Шленский Александр
Уплотненное время
Александр Шленский
Уплотненное время
Now I lay me down to sleep, I pray the Lord my soul to keep. If I should die before I wake, I pray the Lord my soul to take.
...Ну правда, уж очень трогательная в Америке молитва на ночь. От нее веет духом спокойствия, заботы и мудрой предусмотрительности. Американцы в большинстве своем очень предусмотрительны, законопослушны и ответственны. В самом деле, если американец умрет в бодрствующем состоянии, то первым делом он дисциплинированно отправится занимать очередь в чистилище, аккуратно сложив свою душу в фирменный пакет, который специально поставляет для этой цели какая-нибудь известная компания; он не забудет при этом снабдить свой пакет лэйблом с фамилией, именем и своим личным номером социальной безопасности, чтобы, не дай Бог, не перепутали. А вот если американец умрет во сне, тут возникает некоторое затруднение: нет возможности выполнить свой долг, вот и приходится оставлять господу Богу небольшое сообщение, типа как на автоответчик, чтобы он его прочел и в случае необходимости сам позаботился о новопреставленной душе.
Какой остроумный и великолепный выход, неправда ли? Вся молитва занимает не более десяти секунд, после чего вы можете спокойно спать, уже ничего не опасаясь. Впрочем, и все другие американские молитвы ненамного длиннее. У людей в Америке мало времени. Hurry up! Hurry up! Скорее, скорее, скорее! И ждать помощи от Бога тоже времени нет. Поэтому одна из молитв, которую я слышал неоднократно, была такова: давайте попросим Иисуса, чтобы он помог нам как можно скорее, уже на этой неделе, или даже нет, лучше прямо сейчас! Через месяц будут уже совсем другие заботы, и Бог зря потратит время, помогая в том, что уже стало ненужно, потому что уже проехали.
А хотите, я скажу вам по секрету, почему у американцев так хронически нехватает времени? Вы скажете, потому что они много работают. Вовсе нет! То есть, да, конечно, работают они много - но вовсе не все и не всегда. Нет, тут дело в другом. Дело в том, что американцы исключительно серьезно относятся к тому, к чему вроде бы серьезно относиться никак нельзя - к катанию на роликовых коньках и на велосипеде, посещению клубов, игре в гольф, в футбол, биллиард и кегли, одуряющий бег до седьмого пота по беговой дорожке или по обочине дороги, с ушами, занавешенными плейром, и так далее. Все это выполняется с исключительной ответственностью, самоотверженностью и прилежанием, и непременно по расписанию. К сожалению, возвышенные виды активности, такие как писание картин, музыки и стихов, чтение книг и обсуждение их содержания за рюмкой чая, и все такое прочее в расписание не запихнешь, тут требуется вдохновение! А вдохновение и расписание - это плохие друзья. То есть вовсе даже не друзья. То есть какие к черту друзья, причем тут вообще слово "друзья", если они сожрать друг друга готовы!
Похоже, что в Америке расписание сожрало вдохновение почти что начисто, и разве что под конец немного подавилось. Поэтому в Америке теми видами деятельности, которые требуют вдумчивости и вдохновения, боли, нерва, отвращения и восторга, который нуждается в высокохудожественном воплощении и умелой подаче - всем этим занимаются только профессионалы. И занимаются не так, как мы - сидит эдакий Вася и от фонаря творит шедевры. В Америке такого Васи в помине не найдешь! Нет его здесь. В этом воочию убедилась одна моя знакомая-режиссер, после того как подошла к осветителю и попросила его: "Барни, сделай, пожалуйста, что-то легкое, осеннее, желтовато-печальное, чтобы напоминало о детском простуженном горле и чуть-чуть хотелось плакать". "А какой это номер цвета?"- невозмутимо спросил Барни. А узнав, что человек называет себя режиссером и не знает цветовую палитру по номерам, Барни мрачно посоветовал бедной женщине прочитать техническое руководство, а потом уже приходить на съемки. Да, милые мои, осветитель Барни со студии в Лас-Вегасе - это вам не нижегородский Вася, который сидит осветителем в убогом ТЮЗе и творит шедевры от фонаря!
Вообще, атмосфера в Америке такова, что она предрасполагает именно к поверхностным, механическим видам активности, не оплодотворенным большой работой мысли и возвышенных чувств. Возможно, раньше в Америке писать хорошие, душевные книги было легче - ведь писали же их Марк Твен, О.Генри и Джек Лондон (больше я никого из американцев просто не читал). Но наверное раньше вообще было легче писать. То есть настолько легко, что люди умели писать даже не то чтобы по одиночке, но и целыми группами. Вспомним хотя бы Козьму Пруткова, чье виртуальное триединство навеки вошло в анналы русской литературы. Что-то редко его теперь вспоминают - времена, видимо, для него наступили неподходящие.
Нынешнее время плотнее, жестче, оно сбито в плотную массу, как ядро планеты Юпитер, и нельзя от нее отколоть хотя бы кусочек для души - все время находятся дела, а за ними другие дела, и конца-края этому не видно, а жизнь идет, и даже не идет, а бежит, и даже не бежит, а летит, вернее пролетает мимо. Поэтому пишущей братии уже некогда сколотиться в духовно близкую группу - нет времени на духовное общение, надо зарабатывать на жизнь, крутить педали на виртуальном велосипеде в тренажерном зале, лазить по Интернету - этой заразе двадцатого века, которая истребляет в обществе живое общение и отучает людей улыбаться, подмигивать и похлопывать друг друга по плечу.
Непонятно, как раньше люди могли настолько душевно и глубоко общаться между собой, что часть из них начинала совместно выражать мысли на бумаге? Понимаете, чтобы вдуматься в этот феномен и начать считать его невозможным и сверхестественным чудом - это надо попасть в Америку, где нет времени не только писать, но и читать. Поэтому поневоле начинаешь задумываться, как же все-таки раньше люди могли писать ну хотя бы вдвоем. Ильф и Петров это знали хорошо. Илья Ильф даже написал как-то, что писать вдвоем чрезвычайно просто. Можно, например, писать так, как писали в свое время братья Гонкуры: Жюль бегает по редакциям, а Этьен сидит дома и сторожит рукопись, чтобы не украли. Ужасно просто, скажете вы! Садись и пиши. Просто, да не просто! Вся беда в том, что родись братья Гонкуры в наше время в Соединенных Штатах, они не стали бы писать ни вдвоем, ни поодиночке. Они просто сидели бы с утра до ночи в Интернете, лазили по сайтам, чатились с народом и дрались между собой за клавиатуру до тех пор, пока не купили бы второго компьютера, а дальше они бы уже и между собой общались по Интернету, не выходя из своих комнат, как это делают братья-погодки - сыновья одной моей знакомой.
А вы знаете, в чем тут все дело? Уже догадались? Ну да, конечно, вы сейчас скажете, что люди стали менее душевные и менее талантливыми. Враки! Враки и чепуха! С чего бы это? От радиации? Так в Америке нет радиации. И в России ее не настолько много, чтобы пропал у людей талант и душевность. Вы спросите, откуда у меня такая непоколебимая уверенность? А вот оттуда - еще из России. Я там одно время работал начальником программистского отдела и брал на работу умных ребяток. Так вот, взять хотя бы Диму Фатеева. Умненький паренек, пишет емэйлы легко и быстро, великолепный юмор, замечательный язык, остроумный и парадоксальный взгляд на мир. В прошлом веке и даже в начале этого он бы не смог, да-да! просто не смог бы не писать. А сейчас ему не надо писать, потому что есть Интернет, есть фидопойки, есть роликовые коньки, есть заразные сетевые компьютерные игрушки, которые дают откровенный и близкий кайф - чертовы изобретения, окаянные занятия, которые возбуждают легко и быстро, дают обманчивое и неверное облегчение и заставляют сдрачивать лучшее духовное семя в дорожную пыль, и вместо плодов и нормального созревания остается липкая, дурно пахнущая грязь, а силы и время на зачатие уже отданы. Так что, позвольте не согласиться с древними римлянами, которые написали "Отцы были хуже чем деды, Нас негодных родили...". Нет, нет, и еще раз нет! Если бы Братья Гонкуры родились в современной Америке, они бы общались по Интернету глубоко и больно, интимно и талантливо, не хуже, чем писали. Но писать, возможно, не стали бы вовсе.
Люди отнюдь не стали менее душевными или талантливыми, чем раньше. Просто - изменился темп жизни, а он в свою очередь изменил стиль жизни, и видимо, в этом как раз все и дело. Скорость жизни возросла многократно, и на таких скоростях детали уже не замечаются, теряются. Хорошо, если теряются не навсегда. Общение по Интернету неимоверно развращает. Чтобы обратиться к незнакомым людям, не надо больше думать, писать, в муках выдавливать из себя строчки, править, бегать по редакциям, сторожить рукопись, защищаться от редакторских правок и ножниц - ничего этого больше не надо! Просто - вошел в сеть, нашел своих виртуальных единомышленников, высказал им свои мысли в какой ни на есть форме, а они тебе свои. Обмен произошел, каждый получил необходимое количество поглаживаний, щелчков и пинков - кто к чему стремился - И ВСЕ. Вот так организм исподволь приучает удовлетворять свои потребности суррогатами типа киберчата и киберсекса, и ему уже не нужен и даже вреден настоящий чистый продукт. А всему виной - убегающее время, которое человек стремится спрессовать как можно плотнее, чтобы получать в каждый момент времени как можно больше различных видов удовлетворения. А кроме того, люди додумались еще и до того, чтобы гарантировать себе ежеминутное удовлетворение, получая его в соответствии с расписанием - не надо думать, не надо гадать, чем себя занять, душа не тоскует и не томится.
Но подумайте, вдумайтесь только: вам не тошно, не противно от перспективы удовлетворяться по расписанию стандартным продуктом сомнительного качества? Разве же это настоящее удовлетворение? Нет, нет и нет! Ведь для того, чтобы получить действительно полное, исчерпывающее удовлетворение, сперва необходимо поскучать, затем потомиться, потом основательно потосковать, а после этого начать страдать уже по-настоящему и не видеть выхода, и умирать не притворной, не сценической, а самой что ни на есть реальной, страшной смертью. И время при этом уходит как бы совсем впустую, потому что нельзя страдать и умирать и одновременно играть в биллиард по расписанию. Страдать надо, ходя с нечесанной головой, с нечищенными зубами по квартире, где не вымыты полы и посуда, нестирана одежда, потому что нет никакого настроения ни мыть, ни стирать, ни готовить еду, ни ее есть. Страдать надо основательно, по полной программе и потратить на это столько времени, сколько положено.
И вы знаете, потом оно окупится, это время и это страдание! Исстрадавшаяся душа, исподволь пробираясь неизвестными современной науке волшебными путями, вдруг, ни с того, ни с сего, находит неведомый прорыв, гениальный выход. И тогда фонтан идей потрясает и изумляет, и мысли прут на бумагу безудержно, как неукротимая рвота. Это и есть рвота - рвота кровью, вашей горячей кровью, очищенной и облагороженной целебной силой страдания. Но американцам этого не надо, потому что они - не русские, им и так жить хорошо, без страдания. А если американец начинает страдать и чувствует позывы подступающей тошноты, он идет к доктору и пьет таблетки для поднятие настроения, чтобы и дальше играть в гольф и в биллиард по расписанию и не страдать - вот такое уродство. Хотя и не уродство вовсе - просто способ жизни. Как у амебы. Душа, не облагороженная тоской и страданием - очень странная душа. Она как бы есть, но при этом ее как бы и нет. У американцев она вообще на заднем плане, в основном ее заменяет этикет. Можно только позавидовать этой ровной, постоянной деловитости и энергии, отсутствию вопросов типа "а зачем все это". С другой стороны, у них гораздо меньше проявлений спонтанности, брутальных или напротив, нежнейших всплесков, когда природа прорывается сквозь пелену этикета и требует общения напрямую, без условностей и правил.
Вот поэтому с американцами так трудно, так непривычно, так неуютно и некомфортно общаться. Создается впечатление, что они живут в каком-то уплотненном времени. Нет, они отнюдь не спешат, как спешат в России, кляня все и всех, суетясь и раскидывая вещи. Нет, здесь спешат по-другому деловито накручивая и накручивая темп. Говорят они подчас настолько быстро, что у меня создается впечатление, что если бы даже они говорили по-русски, мне все равно пришлось бы весьма часто переспрашивать. Этот несовпад темпа и ритма я иногда ощущаю с такой силой, что бывает, разговариваю с американцем, и у меня такое ощущение, что вокруг него сфокусировано временное поле, которое намного быстрее моего, и на границе этих наших разнородных временных полей образуется трудно проходимый барьер. Сперва я по наивности думал, что когда я лучше овладею языком, лучше узнаю этот народ, то этот барьер постепенно исчезнет. Теперь я знаю наверняка, что чем больше я буду понимать американцев, тем сильнее я буду ощущать разделяющий меня и их неприступный барьер, и мне никогда его не перешагнуть.
Вот так мы и живем, почти не пересекаясь, и жизнь проходит в странном полусне, потому что скорость вращения жизненного водоворота такова, что его уже нельзя воспринимать как действительность, и поэтому душа постепенно засыпает, перестает контролировать детали, и весь мир вокруг тоже засыпает и живет в каком-то странном полусонном вихре. Скоро, очень скоро все окончательно заснут на лету и будут жить по расписанию, делать доллары и играть в гольф, не просыпаясь.. Кто же тогда возьмет наши души и позаботится о них? И еще одна вещь: я отнюдь не осуждаю американцев за это - они живут, и живут хорошо, это просто мне грустно жить рядом, но к ним это не имеет никакого отношения.
Я также не делаю иллюзий относительно России. В ней тоже время сгустилось до невероятной плотности. Вдумайтесь в слово "крутой". Крутое время - время, сжатое до предела, когда некогда зарабатывать деньги - можно только воровать и грабить, так быстрее; некогда договариваться, быстрее будет убрать конкурентов; некогда полюбить, есть время только изнасиловать.
1 2