Дуглас ХИЛЛ
ОХОТНИК


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДЕВСТВЕННЫЙ ЛЕС

ПРОЛОГ
Для Джошуа Феррала выдался прекрасный день. Встало теплое солнце и
прогнало прохладу из октябрьского воздуха, но он остался бодрящим, свежим
и ароматным. Большинство деревьев в густом лесу окрасились в свои самые
яркие цвета, и, казалось, что все богатство девственного леса, как и его
прелесть, с готовностью предлагали себя человеку. Большой кожаный рюкзак
Джошуа был полон свежим мясом, и несколько кусков он отложил для себя и
своей семьи - жене Уайры, чтобы той было с чем поколдовать на кухне.
Это был человек среднего роста и среднего возраста, тощий и
загорелый, в его темных волосах уже блестела сединой парочка прядей. Одет
он был в простую рубаху и штаны из оленьей кожи, а на ногах умел низкие
ботинки из белой крепкой кожи. На боку у него висел остро отточенный нож,
а в руках - длинная тонкая жердь, с заточенным и обожженным на огне
острием, что делало ее копьем. Шел по лесу он легким шагом, почти
бесшумно, если не считать шороха папой листвы. И чувствовал он себя в
лесу, совершенно, как дома.
И, как это частенько бывало, Джошуа чувствовал признательность - не к
кому-то конкретно, а просто признательность за то, что дикий лес столь
щедро предлагал свои богатства. За то, что он способен был взять эти
богатства.
Конечно, все это предполагало заботы и, частенько, трудную жизнь для
него, ведь вся деревня благодаря его искусству время от времени могла
разнообразить свое меню свежим мясом. Таким образом, он был обособлен от
остальной части поселян.
Но уж это почти не беспокоило его. Это был недалекий и приземистый
народ, закопавшийся в своих клочках грязи, которую они скребли, чтобы
прокормиться, не зная, или не желая знать, что лежит за околицей деревни и
боящиеся даже своей собственной тени. Они не желали ничего знать.
- Что ж, - думал Джошуа, - были причины бояться, были. И не своей
тени боялись они, но той тени, что распростерлась над всем миром, тени,
накрывшей все человечество. И то, что осталось от человечества.
Но не было времени думать о тенях и страхе в этот прекрасный
октябрьский день, когда и охота была удачной. Страна была большой - Джошуа
лучше многих знал, какая это большая страна - в молодости он немного
путешествовал, хотя это и считалось слишком рискованным. Он сам видел, как
далеко простиралась дикая природа, девственный лес, которого совсем не
понимают жители маленьких, жмущихся друг к другу деревушек, в которых
сохранились остатки человечества. Человек может прожить всю свою жизнь в
покое, без теней и без страхов, в глубине девственного леса. Если счастье
от него не отвернется, если он не будет совершать ничего глупого или
безрассудного.
Джошуа Ферралу случалось рисковать, но он никогда не совершал ничего
глупого или безрассудного.
Вот и сейчас, когда шел себе неспешно среди деревьев, глаза его не
знали покоя. Лист ли шелохнулся, веточка вздрогнула ли - все подметит его
острый глаз.
Всегда есть возможность столкнуться с медведем, дикой кошкой или
росомахой. Но он знал, что почти всегда эти звери оставят человека в
покое, если он не будет трогать их, и Джошуа всегда был готов уступить им
дорогу.
Именно поэтому, когда он обогнул полосу бурелома и увидел кустарник,
покрытый спелыми красными ягодами и сотрясаемый кем-то невидимым, он тут
же остановился.
"Не медведь, - подумал он про себя, внимательно приглядевшись. -
Слишком маленький. Может быть, енот. Наверное, он не будет возражать, если
я наберу немного ягод для Уайры".
Он бесшумно скользнул вперед, взяв, на всякий случай, копье
наизготовку. Острием копья он мягко отодвинул ветки кустарника. И рот, и
глаза его широко раскрылись от удивления.
Не медведь и не енот. Ребенок.
Где-то между двумя и тремя годами, решил он. Пухленький, здоровенький
и голенький, словно только что родился. Он весь вымазался в грязи и ягодах
и его совершенно не беспокоит, что он абсолютно один оказался в самой
глухомани.
Ребенок увидел Джошуа, перестал жадно обрывать ягоды и уставился на
него круглыми, любопытными, серыми и начисто лишенными страха глазами.
Джошуа подошел поближе, встал на колени, чтобы получше рассмотреть
измазанное ягодами личико.
- Ну, что б я так жил, - прошептал он наполовину про себя. - Откуда
ты взялся здесь, дружочек?
Услышав его голос, ребенок улыбнулся и протянул ему кулачок, полный
давленных ягод, из которого падал яркий сок.
- Очень мило с твоей стороны, - улыбнулся в ответ Джошуа. - Я вижу,
ты хорошо здесь живешь.
Он огляделся. Между двумя большими кустами ягодника лежала куча сухих
листьев, которая, как понял Джошуа, не сама по себе здесь появилась. И
несколько листьев, застрявших в густой копне соломенных волос ребенка,
показали, что листья эти - его постель. Джошуа озадаченно покачал головой.
Хотя этот мальчик провел прохладную осеннюю ночь совершенно нагим, что
было очевидно, и кроме кучи сухих листьев у него ничего не было, он не
казался больным. Но сам ли он собрал листья? И был ли он уже обнажен,
когда попал сюда? И, в конце концов, как он попал сюда?
Не упуская ребенка из виду, он внимательно изучил почву вокруг
ягодного кустарника. Ему хватило обнаружить один-два отпечатка босой
ножки. Но никаких других следов не было. Если земля не таит от него
секретов, казалось, только здесь он научился, начал ходить, и сразу нашел
себе место для гнездышка.
Внезапная мысль поразила его, будто льдинка скользнула по спине.
Неужели ребенка _у_р_о_н_и_л_и_ в лес? _О_н_и_?
Но эта мысль не имеет смысла. _О_н_и_ не бросают людей в лес, _о_н_и
забирают людей отсюда. Но ребенок был здесь, и они не могли уйти и
оставить его здесь.
Он протянул руку ребенку.
- Что ж, пойдем, таинственный человек, - сказал он с улыбкой. - Лучше
нам с тобой отправиться домой. Посмотрим, может быть Уайра найдет тебе
кой-какую одежонку.
Какое-то время ребенок внимательно смотрел на него, словно взвешивая.
Его ясные серые глаза потемнели. Потом он улыбнулся, засмеялся и протянул
свои ручонки.
Джошуа тоже ухмыльнулся и обнял его. Подняв ребенка на руки, он
обратил внимание на странную метку, проступившую на детской руке у самого
плеча. Кучка маленьких черных точек явственно проступала на гладкой коже и
расположение их казалось не случайным. Но эта картинка ничего не говорила
Джошуа.
Он старательно потер эти точки большим пальцем и опять беспричинный
холодок пробежал по его спине. Но мальчик беззаботно захохотал и запрыгал
на его руках, словно торопя отправиться в путь.
И Джошуа повернулся и пошел по лесу домой. "Кое-кто в деревне
забеспокоится, - сухо подумал он. - Но я считаю, что Уайре он понравится с
первого взгляда. А уж беспокоиться о том, что его настоящие соплеменники
будут его разыскивать, будем потом".
Но он-то знал, что это нежелательно. Многие годы его деревня не
посещалась чужаками, а ближайшая деревня находилась более чем в пятидесяти
километрах, гораздо дальше, чем то расстояние, на которое отваживались
путешествовать большинство людей тех дней.
- Я так решил, дружочек, - сказал он вслух, - у тебя появится новый
дом и новые соплеменники. И добро пожаловать - и я, и Уайра все хотели
завести ребеночка, да нам никак не везет в этом. И я решил - теперь мы
завели одного, хотя и странным образом.
Он улыбнулся ребенку, который не сводил с него своих любопытных
блестящих глазенок.
- Бьюсь об заклад, - продолжал Джошуа, - Уайра захочет назвать тебя в
честь своего дедушки - Финн. Подходит тебе? Финн Феррал...

1. УТРАТА
Легкий порыв ветра пронесся по верхушкам тополей и вплелся в пение
птиц и жужжание насекомых - так лес вечно бормочет про себя, подремывая
под ласковыми лучами утреннего солнца в начале лета. С макушки высокой
сосны взлетел сокол, вспыхнул красным и коричневым на безупречной
голубизне неба и стрелой помчался на запад, туда, где девственный лес
тянулся за горизонт, а даже сокол своими острыми глазами не видел его
конца. А внизу, на испещренном солнцем крае полянки стоял олененок с
бархатистыми рожками, стоял настороже, задрав нос и прядая ушами.
С подветренной стороны полянки, в лиственном полумраке пробирался
среди деревьев молодой человек - пробирался легким поспешным шагом, но в
полной и сверхъестественной тишине, так что даже пугливый олененок не
подозревал о его присутствии. Но он-то заметил олененка, как заметил
промелькнувшего сокола. Впрочем, он мог выделить и опознать любой звук из
слитного шума леса.
Молодой человек был плотно сбит, худощав и гибок, как сильный волк, с
копной соломенных волос и серыми глазами под нависшими густыми бровями. Он
носил простые кожаную куртку и штаны, а также низкие мягкие башмаки; на
одном бедре висел тяжелый нож, на другом - кожаная сумка. А вокруг левого
запястья была обмотана широкая полоска более темной прочной кожи.
Ему еще не было двадцати лет, но он уже стал охотником, кормившим
свою деревню, расположенную километрах в двух к востоку. Но сегодня он не
охотился. Увидев олененка, он вначале соблазнился, и его правая рука
потянулась было к полоске кожи, обмотанной вокруг запястья - это была
грубая, но действенная праща. Но потом он снова намотал пращу и оставил
олененка в покое. Недавно он наигрался в свое удовольствие, и деревенские
кладовые ломились от запасов мяса, так что большинство жителей были заняты
засолкой мяса впрок и выделкой шкур.
Поэтому молодой человек мог уйти в лес и предаться своему любимому
занятию - гулять, бродить, лениво перелистывая страницы бесконечной и
вечно изменчивой книги девственного леса. Его звали Финн Феррал - и он
изучал эту книгу всю недолгую жизнь.
Когда он собирался уйти из деревни, его отец, Джошуа Феррал (на самом
деле - его приемный отец, хотя Финн редко думал о нем так), попросил его
найти прямую ветку ясеня или клена, чтобы сделать новую рукоятку для
мотыги. Но прежде всего он хотел поискать в низинах ранних лесных фиалок,
отчего радостью вспыхнут глаза дочери Джошуа - Джены, которая была на
шесть лет моложе его.
Но в чаще леса он забыл и о рукоятке для мотыги, и о цветах -
несмотря на спокойствие, что окружало его, несмотря на то, что он знал эту
часть девственного леса так же хорошо, как свою собственную комнату, он
чувствовал себя беспокойно.
Лес как-то изменился. Что-то было не так, какое-то зловещее
предчувствие витало вокруг, будто тень листьев таила в себе какую-то
угрозу. Он мельком подумал, что олененок тоже ее чувствует - животное
казалось необычно настороженным и напряженным. Возможно, и сокол
почувствовал это, поднявшись в воздух. Однако он не видел и не слышал
ничего необычного, чем можно было бы объяснить возникшее чувство, да и
легкий ветерок не доносил никаких необычных запахов.
Но лесные жители, казалось, доверяли не только своим пяти чувствам. А
Финн был настолько же обитателем леса, насколько и человеком.
Он двинулся по крутому откосу, который поднимался к возвышенному и
открытому месту - оттуда перед ним откроются лесные просторы. Он
поднимался по мелколесью в полнейшей тишине и почти невидимый: постоянно
вертел головой, изучая каждый кусочек листвы и почвы, его постоянная
бдительность и наблюдательность усилились из-за нестихающего беспокойства.
Вскоре он поднялся к открытому всем ветрам, покрытому дерном бугру на
вершине горы и там ему бросились в глаза струйки серого дыма, лениво
поднимавшегося вдали из очагов его деревни.
Затем он заметил еще кое-что, и волосы его встали дыбом.
Издали они казались совсем крошечными, но глаза Финна, не менее
острые, чем глаза сокола, заметили их. Два существа с крыльями летучих
мышей кружились и пикировали среди струек дыма. Он видел таких существ
только дважды за свою жизнь и всегда издали, но знал, что это такое.
Он быстро пробежал остатком склона до вершины и застыл. У него
внезапно перехватило дыхание.
Теперь он видел всю деревню, с такого расстояния выглядевшую
кукольной - кучка маленьких жилищ. В центре деревни, огражденный
деревянным забором и укрытый навесом, стоял общественный колодец. Рядом с
колодцем лежало нечто, что, как он знал, теперь без всяких объяснений,
было источником его ощущения зловещей угрозы.
Яйцевидный металлический предмет, достаточно большой, чтобы вместить
четырех человек, злобно сверкал на солнце.
Такую штуку Финн никогда не видел раньше. И все же он знал, что это
такое и что означает его присутствие.
В деревню явились _о_н_и_.
Финн вряд ли осознавал, что заставило его броситься вниз по склону.
Он не думал, почему он бежит и что собирается делать. Но он уверенно
мчался в сторону деревни, коричневым пятном мелькая меж древесных стволов.
И все равно, много минут у него ушло, чтобы преодолеть это
расстояние. Когда он добежал до кучки домов, металлическое яйцо уже
улетело, существ с крыльями летучих мышей тоже не было видно. Казалось,
вокруг вообще ничего не изменилось. Дома - большинство хижин были сделаны
из ошкуренных бревен с низкой тростниковой крышей - стояли так же прочно,
как и всегда, из труб все еще струился дымок.
Но двери большинства хижин были распахнуты, а в дальнем конце деревни
собралась кучка людей. До Финна донесся плач.
Наконец, он взглянул на ближайшую хижину, стоящую у края деревни -
дом, где он жил всегда, насколько мог помнить.
1 2 3