VadikV

Lyn Hejinian
Из книги Маски движения
перевод Аркадия Драгомощенко

Неизвестное
То, что упущено
Сокровенное
Святая возможность

1.

Я смешиваю, говорила она, две различные истории, и знаю, окончательно их пе
репутаю. Но как бы там ни было, каким бы странным не казалось бы это, соверш
енно несвязные события в памяти могут сплетаться, являя очевидную общно
сть.

Как-то: твоя удача - мой день рождения
твои деньги - мой кошелек
твой мед - моя нежность

2.

Финики
флирта

но это смешно

О, любимый
Мыслить как и любить - это словно кругами объятий к музыке двигаться в тан
це. Есть на свете "бизоны, лошади, буйвол в центральном загоне; олень, мамон
т, ибис поодаль; лев медведь, носорог, - те совсем в отдалении".

3

Дети берут по куску цветного мела
и принимаются рисовать на асфальте двора.
Им все равно, если рисунок одного
пересекает рисунок другого. В итоге случается
беспорядочный вздор, однако и это не удручает
детей. Все исполнено цветом.
Они было тайной друг другу,
впрочем, как были тайной для самих же себя.

Твоя - это глаз, обведенный случайно
несущий плодоношение прозы

твоя - это ладони овал
притягательность
пыл
цветеньем гравированный сад

кто-то поет о пурпуре вод
зелени
кобальта
охре
смуглом картофеле
герои состарились

//

В этих местах, побуждающих к речи, даже вчера на столе оставались миски и ч
ашки, они расползались, будто их било, унося куда-то водою. За порогом висн
ут деревья. Желанье управляет любовью, подобно тому, как любовь управляе
т желанием, и существует столько же фактов, сколько рассказов. И те и други
е было прежде потоком единого ветра. Литература есть вещь, которая сдела
на, признаваемая как таковая, но факт, являясь сделанной вещью, таковою не
признается.

//

во причины и песни
нож
жажды и секса
кухня
ребенок
котенок
коршун
Я бы спрыгнула со скалы, когда бы годилась на это,
и приземлилась по ту сторону этой долины,
стопами совпав со следами своей же прогулки.

//

Когда сила оставляет глаза
я стара
Когда ноги
особенно, если вниз с холмов
как раз в коленях
в икрах
Когда даже времена года прозрачны

//

Внося лающего пса, садящееся солнце, растущие
деревья. То, что синее, то продолжается. То,
что красное - угасает. Наши ручьи холодны,
наши лозы не имеют предела, безупречны герои,
и дети не знают зимы. Здесь молочные реки,
кисельные берега. Почва черна, пурпурный плод
желт или оранжев, либо лиловый как слива.

//

И невозможно тебе описать чувственность слов и идей.
Их вершины, поверхность, окружность, внутренность
доставляют мне наслаждение. И это вовсе не то удовольствие,
которые ты ощущаешь, встречая старого друга, а он остается
одновременно чужим и знакомым.

Подобно тому я люблю идею Незнания. Она предлагает
рассудку чувство почти религиозной Возможности.




Из книги Страж.

1.

Разве кто-либо был пойман письмом -
"Люди себя повторяют".
Полнолуние выпадает на первое. Я,
несмотря на прерывность. Нас затопили
погода и воздух. Людей открытые рты
красно-желты - о зрачках.
Есть только то, чему обучают.
Как если бы новости
Предложить иллюстратору.
Но изобретать не про них -
Им следовать. Тебе к лицу этот стул.

Так разместились надежды, взросли,
несмотря на прерывность. Так -
в ограждающем сне, вопреки его толкованию.
Любой, кто поверит, сможет открыть, -
это может сокрыть. Натиск кратких заметок

и возражений. Сеанс
или сессия. Концентрическое суженье.
Если мир кругл и вход давно пройден...
Пейзаж - мгновение времени,
дано в точке зрения.
Почему б не приехать еще до зари. Не может
помыслом быть, и потому быть не сможет,
что лукаво способен сокрыть человек.
Остановка отнюдь не конец, дрожь
Клише для смотрения сквозь стены

в окно. Это о спасенье детей
на дороге сорвавшегося с места автобуса.
Неизбывно тяжкая эйфория.
Багаж на одно лицо, как сыро.
Как долго продлится.
Повторение в копиях,
кажется, означает сказать и "я тоже"

тебе подскажу. Прочен известный мне дом.
В жнивье жить в машине.
Неизлечимая мысль превращается.
Солнечный день как остановленное понятие.
То, что следует диалогу, сделано.
Кто верит тому, что оттого их сердечность,
Что зовутся романтиками.

Необходимы пустые, красные, желтые фабрики.
Язык, абсолютная ясность,
впитывая привычки. Страх смерти
лишь опечатка, Память, рот.
На кулаке пальцы оставляют следы.
Самоанализ, исключение, концентричность,

сессия. Вода утишает стебель.
Между мазней и рисунком. Дерево
на припеке в ознобе.
Машина минует прошлое, чье неизвестно.
Самолет точка в исчезновении,
следы настигают. Как оптика, красные
точки, честность чтобы вслушаться в изморозь
форм величавых, сквозящую в геометрии.
Выпрямлен безмятежно Китай
Ветряные мельницы вращаются горизонтально.
Пещеры работают вместе с заводами. Глубоко
залегая, простираясь в решетках, движутся в недрах
замирая на целые сутки недвижны,
пришпилены к стенам.

Небеса упакованы.

Что нескончаемо в появлении, кажется неизбежным
Флаг плашмя валится вниз. Лошадь
ступает по сухому песку, сопровождаема скрипом
трущихся мелких частиц
и противоречия вскипают у берега льдами
пылью жемчужной взмывая. Земля.

Живопись не пленяет.
Почти то же воспоминание о своих увлечениях
повторявших во многом увлечения других
в чьих кругах чуткий, неприкаянный разум
как в истерии стремился к открытости.

О науке
для ее практикующих. О стяженьях рельефа.
Две ноты мотору

в марте
объект тьмы ограничен грязью, ни распад ни прозрачность.
Он усаживается за фортепьяно, это атака
на звучание губ. Тому, кто в клетке линяющего попугая,
тому изготовленный наукою диалог

для ее практикующих.
Тишина наполняет. Сцены нанизывают мосты.
Так воздух всегда пробирает до сердца,
открываясь природе горнилом ее перемен
гонит суда по заливу расторгнув привязь усилий
поистине шлет невесомую речь
не знающую по французски, не произносится.

Резинов рассвет в растрате себя.
Ломкого горизонта неуклюжая тишина.
В коже залежи признаков.
Одним вещам сквозь сети удается скользнуть
другие сгниют. Ничто
особенно меня не тревожит.
Во сне, в придуманном промедленьи.
Самой невдомек кому завтрашний день.


5.

Мужчина и женщина в анализе, в мысли
полны вожделенья. Трава превосходна,
словно только что в лавке
ее взяли на время. Восхитись!
этой не плоской поверхностью.
Бездумна слишком пустота. Как место формы.
Любой, кто способен, чтение собой оживит.
Смерть женский скит, молвил беглец,
ломая перед ее и своими родными комедию.
Свершенность. Астронавты суть звезды.
Несколько фильмов, замерзших в Доусоне
были найдены и восстановлены

обо островах в море забвения.
Наконец марсианка ступает на землю
в тень уходит, уснула
в превосходной траве

так близко, словно похищена в тесных рядах
так высока, так много, столько похожа
вся тиха... о записях мира...
тот же акцент и жесты, что у мужа
салфеток безукоризненное расположение!

За завтраком тоска по дому сильней.
Совершенное натяжение бремя. И остается
его обладатель в полном неведении
впрямь ли леса населяют всю землю? Встань
и в утро войди, потому что мой позвоночник
потому что меня беспокоюсь о своем позвоночнике

указуя вовне крепок он.
Вода озаряет гальку на дне
или, мнится, вода воспламеняется галькой.
Лактация. Проблема изобретения.
Твой собственной цензор ("Но ты испортишь
слуха зрачки!" "Как бы ни так,
они еще молоды и притом как мешки!") или
скажем, цветенье
существительного на стебле глагола.
Из матрасных пружин создан в Эдем создан вход.
Фермеры, учителя, пловцы и певцы.
Встречая беды, из приемля.
Изумлены величиной апельсина те, кто
одержим изучением птиц, встроены
будто время в пространство. Распластана

одиночеством подобно затворнику.
Истерия круиз для души. Земля.
Формирует почву для созерцания.
Стану здесь тошнотворной
начинающийся конец
когда нельзя больше ждать. "Любая река

в стоках бьет синим ключом!" "Пес
и студент знают всегда обо всем!"
По сторонам сходства установлен порядок.
Ум подчинен их вниманию.

Разглядывая оптиколожь я желаю ее
обратить вспять переход в оппозиции.
Садняще, зыбко, волнуясь в расселине
или во вспышке лучший из лучших домов
в простых очертаниях. Обрыв

как косвенное описание: "Я очень мило
прошлась по топкому берегу неспокойного озера",
изведенное из системы.
Взмывает из-за дерева и в русло мела
присоединяясь к возможности. Говорят о "себе"

совершенствуя в памяти.
Сверхвоплощенье чего? петли, шва?
Меня всегда забавляло желание быть сильным.
Солнце пересекает тень мешковатую тела
которое определение счастья хочет дополнить.
Дети разрезают пополам овощи.
Затем острым ножом вырезают но что выражают
это черты? ничего!

ни ежи, ни белки, ни лица
пятно, два, три линии, как обычно
или три каких-то пятна и две линии. Редко
удается поймать то мгновение, когда
гаснут уличные огни.

Я указует на меня саму... я читаю на своей стороне,
голова, закрытые окна, подушка подбита по локоть,
на протяжении ночи...
так прекрасно и точно
то, что зовут "моделью искусства в науке",
каждая точка в искушении зрения
опорой, покуда не исчезает
наслаждение этой стесненностью... все
и поддержи мою голову. Любое место
отсюда не видно. Будто сама себя вижу,
опершуюся на руку с...
вкладывая нечто звучное в рот...
яйцо, арена

на солнце... вершина
изыскана... почтительная поддержка
...в сопротивлении ночном...
уменьшенное великолепие снега, линия зрения
изгибается в том направлении, чтобы предвидеть
...что случается с этим, когда мы одни?

И все остальное, что так мне не снилось...
однако я причин не ищу, чтобы сравнить
...влекущее дно, достигая лазури
туман сжигает летящие облака
все не отсюда... и вне, или в преддверии порога
...души войяризм... твой собственный цензор
покинул тебя! Как он солнечен, этот...

другой рукой... после всего
нас пробует романтическая любовь... поборник
в стяжании... теряет власть понемногу.
Откуда мне знать, что он видит.
Земную жизнь пройдя до половины, ложимся.
Никакого ответа, муж снова уснул.

В то время как на паутине роса поднялась
погружена, гибка, колюча, волнуясь. Прикосновение.
Брак... мой дом мой банк...
или аппликатура ("это голос
какой-то другой собаки").
Чей музыкальный оптимизм требует времени.



Из книги Зеленое


Взмывая, птица воды восхищена солнцем. Отрицание замкнутости, отказ от к
онца. Без земли абсолютно. Утро прозрачно и плавится. Планета приходит в с
ебя над дырою в земле. Планета приходит в себя над дырою в земле. Пусть обл
аками небо полнит другой. Словно дыхания трепет сухо полощет в белье, пар
усит. Зелень о том, чтобы раскатами стай отовсюду подняться с пра-скал. В н
еизъяснимом желании она вводит в среду осязаемость. Обещанье остановит
ь синеву. Кроны деревьев гасят слабеющий ветер. Образование завершаем ве
сельем, перебирая глазами детали. Яркую листву, по преимуществу к полюсу,
гонит слабеющий ветер. Стряпающие идиллии затеряны в протяжении. Детали
улиц изветрены, ливень осколков. Дерева дрожь: ветер взметнул простыню. В
верх, где воздух держит орла, предавая неуклонно-певучую распрю по поэти
ческому лучу. История лирики кудахчет транслитерацией куриных песен. Пр
имер удручающ. Между днем-в и днем-вне расположено это. К простым числам с
новым доверием. Синонимия впечатлений. Пульсу позднего утра вторят повт
орения смутные запада. Я слышала шум, он посвятил в сон. Воздух нагрет дыха
нием сражающихся солдат, плавится снег, кровь сверлит лед. Никак не увиде
ть. Они смотрят на реку и, мнится, видят сквозь лодки, не упуская сквозь пам
ять, где собрана память, место и то, сколько памяти собрано в нем. Стабильн
ость и насажденная умело тревога формирует общественный слой. Слой смен
ян оперенных на широких досках пола приплюснут и кругл. Яблоко вместо ла
мпы, голова вместо яблока. Повсеместные факты питают ветхие триллеры, а в
результате признание. Слово намного выразительней того, что оно объясн
яет. Процедура описания статична, его изготовленные ограды встроены, пос
тоянны, не вечны. Конец опустошает начало. В петлях увязли ломкие ногти. Сн
ы опустошают настоящее не более, чем полет жаворонка или возня цыплят. За
поздало-небесное движение тел. Преткновением времени движется воздух. П
роносится звук. Скоропись неба метит воздух тысячью спрессованных тене
й деревьев. Эта экономия могла бы быть понята как красота. Когда бы явное н
есо
впадение. Цели природных фактов свисают с поэтического луча. Восемь изна
чальных ветров, восемь их в половину, в четверть шестнадцать. Аналогиям о
бручены позвонками времен. В мановение ока черепахой ты возродишься. Пос
ле подобных попыток смотреть вверх обрести бесконечность гораздо труд
ней, чем превозмочь незаполненность. До превращений нет дела. К воде пада
ет ветер, его мы не предали; умаление без рассеяния; что разит меня красото
й, так это незримость предмета. И если кто оседлал ветер, тот может плыть н
австречу ветру. Разгребатели мусора главной идеи. Сну не сравниться с ур
овнем подлинника. Неизбежна динамика в движении по оси плоской машины. К
репи сердце. Клише времен года, как и другие клише унизительны, образ мыш
ления с пластырем ветра, время смолото в тальк. Саранча ведома вожатым, мо
ре доисторический хаос. Ветер, он бормотанье неведомо как уходящего вре
мени. Дневной свет достоянием всех, плодоносен.
1 2