Дмитрий Александрович Биленкин
Если знать


Биленкин Дмитрий Александрович
Если знать

Дмитрий БИЛЕНКИН
ЕСЛИ ЗНАТЬ
Дан Ропет Арм, двузвездный генерал, широко расставив крепкие ноги, стоял перед картой мира. Твердая воля, везение счастливчика, талант и жестокое честолюбие смотрели на крошечную страну, видя красные стрелы ударов, нацеленные в ее маленькое сердце.
Его план был прекрасен, и потому генерала не беспокоило совещание девятью этажами выше. Высокое совещание в буквальном и переносном смысле, и оно решит так, как должно решить. В планируемой кампании был немалый риск ввязаться в затяжную воину партизанских стычек. Риск отпугивал бездарных соперников, зато генералу он давал сказочный шанс выдвинуться.
Он победит за неделю, будьте спокойны, если, конечно, план примут и его назначат командующим.
Назначат. Иначе бы эта лиса, начальник объединенного штаба, не намекал насчет выпивки сегодня вечером. Впрочем, здесь не надо быть пророком. Стратеги одобрили выбор и руководители генштаба тоже, а политикам все равно лучшего человека, чем он, не найти. Генерал Дан Арм главнокомандующий. Красиво звучит, черт возьми!
На столике вкрадчиво мурлыкнул телефон. Генерал круто повернулся через плечо. Свет люминесцентных ламп холодно замерцал на серебристых звездочках погон.
- Генерал Дан Арм слушает!
- Говорит начальник объединенного штаба. Министр приказывает вам...
"Явиться на совещание", - Дан Арм предвосхитил окончание фразы и плотней прижал трубку к уху.
- Явиться к генералу Локку. Поскольку совещанием вы подчинены ему на время операции, он хочет выслушать ваши соображения немедленно.
- Слушаюсь! - машинально ответил Дан Арм.
- Старина, мне очень неприятно, - голос начальника штаба утратил официальность, - но, как видишь, пить за твой счет мне не придется...
- Да, понимаю.
Неправда. Дан Арм еще ничего не понимал. Просто ему показалось, что в кабинете стало душно.
- Подожди. - Смысл наконец дошел до сознания. - К кому явиться? Я не расслышал.
- К Локку. Ну к нашему маленькому "Наполеону". Да вы не рас...
- Ясно. - Дан Арм поспешно придавил рычаг.
Невидящим взглядом он долго смотрел на телефон, словно тот обязан был зазвонить снова и на этот раз по-настоящему.
Телефон молчал.
Локк!
Генерал дернулся, как если бы ему под нос ткнули крысу. Локк был выскочкой уже потому, что был моложе Дан Арма на десять лет, а находился в одном с ним чине. Локк был своенравным и потому неприятным типом. Локк был бездарью... потому что был выскочкой и наглецом. И он - командующий! Вор, укравший его, Дан Арма, операцию, - командующий?! Неслыханно, невероятно, невозможно!
Дан Арм сел и сидел целых десять минут, ошеломленно переваривая несправедливость и собираясь с мыслями. И пусть этот выскочка не воображает, что Дан Арм тотчас побежит к нему на цыпочках!
Коридоры министерства были так длинны, что казались бесконечными. Гофрированный алюминий потолка, серый пластик пола, глянцевая и тоже серая окраска стен - не архитектура, а окаменевшее уныние.
Генерал прошел коридором в туалет, чтобы оглядеть себя в зеркало. Не так плохо. Сумрачное, но спокойное лицо. Стальной блеск глаз. В уголках губ - презрение. Не без горечи, правда. Дан Арм попробовал устранить этот ненужный при встрече с "Наполеоном" оттенок и остался доволен результатом.
Он снова ощутил в себе тугую пружину воли. Виной всему, конечно, интриги. Кто-то нахально протаскивает "Наполеона". Чересчур нахально такому внезапному повороту событий еще не было примера. Нарушение всех традиций! Ладно, своеволие политиков оскорбит не только его. Покровитель (или покровители?) "Наполеона", сами того не замечая, роют своему подопечному шикарную яму. Что ж, прекрасно...
И все же обида мучительно жгла Дан Арма, когда он переступил порог кабинета Локка и очутился перед соперником.
Кабинет генерала Локка прежде был точной копией кабинета генерала Дан Арма. В ведомствах ревностно следили за престижем, и такие мелочи, как размеры помещения, ширина стола, модель телефона, были признаком куда более важным, чем это могло показаться простаку. По ним судили о весе того или иного начальника в иерархической системе; один лишний "не по должности" телефон мог вызвать переворот во мнениях о человеке. И генерал Дан Арм испытал новый прилив ярости, обнаружив, что сходство его кабинета с кабинетом Локка уже утрачено. Да еще как утрачено! В углу напротив стола Локка возвышался массивный глобус. На его боках, словно открытые раны, алели три огонька. Электрифицированный глобус, выделяющий "горячие точки" земного шара! Такого не было даже у начальника генштаба. Значит, "Наполеон" знал о своем назначении заранее?..
Сидевший за столом Локк поднял бледное одутловатое лицо и демонстративно взглянул на часы. Дан Арм подчеркнуто не обратил внимания на этот жест.
- Генерал, - голос Локка был неприятно бесстрастен, - вам, кажется, известно, что на время операции вы подчинены мне?
- Известно, - сухо сказал Дан Арм. - Надеюсь, вы успели ознакомиться с разработкой плана кампании?
Если бы слова взаправду могли источать яд, дышать воздухом кабинета после этой фразы было бы уже нельзя.
- С вашим планом? - Локк помахал увесистой папкой. - Классический пример формально талантливой логики.
- У вас есть лучший? - против воли в Дан Арме заговорил профессиональный интерес.
- Сядьте, ознакомьтесь и выскажите свои соображения.
Дан Арм взял протянутые ему бумаги и пролистал их. Он ожидал увидеть ухудшенный вариант собственного плана, ничего другого, по его мнению, быть не могло. Но это было совсем, совсем другое. Это было черт знает что!
- Генерал, - Дан Арм встал. - Вы хотели услышать, что я думаю о вашем плане. С удовольствием отвечу. Это авантюра.
- Обоснуйте.
- Вы намереваетесь высадить десанты на аэродромах противника и благодаря этому закончить операцию в двадцать четыре часа. Генерал Локк, ваши десанты будут уничтожены в двадцать четыре минуты.
- Наши десанты, генерал Дан Арм. И они не будут уничтожены.
- Достаточно познакомиться с состоянием ПВО противника...
Локк нахмурился.
- Генерал Дан Арм, вам кажется, что в жизни (а война - это жизнь) господствует логика. Придется потратить несколько минут, чтобы разъяснить вам это заблуждение. Вот он, ваш план. ВВС подавляет авиацию противника на аэродромах, морская пехота после высадки рассекает пути сообщения, вражеские силы раздроблены и скованы. На все это уходит пять дней. Прекрасно! Но уже на второй день Совет Безопасности принимает решение о прекращении огня, а мировое общественное мнение бьется в истерике, это во-первых. Далее, армия противника непохожа на нашу. Ей не надо автострад и железных дорог, чтобы рассеяться. Каждый солдат берет по автомату, и вот леса кишат бандитами, это во-вторых. Есть и в-третьих. Гарнизон столицы слаб, им можно пренебречь. Верно. Но пока морская пехота проводит свой блестящий маневр, горожане организуют оборону и полицейская операция превращается в борьбу против вооруженного народа. Вас это устраивает?
- Не умею строить доводы на произвольных допущениях. И вы не опровергли моих сомнений насчет ПВО.
- Одно связано с другим. Сейчас страна расколота на группировки и погружена в анархию, которая затронула и ПВО. Ситуация с точки зрения обороны иррациональная. Значит, и мы должны прибегать к нелогичным мерам. Ни один вражеский военный, мыслящий канонически, не допускает возможности, что десантные самолеты сядут на их собственных посадочных площадках. Это чушь, это бред в нормальной обстановке. А обстановка ненормальная. И потому зенитные батареи, не без помощи наших друзей, будут молчать те десять минут, которые нам необходимы. Дальше они могут делать все, что им заблагорассудится: десантные танки их сметут.
А теперь помедлите секунду и взвесьте все, прежде чем отвечать мне. Я прекрасно понимаю, как вы уязвлены моим назначением. Но я взял вас потому, что мне нужен талантливый помощник, а лучше вас я никого не найду. Но мне нужен преданный союзник. И если вы сейчас подавите мелкое самолюбие и будете работать со мной рядом рука об руку, наша победа выдвинет нас обоих. Моя и ваша победа, генерал.
- Ясно, - сказал Дан Арм. - Генерал Локк, я уже высказал вам, что считаю предложенный план бредовым. У меня есть право, и я им воспользуюсь - доложить свое мнение по инстанции.
Локк поднялся из-за стола. Низенький, начинающий полнеть, он едва доставал Дан Арму до плеча. Он скрестил руки на груди, его прозрачные глаза, казалось, смотрели сквозь генерала, да так, что тот невольно вздрогнул. Сейчас Локк больше чем когда-либо напоминал Наполеона сходство, давно уже ставшее поводом для острот. Пальцы Локка нервно подрагивали. Внезапно в его глазах вспыхнуло бешенство.
- Можете кляузничать, генерал. - Бледные одутловатые щеки Локка задергались. - Можете! Вы не участвуете в операции!
Слова прозвучали как брезгливая пощечина.
Дан Арм с достоинством поклонился.
- В музее есть треуголка. Похлопотать? Но боюсь, что она будет вам велика.
- Генерал, - ледяным тоном произнес Локк, - раз пошли такие шуточки, я отвечу вам так, как Наполеон отвечал вам подобным: Дан Арм, вы на голову выше меня, но вы можете лишиться этого преимущества.
- А я вам отвечу словами Талейрана: жаль, что такой великий человек так дурно воспитан!
Уходя от Локка, Дан Арм чувствовал себя лучше, чем по дороге к нему. Он ловко уязвил Наполеона, но не это главное. Локк сломает себе шею на этой операции, тут не может быть сомнений. Безнадежно серый коридор казался теперь Дан Арму приветливым. Не мешает опуститься вниз, выпить кофе и кое-что порассказать находящимся там офицерам. В рамках должной секретности, разумеется.
Буфет, однако, был пуст. Только за крайним столиком в углу сидел в расстегнутом мундире полковник Моравский, эта ученая крыса, которая толком даже не умеет отдать приветствие на улице.
Дан Арм заколебался и хотел было уйти, но вспомнил, что Моравского многие почему-то считают гораздо более осведомленным в делах министерства человеком, чем это могло быть по роду его деятельности. И что Моравский по непонятной причине давно уже выказывает ему свои симпатии.
Генерал подставил чашку под раструб автомата, опустил в прорезь никель и с дымящимся кофе в руках пересек зал.
- Присаживайтесь, генерал, - сказал Моравский, словно только и ждал его приближения. - У вас усталый вид. Что, не поладили с "Наполеоном"?
- Откуда вы знаете? - удивился Дан Арм, ставя чашку на стол.
- Ну, от меня операцию в секрете не держат. - Моравский лениво шевельнул рукой. - А об остальном догадаться нетрудно.
- Вас эта история не удивляет?
Ореховые глаза Моравского рассеянно смотрели мимо генерала. Он неторопливо достал пачку, вынул сигарету и со вкусом ее закурил. Потом слабая улыбка тронула его сморщенное лицо, обнажив редкие, желтые от никотина зубы.
- Не удивляет, нет, генерал, не удивляет. Вас она тоже не должна удивлять.
Дан Арм с сомнением покосился на Моравского. В словах полковника ему почудился шелест загадки.
- Согласитесь, однако, - сказал он. - Все это выглядит странно. И по форме, и по существу. Очень странно.
Моравский кивнул.
- Он мнит себя великим полководцем, - невольно горячась, продолжал Дан Арм. - Его идеи дорого нам будут стоить.
- Чрезвычайно дорого. - Моравский разглядывал дымок от сигареты. - Вы даже не представляете, как дорого.
- Вы знакомы с его планом?
- Нет. Но думаю, что его план гениален.
- Он безумен.
- Планы гениев часто выглядят безумными. Пока они не осуществляются, конечно.
- Уж не считаете ли вы Локка...
- Может быть.
Генерала покоробило. Но странное дело, он ощутил внезапную тревогу.
- Как вы можете судить о плане, - быстро заговорил он, чтобы заглушить тревогу, - не имея о нем представления и не разбираясь в стратегии?
Наконец-то Моравский посмотрел ему прямо в глаза. И все равно взгляд полковника ничего не выражал. Отрешенный взгляд морщинистого Будды, окутанного сигаретным дымом.
- Генерал, - тихо сказал Моравский. - Я не разбираюсь в стратегии, это верно. Зато я разбираюсь кое в чем другом. Вы уверены в провале Локка, я бы на вашем месте не был так уверен. Вы убеждены, что с его назначением кто-то допустил чудовищную ошибку. Сомневаюсь. Вас удивляет, что во всей этой истории нарушены многие писаные и неписаные правила, а вас это удивлять не должно. Наконец, вы полагаете, что даже в случае успеха Локка рано или поздно последнее слово останется за вами. Выкиньте это из головы.
- Вы говорите загадками...
- Потому что я к вам хорошо отношусь. Позволю еще один совет. Немедленно извинитесь перед Локком и примите участие в его операции.
Дан Арм встал, выпятив грудь.
- Передайте вашему другу Наполеончику, что меня не возьмешь на голый крючок.
- Вы оставили недопитый кофе, генерал.
Самым потрясающим было то, что один-единственный жест Моравского, приглашающий сесть, парализовал Дан Арма. Он сел как загипнотизированный. Моравский чуть наклонился к нему, и сквозь зыбь сигарного дыма Дан Арм близко-близко увидел жестоко-равнодушные ореховые глаза и тонкий, кривящийся в усмешке рот.
- Генерал, - почти беззвучно прошептали эти губы, - Локк не просто похож на Наполеона. Он и есть Наполеон.
Чашка в руке Дан Арма мелко-мелко задрожала.
Сзади послышался шум: в буфет ввалилась группа офицеров.
- Если вы не надумали вызывать психиатра, - сказал Моравский, - то пойдемте ко мне и продолжим разговор.
Нет, даже мысли о психиатре не возникло у Дан Арма. Было что-то в словах полковника, чему не верить было нельзя, хотя и поверить было тоже невозможно. И если не считать детства, Моравский был первым человеком, вызвавшим в нем страх. Необъяснимый страх, что ужасней всего.
Дан Арму пришлось сделать усилие, чтобы, сохраняя бодрую выправку, пройти мимо офицеров, которые толклись возле кофейного автомата.
1 2 3