Единственною опасностью, которая ей грозила, был слабый потолок и вход в
тоннель. Она отлично понимала, насколько ненадежными являлись покатые
стены этого храма. Много раз она слышала, как один из ее дядей, Лар,
свалился и нашел свою смерть среди костей открытой гробницы короля по
имени Ашо. Затаив дыхание, она начала потихоньку двигаться вперед,
протискиваясь в узкие проходы, не щадя нежной кожи и сгорая от нетерпения.
Затем она пошла по проходу в самой гробнице, вымощенной тропинке,
которая вела выше и выше, к двери, словно лестница башни, к проходу,
который едва мерцал в рассеянном свете. Она подняла руку и потрогала
камни, которые, знала, должны были быть вокруг. Первый подступ был на
уровне ее роста, и она не могла добраться до вершины следующего блока. Это
доказывало, что она находится у могилы одного из Первых Королей, сразу
после времен Тьмы, поскольку потом люди не строили таких богатых и
помпезных усыпальниц.
Этот холм, уже даже не несущий имени короля, старый и забытый, был
одним из ближайших к холму Анла, и по традиции располагался поближе к
силам, над которыми эти короли хотели властвовать - так говорилось в
легендах, ко временам которых им всем хотелось бы вернуться. Забытое имя;
но он был велик и всемогущ, и, конечно, подумала Джиран с замиранием
сердца, очень, очень богат. Она шла по тропинке, ведущей к могиле, щупая в
темноте путь, и вдруг неожиданный страх охватил ее, - об этом она не
подумала, - возможно там окажется логовище какого-нибудь дикого зверя. Ей
не приходило это в голову раньше, поскольку в воздухе вроде бы не было
никакой угрозы, но, в любом случае, было бы неплохо, чтобы сейчас с ней
оказалось весло или, того лучше, серп. Однако больше всего она сейчас
нуждалась в лампе.
Она вошла в зону, расположенную под куполом, где солнечные лучи
падали сверху, обрисовывая контуры предметов на полу и освещая золотистую
пыль на камнях и замшелых руинах. Ее шаги отдавались эхом высоко над
головой.
Она видела много могил, некоторые зачастую были едва ли больше тела
короля, захороненного в ней, видела и две огромные куполообразные
усыпальницы Ашрана и Анла, которые были давным-давно разграблены, и
гробница Ашрана давно уже была открыта небесам. Однажды она наблюдала за
вскрытием одной из небольших могил, за работой своих дядьев. Но никогда ей
еще не доводилось в одиночестве нарушать молчание и темноту погребального
склепа.
Упавший со свода камень разломал погребальные дроги, и слабый свет
освещал лишь то, что должно было быть останками короля: старые тряпки и
кости. У стены напротив была другая груда останков, принадлежавших, должно
быть, его двору - прекрасным леди и смелым рыцарям. Она представила
похоронную процессию, следующую за своим королем для того, чтобы умереть,
- все одеты в великолепные одежды, молодые и прекрасные, распевающие
религиозные песни. В другом месте, должно быть, была залежь заплесневевших
костей их лошадей, огромных высоких животных, которые топтались и
упирались от страха, совсем не желая, в отличие от своих господ,
последовать в усыпальницу - тех самых животных, которые бегали когда-то по
равнине, где сейчас плещется море. Она отчетливо разглядела поблескивающую
в пыли сбрую.
Она знала легенды и песни, написанные на древнем языке, которые были
жизнью и смыслом Бэрроу; богатство их содержания давало пищу ее самым
счастливым мечтаниям. Она знала по именам всех королей, которые были -
гордая майжа - ее предками, она знала, как они жили, хотя не могла
прочитать их письмена. По картинам она знала, как они выглядели, и была
влюблена в красоту волшебного искусства, процветавшего в те времена. Она
искренне сожалела о том, что эти вещи обречены временем на разрушение и
тлен. Конечно, она уже многое забыла из того, что ей приходилось видеть в
детстве, ибо не сознавала тогда красоту предметов, не понимаемых
болотниками, даже не отдававшими себе отчета в культурной ценности золота,
используемого ими в торговле. Сказки были необходимы, чтобы учить детей,
но их красота не ценилась в Бэрроу. Цену имело только золото или что-то,
чем можно было обладать.
Двигаясь, она задела какой-то предмет около двери. От ее
прикосновения он издал звук, отдавшийся в темноте гулом. В горле застрял
ком, она внимательно и тревожно прислушалась к пустоте, образовавшейся
после эха, и устыдилась своей дерзости: она, Джиран, дочь Эла, позволяет
себе грабить короля.
Она отошла от стены и вошла в главное помещение, где свет,
устремляясь сверху вниз на остатки гроба, поблескивал на пыльном металле.
Она увидела тело короля, его одежду, всю обвитую паутиной, и потемневшие
от времени кости. Кисти его рук были сложены на груди, пальцы унизаны, в
свое время, кольцами, а на лице лежала золотая маска, - она много раз
слышала, что такова была традиция. Смахнув пыль, которая покрывала маску,
она увидела прекрасное мужественное лицо. Глаза маски были закрыты.
Высокие скулы и изящные очертания губ указывали на то, что это был скорее
кел, чем человек. Погребальный художник выточил даже тоненькие полосочки
бровей и ресниц и вырезал губы и ноздри так тонко, что, казалось, они
подрагивали от дыхания. Это было лицо молодого человека такой красоты, что
она знала наверняка - оно будет преследовать ее впоследствии, когда она
будет спать рядом с Фваром. Жестокая, бессердечная. Она пришла ограбить
его, сорвать маску и оставить от него лишь грязный прах.
При этой мысли она отдернула руку и задрожала, притрагиваясь к
амулетам на шее. Она отошла и обратилась к другим мертвым, лежащим вдоль
стены. Обирая их, она брела без разбора между останков, снимая золотые
украшения и смешивая кости, чтобы призраки не были способны на месть.
Что-то проскочило между останками и напугало ее так, что она чуть не
выронила свои сокровища. Но это была всего лишь крыса, из тех, которые
обычно гнездятся на островах и питаются утонувшими животными, а иногда
селятся в открытых могилах.
"Кузина", - поприветствовала она ее с горьким юмором, сердце ее
забилось в панике. Носик крысы торчал вверх, как бы упрекая, и когда она
двинулась дальше, показалось, что она словно бы плывет. Джиран поспешно
собрала в юбку все, что могла унести, затем повернулась к выходу и, с
трудом продвигаясь по узкому тоннелю, поспешила на свет. Выбравшись наружу
и погрузив все в плоскодонку, она огляделась вокруг, чтобы убедиться, что
была одна. Неожиданное богатство вынуждало ее опасаться свидетелей, даже
там, где их не должно было быть. Она прикрыла все травой на дне
плоскодонки и опять поспешила ко входу, с тревогой поглядывая на темнеющее
небо.
Облака на востоке сгущались. Она хорошо знала, как быстро могут они
двигаться, когда ветер начнет гнать их, и теперь спешила вдвойне, чувствуя
приближение шторма и понимая, что потоки воды могут снова запечатать вход
в могилу.
Она снова проскользнула во тьму, нащупывая путь, пока глаза опять не
привыкли к темноте. Теперь она шла через кости лошадей, собирая куски
золота с кожаной упряжи. Она не хотела тревожить эти останки, поскольку
они принадлежали животным, которых она жалела, вспоминая маленьких пони из
крепости Бэрроу. Если бы в ее силах было оживить их, ей бы хотелось, чтобы
они снова гуляли по равнинам, которые теперь скрыло море.
Все собранное она отнесла к выходу, сложила в небольшой треснувший
горшочек и опять вернулась к останкам придворных. Собирая небольшие
предметы, она в то же время прислушивалась к раскатам грома вдалеке;
наполняя юбку, она медленно пробиралась между костями во тьме, которая
постепенно становилась глубже и холоднее.
Промозглый воздух повеял на нее из глубины тьмы, и она остановилась с
золотом в руках, пытаясь вглядеться в слепящую темноту. Она почувствовала
присутствие другой, более глубокой пещеры, черной и пустой.
Это пугало и одновременно притягивало. Она вспомнила, какой
сокровищницей оказалась могила Ашрана, где богатства было на целый
королевский двор. Несколько минут она колебалась, перебирая амулеты,
которые должны были обеспечивать ее безопасность, затем, преодолевая
страх, убедила себя: над холмами начиналась гроза, напоминая себе, что
может быть это ее единственный шанс.
Шепча молитву Арзаду, спасающему от призраков, она почти на коленях
двинулась вперед, в зияющую темноту. Неожиданный металлический звук
воодушевил ее, она еще больше склонилась и углубилась во тьму.
Ее пальцы наткнулись на истлевшую одежду, и она с отвращением
отдернула руку, но затем вновь нащупала металл; звук падающих предметов
отозвался эхом - сердце ее чуть не остановилось. Рассыпанные вокруг нее
вещи оказались покрытыми пылью драгоценными камнями, блюдами и чашами из
золота. По сравнению с этим все, собранное ею раньше, было простыми
безделушками.
Она в страхе замерла на мгновение, затем, собрав все, что смогла
унести, вернулась в тоннель, разложив все предметы на едва проникающем
сюда дневном свете. Капли дождя уже начинали барабанить по пыли, когда она
наконец выползла наружу, вся продрогшая, и уложила свою увесистую находку
в лодку, шатаясь от усталости. На небе она увидела черные клубящиеся тучи.
Воздух стал холодным, ветер с воем стелился по траве. Как только
разразится шторм, вода поднимется и забурлит; она вдруг ощутила ужас при
мысли, что может утонуть прямо здесь, если бы вода затопила вход в могилу.
Тогда она была бы похоронена в этой темноте.
Но все же она оставила там чашу, наполненную золотыми изделиями,
каждое из которых было весьма тяжелым.
Она снова спустилась во мрак, а затем уверенно, зная дорогу,
направилась в основную погребальницу, где лежал король.
Щадить его было бесполезно. Неожиданно она ощутила себя настоящей
воровкой, рассудив, что вода все равно затопит здесь все и смоет маску.
Она подошла к королю. Единственное место, освещенное едва пробивающимися
лучами солнца. Несколько капель дождя уже упали на маску и смотрелись как
слезы, размывающие пыль; ветер, уже проникающий в усыпальницу, трепал ее
юбку, поторапливая. Она снова подумала, насколько счастлив он был и
насколько одинок теперь, ограбленный, в компании призраков, которые здесь
все опустошили. Когда-то перед ним расстилались поля, обширные и зеленые,
когда-то он владел укреплениями и поселениями, по сравнению с которыми
Чадрих был просто ничем. "Наслаждаться властью, никогда не испытывать
голода и умереть среди всех этих сокровищ - замечательная судьба", -
подумала она.
И вот под конец он обворован девчонкой из Бэрроу, своим потомком,
которая хотела всего лишь иметь теплую одежду, достаточно еды и
когда-нибудь все-таки увидеть зеленые горы Шиюна.
Рука Джиран на секунду застыла над маской, закрывающей его лицо. В
этот момент она заметила странный предмет среди костей его пальцев.
Раздвинув пальцы, она взяла его. Птичка, которая, она знала, и по сей день
еще летает над болотами. Не очень-то счастливый символ, который носили
воины, часто рискующие жизнью, - вряд ли это было частью его вооружения.
Ей пришло в голову, что какая-то женщина в горе положила это как последний
дар.
Было что-то странное в том, что такое существо, как эта чайка, может
как-то объединить их, почти ровесников, что он тоже видел этих птиц где-то
над дальними берегами, даже не подозревая о своих потомках. Она немного
поколебалась, поскольку белая морская птица, улетающая за пределы конца
света и возвращающаяся оттуда, была символом смерти. Но, будучи воспитана
в Бэрроу, она носила среди своих амулетов белое перышко чайки, которое
считалось для девочки счастливым амулетом, как раз предостерегающим ее от
смерти. Фигурка птицы была золотой и очень изящной. Она согрелась в ее
руках, словно не была сделана века назад. Джиран потрогала тонкие детали
ее крыльев - и в этот момент увидела пыльные драгоценные камни рядом с
королем. Среди болотников они не почитались, поскольку, по поверьям,
приносили несчастья.
Дождь ударил ей в лицо, падал крупными каплями на пыльные кочки и на
маску. Джиран задрожала от холодного ветра и по звуку воды, бегущей где-то
снаружи, поняла, что задерживаться здесь становится небезопасно. Гроза
бушевала над холмом.
В панике она собрала все, что смогла унести, и побежала к выходу,
пытаясь пролезть со своим богатством через узкую щель на дневной свет, под
дождь. Воды в канале поднялись и начали относить лодку от безопасного
берега.
Джиран посмотрела на бурлящую воду и не отважилась положить свой груз
в лодку. Подумав, она поставила тяжелую чашу с золотыми предметами в
сторону, повыше на берегу, чтобы ее не затопило водой. Затем, осторожно
отвязав канат, забралась в лодку и подняла весло. Волна подхватила лодку и
развернула ее. Ей пришлось приложить все свое умение и силы для того,
чтобы грести через ревущий канал к холму Джиран. Здесь она разгрузила
лодку, сложив обмытые дождем драгоценности в юбку, и стала пробираться
вверх по холму, стараясь не потерять ничего из своих богатств. Она
высыпала содержимое юбки у подножья Стоячего Камня и повторила путь вверх
и вниз с нагруженным подолом несколько раз, складывая свои сокровища в то
место, где они будут в безопасности.
Затем она попыталась направить плоскодонку назад, к Бэрроу; дождь
хлестал ей в лицо, а ветер мешал плыть. Лодка рвалась из рук, не
подчиняясь управлению. Отчаявшись, она снова вытащила лодку на землю,
стараясь забраться как можно выше по холму, с трудом переставляя
израненные ноги и раздирая юбку о прибрежный кустарник.
1 2 3 4 5 6