"Выходим на боевые
позиции". И я услышал, как наша орудийная башня содрогнулась, - заряжали
орудие.
В 15.31 Хаксли приказал открыть огонь.
Наша пушка выплюнула гигантский снаряд. От выстрела поднялась пыль и
застлала мне глаза. Машина от отдачи рванулась назад, и я чуть не упал.
Мне никогда раньше не приходилось находиться рядом с тяжелым самоходным
орудием, и я не ожидал, что отдача так сильна. Но после второго выстрела я
уже был готов к этому.
Между выстрелами Хаксли смотрел в перископ, стараясь определить
эффективность артиллерийского огня. Новый Иерусалим отвечал на наш огонь,
но мы еще не вошли в зону действия его орудий. У нас было преимущество
стрельбы по неподвижному объекту, расстояние до которого нам известно с
точностью до метра. Но, с другой стороны, даже снаряды такого орудия не
могли разрушить стен дворца.
Хаксли повернулся от перископа и приказал мне:
- Дымовая завеса, Джон!
Я, в свою очередь, крикнул офицеру связи:
- Всем телепатам готовность номер один!
Офицер связи доложил, что связи с другими крейсерами нет, зато
психооператор с помощью телепатов уже восстанавливал связь. Через минуту
заговорил подросток. Он передал нам ответ генерала Пеннойера: "Ослеплены
дымом. Перемещаемся влево". Вскоре мы наладили связь через телепатов с
кораблями второй линии и с самолетами-корректировщиками. Корректировщик
доложил, что видимость у него нулевая и радар ему ничем не помогает. Я
приказал ему оставаться в прежнем квадрате в расчете на то, что утренний
ветер разгонит дым.
Впрочем, мы могли обойтись и без корректировщика, потому что наше
расположение отлично известно. Дым также нас не беспокоил, он не влиял на
точность наводки и стрельбы. Противнику было хуже. Выпустив дымовую
завесу, начальник обороны дворца отныне полностью зависел от своего
радара.
Радар во дворце был в полном порядке. Вокруг нас рвались снаряды.
Прямых попаданий в наш крейсер еще не было, но мы чувствовали, как он
вздрагивал, когда снаряды взрывались совсем рядом. Сообщения от других
крейсеров были невеселыми: Пеннойер сообщил, что "Мученик" получил прямое
попадание - снаряд разворотил переднее машинное отделение. Капитан
"Мученика" старался обойтись одним двигателем и вдвое сбросил скорость, но
от "Мученика" было мало толку. Орудие "Архангела" перегрелось, и ценность
машины упала до нуля.
Хаксли приказал перестроиться по плану "Е". Он был рассчитан на то,
чтобы снизить эффективность вражеского огня.
В 16.11 Хаксли приказал бомбардировщикам вернуться на базу. Мы стояли
в пределах города, и стены дворца были так близко, что мы могли пострадать
от собственных бомб.
В 16.17 в наш корабль попал снаряд. Боевую башню заклинило, орудие
потеряло способность двигаться. Водитель был убит. Я помог психооператору
надеть противогазы на телепатов. Хаксли поднялся с пола, надел шлем. Он
посмотрел на боевую схему.
- Мимо нас через три минуты пройдет "Благословение". Передай, чтобы
они снизили скорость до минимума и подобрали нас. Передай Пеннойеру, что я
переношу флаг на "Благословение".
Мы перешли на другой крейсер без потерь, всей командой - Хаксли, я,
психооператор и его телепаты. Лишь один из телепатов был убит и остался в
крейсере - в него попал осколок снаряда. Еще одна телепатка вошла в
глубокий транс, и мы были вынуждены оставить ее в замершей машине, что
было куда безопасней чем эвакуировать ее в пекло боя.
Хаксли изучал карты с моими пометками о движении крейсеров.
- Мне нужна связь, Лайл, - сказал генерал. - Пора начинать
решительный штурм.
Я помог психооператору задействовать телепатов. Отказавшись от связи
с "Мучеником" и забыв на время о резерве Пеннойера, мы смогли обойтись без
двух потерянных телепатов. Но оставшимся пришлось трудиться с полной
отдачей силы. Четырнадцатилетний подросток поддерживал даже пять линий
связи. Психооператор беспокоился, выдержат ли его подопечные, но ничего не
мог поделать.
Закончив передавать приказания крейсерам, я обернулся к генералу.
Хаксли сидел в кресле, и сначала мне показалось, что он глубоко задумался,
потом я понял, что он потерял сознание. Только подбежав к нему, я заметил,
что по ножке кресла стекает кровь. Я положил его на пол и, расстегнув
куртку, увидел торчащий между ребер осколок.
Я услышал голос связиста:
- Генерал Пеннойер докладывает, что он заканчивает маневр через
четыре минуты.
Хаксли вышел из строя. Живой или мертвый, он в этом бою уже не будет
участвовать. По всем правилам, командование переходило к Пеннойеру. Но
каждая секунда была на счету, и передача командования займет именно эти
ценнейшие секунды. Что делать? Передать командование командиру
"Благословения"? Я знал его - он был честный офицер, но без инициативы. Он
даже не заглядывал в рубку, а управлял артиллерийским огнем из орудийной
башни. Если я позову его, пройдет несколько минут, прежде чем он поймет,
как поступать дальше.
Что бы делал Хаксли, если бы он оказался на моем месте?
Мне казалось, что я размышляю целый час. В действительности хронометр
показал, что прошло всего тринадцать секунд между сообщением Пеннойера и
моим ответом.
- Через шесть минут начинаем последний этап штурма. Приступайте к
перестройке крыла соответственно плану.
Передав приказ, я вызвал к генералу санитаров.
Я перестроил свой фланг и отдал приказ "Колеснице":
- Подплан "Д". Покиньте строй и приступайте к исполнению приказа.
Подплан "Д" предусматривал высадку транспортом "Колесница" десанта
возле универмага, который был соединен туннелем с дворцом. Из подземелья,
где я впервые встретился с подпольщиками, десантники должны были
маленькими штурмовыми группами рассредоточиться по дворцовых помещений.
Многие из них погибнут, но они создадут так нужную нам в момент атаки
панику в стане противника. Отрядом этим командовал Зеб.
Мы готовы.
"Всем крейсерам. Начинаем атаку. Правый фланг - правый бастион. Левый
фланг - левый бастион. Полная штурмовая скорость с соблюдением боевой
дистанции. Беглый огонь. Повторить приказ".
С крейсеров поступали подтверждения.
Вдруг пришло неожиданное сообщение через подростка:
- Говорит капитан ван Эйк. Ударьте по центральным воротам. Мы ударим
по ним же с другой стороны.
- Почему по центральным воротам? - спросил я.
- Они разбиты.
- Если это правда, то это может решить все дело. Но я имел основание
не доверять. Если они выследили ван Эйка, то это ловушка. Не представляю,
как он в разгар битвы смог со мной связаться.
- Скажите пароль! - сказал я.
- Нет уж, сами скажите!
- Не скажу.
- Я назову первые две буквы.
- Хорошо.
Он не ошибся. Я успокоился.
"В отмену прежнего приказа. Тяжелым крейсерам с обоих флангов
штурмовать центральный бастион. Легким крейсерам перенести отвлекающий
огонь на правый и левый бастионы. Повторите приказ".
Через девятнадцать секунд я отдал приказ приступить к штурму, и мы
пошли вперед. Мне казалось, что мы летим на реактивном самолете, у
которого прогорело сопло. Мы пробивались сквозь кирпичные стены,
наклонялись на поворотах, чуть не перевернулись, свалившись в подвал
разрушенного здания, и с трудом выбрались наверх. Я практически не
управлял крейсером, как, впрочем, и все остальные командиры.
Когда мы замедлили движение, готовясь к новому выстрелу, я увидел,
что психооператор приподнимает веко подростка.
- Боюсь, что он погиб, - сказал психооператор глухо. - Я слишком
перегрузил его в последние минуты. Еще две телепатки потеряли сознание.
Наше большое орудие выстрелило - мы отсчитали десять секунд и
двинулись дальше, набирая скорость. "Бенисон" ударил по стене дворца с
такой силой, что я думал - дворец сплющен от удара. Стена выдержала.
Водитель выпустил гидравлические ноги, и нос крейсера стал медленно
задираться. Крейсер встал почти вертикально, и мне показалось, что он
вот-вот опрокинется; но тут стена поддалась, и мы вывалились через пролом
в следующий двор.
Наше орудие заговорило вновь - оно стреляло в упор по внутреннему
дворцу. Я подождал, пока последний из крейсеров войдет во внутренний двор,
и затем приказал:
- Транспорты с десантом, вперед.
После этого я связался с Пеннойером и сообщил ему, что Хаксли ранен и
командование переходит к нему.
Для меня бой кончился. Он шел еще вокруг меня, но я не принимал в нем
участия - я, который всего несколько минут назад узурпировал верховное
командование.
Я закурил сигарету и подумал, что же мне теперь с собой делать?
Глубоко затянувшись, я вылез через контрольный люк в орудийную башню и
выглянул в бойницу. Дым рассеивался. Я увидел, как откинулись борта
транспорта "Лестница Иакова" и солдаты, держа оружие наготове, посыпались
во все стороны, разбегаясь в укрытия. Их встретил редкий неорганизованный
огонь. "Лестница Иакова" уступил место "Ковчегу".
Командир десанта на "Ковчеге" имел приказ захватить Пророка живым. Я
выскочил из башни, спустился в машинное отделение и отыскал запасной люк.
Откинув крышку, я вывалился на землю и бросился за десантниками.
Мы вместе ворвались во внутренние покои.
Бой кончался. Мы почти не встречали сопротивления. Мы спускались с
этажа на этаж все глубже под землю и наконец нашли бомбоубежище Пророка.
Дверь распахнута настежь, и Пророк находился там, где мы его искали.
Но мы его не арестовали. Девственницы добрались до него раньше, и он
уже не был властительным и грозным. От него осталось ровно столько, чтобы
можно было его опознать.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19