажется, я знаю, в чем дело, - от ее голоса тянуло холодком. - Моника сказала мне, что четырнадцатого будет большая вечеринка у Кондонсов. Ты, наверное, собрался туда когото пригласить и не хочешь, чтобы жена путалась под ногами...
- Прекрати! - проорал Рой.
- Или ты думаешь, что я зря прожила с тобой семь лет? Я не слепая.
- Прилетай сегодня! - вопил Рой. - Прилетай завтра! Прилетай тринадцатого! Только не четырнадцатого!
- Ты не хуже моего знаешь, если я откажусь от брони, но смогу заказать билеты только на июнь. Если ты больше не хочешь меня видеть, так и скажи. Совсем не обязательно разыгрывать для этого целый спектакль.
- Элис, дорогая, - взмолился Рой, - заверяю тебя, я очень хочу тебя видеть.
- Тогда перестань нести чушь и объясни, в чем дело.
- Понимаешь, Элис... - начал он, уже решившись все рассказать, плюнув на то, что она может о нем подумать, но неожиданно оборвалась связь. Связался он с Элис десять минут спустя, но этого времени хватило, чтобы понять, что он не сможет посмотреть в глаза жене, не сможет жить, если в указанную дату ничего не произойдет и все будет выглядеть так, будто у него, до того нормального, здравомыслящего человека, вдруг съехала крыша.
- Больше мне сказать тебе нечего, - выдавил он из себя, когда телефонистка наконецто восстановила связь, - за исключением того, что я очень тебя люблю и не хочу, чтобы с тобой чтонибудь случилось.
Он услышал, как на другом конце провода тихонько плачет Элис.
1 2