Он продолжал глазами пожирать эту
роскошную женщину и был очень недоволен тем, что она закрывала от него
вожделенное место. И вдруг он заметил, что ее рука не просто лежит между
шелковистых ляжек, она тихо, равномерно двигалась, в такт покачивалась ее
отставленная нога. Мадам Сюльбе онанировала у него на глазах! Такого Хобс
еще не видел никогда. От зрелища женского онанизма он пришел в безумный
экстаз и почти непроизвольно его рука очутилась на члене. В полной тишине
и ярко освещенной комнате, сидя друг против друга, они онанировали в
мутном иступлении острого, неизведанного наслаждения. Мадам кончила
первой, уронив бокал с вином на пол. Она широко раздвинула ноги и глядя
безумными глазами то на разомлевшую свою вульфу, то на член Хобса, стала
пальцами обеих рук тереть свой вспухлый клитор.
- А... а... а... оох! - Вдруг воскликнула она и рухнула на пол,
выставив Хобсу на обозрение все свои сокровенные прелести, раскрывшиеся,
как нежный букет роз. Хобс вскочил с кресла и бросившись на пол прильнул
губами к этому сокровищу. Мадам только слабо дернулась и, издав слабый
стон, замерла без движения. Наконец слабость сразила и Хобса он выстрелил
в воздух мощную струю спермы и вытянулся без движения на ковре, уронив
голову на ляжку своей партнерши. Когда Хобс окончательно пришел в себя, он
почувствовал, как гладит его волосы мадам Сюльбе, как мягка и приятна
ляжка, на которой покоилась его щека, как возбужденно сладко пахнет плоть
этой женщины.
- Ты доволен?
- Угу. А ты?
- Ты же видел... - Она помолчала немного. - Я люблю неожиданности.
Запомни!
- Я тоже.
- Что?
От влагалища мадам Сюльбе шел дурманящий запах плоти, смешанный с
тонкими духами, который он жадно вдыхал и почувствовал, как в его теле
рождается волна бурного желания.
- Что не ответил? Запомнишь?
- Конечно!
- Постарайся быть необыкновенным: ты мне нравишься!
- Я постараюсь. - Он целовал ляжку мадам и, приподняв голову,
посмотрел на нее.
- Ты чего? - Спросила она, стрельнув на него тревожным взглядом.
- Хотел на тебя посмотреть! - Смутился он.
Она улыбнулась и погладила себя от бедра до шеи.
- Смотри сколько хочешь! - Разомлевшим голосом сказала она и закрыла
глаза. Он стал рассматривать ее, помогая руками себе. Раздвинув губы ее
влагалища, он заглянул в таинственную глубину ее плоти и потрогал пальцами
тугую пуговку ее клитора, заставив мадам сладко содрогнуться. Провел рукой
по выпуклости ее лобка, погладил живот, дотронулся до пышных полушарий
груди и стал нежно теребить ее соски. Блаженно улыбаясь, мадам сквозь
длинные ресницы следила за манипуляциями Хобса. Ляжка, на которой
покоилась рука любовника, приподнялась, его лицо скользнуло в промежность.
Мадам Сюльбе тихо ахнула, широко раскинув ноги и выгнув спину, затрепетала
от острой слабости. Его язык глубоко вонзился в горячую влажную пропасть,
конвульсивно сжимающуюся под его лаской. Она вытянулась и протянув руку,
вцепилась в член Хобса.
- Не так, не так! - Прохрипела она, исступленно потирая член. Хобс
оторвался от сладких губ ее вульвы и поднял голову. - Не так! - Почти зло
воскликнула она и вскочила на ноги. Она смотрела на него хищно прищурив
потемневшие красивые глаза. - Не так, не так! - Да вы банальны, как
базарная торговка! Я ошиблась! Вы отвратительны! Убирайтесь к себе, черт
бы вас побрал, вы меня только расстроили!
В нем тоже кипела злость на это роскошное, бестактное животное. Он
лежал на ковре, опершись на локоть правой руки и едва сдерживаясь, молча
смотрел на нее.
Мадам Сюльбе схватила свой халат и накинув его на плечи, выбежала из
комнаты. Хобс остался один. Он был унижен и раздавлен. Сладкий трепет
вожделения исчез и смылся тяжелым чувством горечи и разочарования. Что ей
нужно? От чего она бесится?
В девять часов утра его разбудила горничная:
- Что пожелаете, доктор? Кофе, какао, чай? Если доктор захочет, чтобы
ему на завтрак что-нибудь сварили, ему следует сказать об этом заранее.
Женщины в пансионе утром едят мало.
- Ничего мне не надо, - зло буркнул Хобс, - и вообще, я есть не хочу.
- Доктор расстроился из-за того, что хозяйка ночью от него ушла? -
Понимающе произнесла девушка, закончив уборку. - На нее не стоит сердится,
она ведь не со зла. Вот увидите, она сегодня будет говорить с вами, как
будто ничего не случилось.
- Не случилось! Может для нее ничего не случилось, а для меня... Да о
чем тут говорить. Вы не знаете, когда уходит поезд в женеву?
- Первый уже ушел в 7 часов утра, а второй будет в 15. Только вы
напрасно это делаете, хозяйка будет очень обижена.
- Мне на это наплевать! Я не хочу оставаться здесь ни одного лишнего
часа.
Даже злость на мадам Сюльбе и чувство собственного унижения не могли
отвлечь внимание Хобса от свежего очарования девушки. Она была одета в
синюю униформу, состоявшей из короткой расклешенной юбки, плотно
облегающей стройную талию, жилета с глубоким, до пояса вырезом на груди,
схваченным внизу золотистым поясом, который прикрывал ослепительно белый
передник с карманами. Под жилетом на девушке была одета нейлоновая блузка,
настолько прозрачная, что позволяла видеть края пышных полушарий ее
упругих грудей. Темного цвета нейлоновые чулки без шва и синие туфельки на
высоких каблуках, дополняли ее рабочий наряд и делали ей пикантный вид.
Может это милое юное существо, неожиданно явившееся перед Хобсом, и ее
сердечное участие, заставили его впервые подумать спокойно о ночном
инциденте.
Хобс не скрывая интереса разглядывал горничную, все более и более
восхищаясь ее нежной непринужденной прелестью.
- А вы давно сами здесь работаете?
- С самого начала, уже скоро год. Здесь совсем не плохо. - Сказала
она. - С мадам Сюльбе можно ладить, да и остальные гувернантки тоже
хорошие.
- Как тебя зовут? - Неожиданно спросил Хобс, перейдя на ты.
- Кларетт!
- Ты чудесная девушка, ты мне нравишся.
- Так что же принести вам к завтраку?
- Принеси парную телятину в молочном соусе, заливного сазана, пару
бутылок виски и салат из свежех овощей.
- Вы так много наговорили, что я даже не запомнила, но если бы и
запомнила, то все равно кроме кофе, с шоколадом ничего бы не принесла.
Девушка смеясь выпорхнула за дверь и через несколько минут вернулась
назад с подносом, на котором стоял кофейник и ваза с пирожными.
- А ты сейчас не занята?
- Нет.
- Я хотел бы, чтобы ты побыла со мной, пока я буду завтракать.
- Я уже завтракала, но если вы хотите, я сяду здесь на диване.
Она села на широкий диван против Хобса закинув ногу за ногу и
повернулась к нему в полуоборот, застыла как статуэтка. У девушки было
нежное, розовое лицо с тонкими элегантными чертами, поражающими своей
классической диспропорцией. Темные, чуть раскосые глаза таинственно
поблескивали из-под темных ресниц, полные, слегка влажные губы улыбались,
и вся она была наполнена какой-то буйной радостью в ее гордой
непринужденной осанке чувствовалась сила, достоинство осознаной красоты,
способность не только беспрекословно подчиняться, но если надо, то и
твердо повелевать с уверенностью, что ее желания будут исполнены. Хобс
чувствовал, что робеет перед этой девушкой и ему стало стыдно за ту
вольность, которую он позволил себе в обращении с ней вначале.
- А почему вы молчите?
- О чем говорить? - Пожала плечами Кларетт.
- Вы, наверное, обиделись, что я вас задержал у себя. Извините я не
хотел забирать у вас свободное время, просто хотел видеть вас.
- Я нисколько не обиделась и вы не отняли у меня нисколько времени, а
молчу потому, что вас еще не знаю.
- Мне казалось, что мы с вами уже познакомились.
- Что вы называете знакомством? То, что я назвала вам свое имя? Разве
это знакомство?
- А что вы называете знакомством?
- Только половую близость.
- Да? Но это не так быстро делается... - Залепетал Хобс.
- Вы этого знакомства не хотите? - Спросила девушка, искоса взглянув
на него.
- Нет, почему же! Я был бы рад с вами познакомиться так...
- Ну, договаривайте! - Так, как вы сказали...
- То есть, вы согласны совершить совокупление? - Домогалась девушка
от Хобса прямого ответа.
- Да! Да!
- То есть вы согласны, чтобы я, - она встала с дивана и подошла к
Хобсу, - чтобы я расстегнула ваши брюки? - При этом девушка, присев перед
Хобсом на корточки, быстро расстегнула ему ширинку, - засунула свою руку и
достала ваш... О-о! Уже напряженный член! - При этом она вытащила член
Хобса и поцелевала его. - Вот так, да? Так? Я чувствую, как изнывает и
сладко трепещет моя вульва от страсти и наслаждения.
Оторопевший от неожиданности и одуряющей похоти Хобс недвижно сидел
на стуле, держа чашку кофе в руках и следя за манипуляциями девушки. Вдруг
она порывисто вскочила, быстрым неуловимым движением сбросила юбку и,
широко расставив ноги, выставила взору Хобса пухлые влажные губы
влагалища. И это не трудно было сделать, т.к. на ней не было трусов.
Бросив чашку с кофе на стол, Хобс в свою очередь, опустился на колени
перед милой фурией и приник жадными губами к ее нежному сокровищу. Кларетт
тяжело и порывисто дышала, захлебываясь стонами. Ее гибкое и упругое тело
извивалось перед его глазами и под его губами. Вид этой неистовой страсти
возбудил его до крайности. Хобс с трудом оторвался от плоти девушки,
поднялся, подхватил дрожащую Кларетт на руки и бросил на кровать, стал
раздеваться под затуманенными похотью глазами девушки.
Он широко раздвинул ей ноги, поднял их высоко вверх, медленно, с
садистским наслаждением, вонзил в нее свой член до самого конца и
почувствовал, как он уперся в упругое горячее тело ее влагалища. Девушка
судорожно вцепилась в него руками и тяжело дыша открытым ртом, стала
размеренно и мощно двигать бедрами навстречу ему, хрипло вскрикивая каждый
раз, когда его член углублялся в ее влагалище до основания.
- Сделай мне больно!
Хобс изо всей силы двинул в нее членом. Она ойкнула, но, очевидно,
это не та боль, которую она ждала.
- Сделай больнее... Больше боли... Сильнее! - Молила она, мотая
головой от досады и непонятливости нового знакомого. Тогда Хобс вынул свой
член из влагалища и подняв повыше ее согнутые в коленях ноги, попытался
всунуть член в узкое и сухое отверстие зада.
- Ой! - Закричала девушка, стараясь увернуться от неистового напора
члена. - Ой, ты разорвещь меня! Ты разорвещь!.. А... А... А...
Но боль, которую она просила, уже обрушилась на нее и вызвала бурный
оргазм, в течении которого она долго и безумно моталась по кровати. Потом
Кларетт замерла и несколько минут лежала в сладком обмороке в то время,
как Хобс вновь поместил член во влагалище, продолжая размеренно и мощно
двигать. Как раз в тот момент, когда Кларетт пришла в себя и охваченная
новым порывом страсти стала подыгрывать его работе, он выкрикнул какие-то
непонятные слова и, почти без чувств, упал на девушку, излив в нее
обильную струю спермы.
Потом Кларетт достала чистый платочек и заботливо вытерла член Хобса
и свою промежность, разорвала его пополам.
- Держи свою половину, - сказала она Хобсу, протянув ему половину
платка. - У нас это самая драгоценная реликвия!
Хобс спрятал платок в нагрудный карман пиджака и сел на кровать рядом
с Кларетт.
- Ну как, мы теперь знакомы? - Спросил он, поглаживая ее ляжки.
- Теперь да! Но я думала, что ты робкий. Ведь когда я вошла будить,
то думала, что ты сразу попросишь меня лечь к тебе в кровать или, во
всяком случае, попытаешься возбудить во мне желание.
- Я был зол и об этом вообще не думал!
- Я понимаю тебя, но все же ты должен быть внимательнее к женщинам,
даже когда сердищься! - Назидательно сказала Кларетт и спрыгнув с кровати,
одела юбку. - Одевайся, к 12 часам тебя ждет мадам Сюльбе и постарайся
сделать вид, что вчера ничего не случилось, она это очень оценит.
Кларетт поправила постель и поцеловав Хобса в губы вышла, на прощание
ласково подмигнув ему. Мадам Сюльбе встретила Хобса с откровенным
равнодушием.
- Здравствуйте, милый доктор. Как спали? Надеюсь, вам понравилась
ваша комната?
- Спасибо. Все отлично, я готов приступить к своим обязанностям.
- Милый доктор, - сказала мадам, выйдя из-за стола. - Мне бы
хотелось, чтобы вы сегодня занялись профосмотром обслуживающего персонала.
Вы не возражаете?
- Как вам будет угодно.
Весь персонал мадам Сюльбе состоял из девяти девушек и молодых женщин
в возросте от 18 до 24 лет. Самой молодой была Кларетт - ей недавно
исполнилось 18 лет. Поварихе Анкю было 20 - это была статная высокая
девушка с красивым лицом. У нее были непомерно огромные груди, тонкая
талия и широкие бедра. Кухарка Женни была по возрасту старше, ей шел 25
год. Несмотря на некоторую полноту, она была изящной и грациозной. Две
другие горничные Лизан и Бетси были типичными американками: стройные,
изящные, с кукольными красивыми личиками, со взбитыми копнами золотистых
волос на головах. Лизан было 19 лет, а Бетси исполнилось уже двадцать. Обе
они курили сигареты и носили их в портсигарах, засунутых за пояс униформы.
У Бетси были длинные, стройные тонкие ноги, которые поражали однако
своеобразным изяществом и стройностью. Двадцатилетняя негритянка Олива,
маленькая, довольно миловидная женщина с коричневыми шаловливыми глазами,
исполняла обязанности садовника, следила за чистотой во дворе. Наконец,
четыре учительницы - они же гувернантки: Лилиан - раскосая,
двадцатидвухлетняя женщина с огромными выразительными глазами, носила очки
на тонкой золотой дужке.
1 2 3 4 5 6 7