https://wodolei.ru/catalog/vanni/Bas/
Бонд сел на то же место и стал ждать. В комнате царила тишина, нарушаемая легким шорохом бумаг. И это шуршание прекратилось, когда М. достал особый лист голубого картона, использовавшегося для конфиденциальных штабных рапортов, и внимательно начал читать эту тесно исписанную с обеих сторон бумагу.
Наконец, он сунул ее обратно в папку и посмотрел на Бонда.
- Так, - сказал он, и его голубые глаза светились явным интересом. Все это годится. Девица родилась в Париже в 1935 году. Мать принимала активное участие в движении Сопротивления во время войны. Помогала в работе по поддержанию "дороги беженцев Тюльпан". После войны дочь училась в Сорбонне и затем получила место в нашем посольстве в ведомстве морского атташе в качестве переводчицы. Остальное вы знаете. Ее скомпрометировали было какое-то некрасивое дело на сексуальной почве - замешан кто-то из старых друзей матери по Сопротивлению, который к тому времени работал на НКВД, и с тех пор она была под наблюдением. Она обратилась, безусловно, по заданию с просьбой о предоставлении британского гражданства. Ее рекомендации из посольства и отзывы о работе матери в Сопротивлении помогли ей получить гражданство в 1959 году, и тогда нам ее рекомендовали из Министерства иностранных дел. Но именно там она сделала свою большую ошибку. Она попросила отпуск на год до того, как пришла к нам, а потом нас информировали из группы Хатчинсона в Ленинграде, что она находится в шпионской школе. Там она, предположительно, получила обычную подготовку, и нам пришлось думать, что с ней делать.
Сектор 100 разработал операцию "Пурпурный шифр", а остальное вы знаете. Она работала в течение трех лет в штабе для КГБ, и теперь получает свое вознаграждение - "Изумрудный шар", стоимостью в 100.000 фунтов. А это важно по двум причинам. Прежде всего это значит, что КГБ прочно сидит на крючке благодаря "Пурпурному шифру", иначе они не стали бы одаривать ее таким баснословным подарком. Это хорошая новость. Это значит, что у нас есть возможность подлить масла в огонь, когда мы передаем туда материалы продвинуть в третью графу нашу дезинформацию, а возможно даже и во вторую. Во-вторых, это объясняет что-то из того, что не поддавалось раньше нашему пониманию - то, что эта девица до сих пор никогда не получала какой-либо платы за свою службу. Нас это беспокоило. У нее были счета у Глина и Миллса, где значились только полученные чеки за ежемесячное жалованье в 50 фунтов. И она жила только на это. Теперь она получает плату большим куском при помощи этой безделушки, о которой мы узнали. Все очень удовлетворительно.
- Мы ни разу не засекали, кто ее контролирует, сэр? Как она получает задания?
- Да это и не требуется, - произнес М. раздраженно, занимаясь своей трубкой.
- Раз она зацепилась за "Пурпурный шифр" все, что ей нужно, это держаться за свою работу. А, наплевать на это, парень! Она выплескивает эту чепуху им в руки шесть раз в день. Какие инструкции могут они давать? Я сомневаюсь, что сотрудники КГБ в Лондоне даже знают о ее существовании может быть глава Резидентуры знает, но, как вам известно, мы даже не имеем представления, кто он. Дайте мне возможность его обнаружить.
Бонда внезапно осенило. Как будто камера заработала в мозгу и засняла кусок отчетливого фильма:
- Может быть этот аукцион у Сотсби поможет нам высветить его, покажет нам, кто это.
- О чем ты мелешь, черт побери, 007? Объясни.
- Хорошо, сэр, - голос Бонда звучал спокойно и уверенно.
- Вы помните, что сказал доктор Фэншейв по поводу той темной лошадки того, кто использует этого дельца Вартскот, чтобы тот шел до их последней цены. Если русские как кажется, не хотят знать и не особенно беспокоятся о Фаберже, как утверждает доктор Фэншейв, у них, возможно нет полной ясности, сколько эта вещь стоит на самом деле. Во всяком случае, не похоже, чтобы в КГБ знали что-либо об этих делах. Они могут оценивать сам изумруд по рыночной стоимости - скажем, десять или двадцать тысяч фунтов. Эта сумма имеет больше смысла, чем то состояние, которое ей уготовано, если доктор Фэншейв окажется прав. Так что, если глава Резидентуры является единственным человеком, который знает о существовании этой девицы, он единственный, кто знает, что она получает свою плату. Так что он и есть эта темная лошадь. Его пошлют к Сотсби и ему будет поручено взвинчивать цену до потолка. Я уверен в этом. Таким образом, мы можем его идентифицировать, и у нас будут достаточные доказательства, чтобы отправить его домой. Он сам не будет знать, откуда получил удар. Так же и в КГБ. Если мы отправимся на аукцион и выследим его и если добудем фотографии, мы можем заставить Министерство иностранных дел объявить его персоной нон грата в течение недели. Никто из руководителей Резидентуры не вырастал на деревьях. Пройдут месяцы, прежде чем КГБ подыщет ему замену.
М. произнес задумчиво:
- Может быть ты кое-что и нащупал, - он крутанулся в своем кресле и уставился сквозь большое окно на неровный горизонт Лондона, Наконец, он сказал через плечо: - Ну; хорошо, 007. Отправляйся к начальнику штаба и раскручивай машину. Я утрясу все с Пятеркой Это их афера, но наша птичка. Неприятностей не будет. Но сам держись и не вовлекайся в свару за эту безделицу. У меня нет лишних денег на это.
Бонд ответил:
- О, нет, сэр. - Он встал и быстро вышел из комнаты. Он думал, что он поступил очень умно, и ему хотелось посмотреть, так ли это на деле. Он не хотел, чтобы М. передумал.
У Вартского был офис со скромным, но ультрамодным фасадом на Риджент-стрит, 138. Оконная витрина с умеренной экспозицией современных и антикварных ювелирных изделий, даже намеком не свидетельствовала о том, что хозяин был величайшим в мире торговцем изделиями Фаберже. Интерьер серый ковер, стены, отделанные древесиной сикомора, несколько непрезентабельных витрин - все это было не похоже на восхитительные залы Картье, Бутеро или Ван Клифа, но ряд обрамленных рамками высочайших рекомендаций от королевы Мэри, королевы-матери самой королевы, короля Павла Греческого и, как ни странно, от короля Дании Фредерика IX, свидетельствовали о том, что это был не простой ювелир.
Джеймс Бонд справился о г-не Кеннете Сноумене. Приятной наружности и хорошо одетый мужчина лет сорока отделился от группы людей, склонивших свои головы над чем-то в глубине комнаты, и подошел к Бонду.
Бонд спокойно представился:
- Я из Разведывательного правления. Мы можем поговорить? Может быть вы сперва проверите мои полномочия. Меня зовут Джеймс Бонд. Но вам придется обратиться непосредственно к сэру Рональду Валленсу или его заместителю. Я непосредственно не служу в Скотланд-ярде. Что-то вроде сотрудничества с ними.
Умные наблюдательные глаза, казалось, даже не взглянули на него. Человек улыбнулся.
- Пройдем вниз. Поговорим с некоторыми американскими друзьями - в некотором роде наши корреспонденты. Из "Старой России" на Пятой авеню.
- Я знаю это место, - сказал Бонд. - Оно полно богато украшенных икон и всего прочего. Неподалеку от Пьера.
- Совершенно верно, - г-н Сноумен, казалось, проникся еще большим доверием. Он пошел вперед и вниз по узкой, застеленной толстым ковром, лестнице в просторную, сверкающую огнями выставочную комнату, которая вполне, очевидно, и была истинным хранилищем ценностей. Золото и алмазы, шлифованные драгоценные камни сверкали из ярко освещенных витрин, установленных вдоль стен.
- Присаживайтесь. Хотите сигарету?
Бонд закурил собственную.
- Я по поводу этого изделия Фаберже, которое пойдет у Сотсби завтра - я имею в виду этот "Изумрудный шар".
- А, понимаю, - четкая бровь г-на Сноумена напряженно нахмурилась. Надеюсь, никаких затруднений?
- Нет, если говорить о ваших интересах. Но нас интересует сама распродажа. Мы знаем о владельце, мисс Фройденштейн. Мы думаем, что, может быть, предпринята попытка взвинтить цену искусственно. Нас интересует тот, с чьей подачи все это будет происходить, - полагая, так сказать, что ваша фирма будет играть ведущую роль.
- Так, это верно, - сказал Сноумен с налетом осторожной откровенности. - Мы, конечно, собираемся заполучить его. Но вещь будет продана за огромную сумму. Между нами, мы уверены, что два известных дельца сделают попытку, а возможно и Метрополитен. Но вас интересует какой-то сомнительный субъект? Если так, можете не беспокоиться. Это не их класс.
Бонд ответил:
- Нет, мы не гоняемся за такими лицами.
Он не знал, как далеко он может зайти с этим человеком. Люди очень заботятся о сохранении секретов собственного бизнеса, но это не значит, что они будут проявлять осторожность по части ваших.
Бонд посмотрел г-ну Сноумену многозначительно в глаза.
- Вы сможете оказать мне помощь?
- Конечно. Если вы скажете мне, как я могу это сделать. - Он покачал рукой в воздухе. - Если вас беспокоит, чтобы все оставалось в тайне, можете не тревожиться. Ювелиры привыкли к тайнам. Скотланд-ярд даст, вероятно, моей фирме наилучшую рекомендацию в этом отношении Небо знает, сколько у нас с ними было дел за многие годы.
- А если я скажу вам, что я из Министерства обороны?
- Все то же самое, - сказал г-н Сноумен. - Вы, естественно, можете вполне положиться на нашу осторожность!
Бонд принял решение:
- Хорошо, Все это подпадает под действие Закона об официальных секретных, чтобы вы знали. Мы подозреваем, что тот, кто будет выполнять роль темной лошади, это, к вашему сведению, будет советский агент. Моя задача заключается в том, чтобы установить его личность. Боюсь, что больше ничего не могу сообщить. Но вам ничего больше и не нужно знать. Все, что я хочу, это пойти с вами на аукцион завтра вечером, чтобы вы помогли мне выследить этого человека. Медалей, я полагаю, не будет, но мы будем чрезвычайно благодарны.
Глаза г-на Кеннета Сноумена засверкали от возбуждения.
- Конечно, будем очень рады оказать вам любую помощь. Но... - на лице промелькнуло сомнение. - Вы знаете, все дело обстоит не так просто. Питер Вильсон, глава фирмы Сотсби, который будет вести распродажу, будет единственным человеком, который может знать об этом наверняка, если клиент пожелает остаться в тайне. Имеется дюжина способов участвовать в аукционе, не подавая никаких заметных сигналов. Но если этот человек обговорит свой метод, свой секретный код, так сказать, с г-ном Питером Вильсоном до распродажи, Питер и не подумает выдавать этот код кому-либо. Это значило бы раскрыть игру участника - дать знать, до какого предела он идет. А это одна из самых сокровенных тайн, как вы можете судить, в залах аукциона. И тысячу раз вам будет отказ, если вы придете со мной. Я, вероятно, буду определять эту гонку на аукционе.
Я уже знаю, как далеко могу зайти - кстати, я работаю для клиента. Но моя работа стала бы значительно проще, если бы я мог сказать, как далеко собирается пойти мой соперник. Фактически, то, что вы сказали мне, уже для меня большая помощь. Я предупрежу своего человека поднять планку еще выше. Если этот ваш человек обладает крепкими нервами, он может загнать меня поистине в угол. К тому же там будут и другие участники, безусловно. Похоже, все идет к тому, что будет тяжелый денек. Все будет транслироваться по телевизору, а пригласив миллионеров, герцогов и герцогинь на это подобие гала-спектакля, Сотсби сделали правильный ход. Отличное паблисити, конечно. Клянусь Юпитером, если бы они знали, что в распродажу будут замешаны сотрудники ведомства плаща и кинжала, было бы настоящее столпотворение! Ну, теперь скажите, нужно ли вам еще что-нибудь! Всего лишь определить этого человека и все?
- Это все. А за сколько эта штука может пойти, по вашему мнению?
Г-н Сноумен поболтал золотым карандашом в зубах.
- Ну, видите ли вот здесь я должен держать язык за губами. Я знаю как далеко я пойду, но это секрет моего клиента. - Он помолчал в задумчивости. - Скажу так; если предмет пойдет менее, чем за 100.000 фунтов, мы будем удивлены.
- Понимаю, - сказал Бонд. - Теперь, как я попаду на распродажу?
Г-н Сноумен достал элегантную крокодиловой кожи записную книжечку и вынул два пропуска. Один он протянул Бонду.
- Это моей жены пропуска. Я достану ей взамен того, что отдал вам, потом, где-нибудь в помещении, Б-5 - хорошее место впереди в центре. Мое Б-6.
Бонд взял билет. На нем значилось:
Сотсби энд Ко - Продажа
Набора замечательных ювелирных изделий, а также
Уникального предмета старины Карла Фаберже
Собственность Леди
Пропуск на одного человека в Главный Зал
Вторник, 20 июня ровно в 9:30.
ВХОД СО СТОРОНЫ УЛИЦЫ СЕЙНТ ДЖОРДЖ
- Это не тот старый вход со стороны Бонд-стрит, - заметил г-н Сноумен, - они убрали навес и красный ковер от задних дверей после того, как Бонд-стрит стала с односторонним движением. Ну теперь... - он поднялся со стула. - Вы не хотели бы взглянуть на некоторые вещички Фаберже? У нас есть кое-что. Мой отец купил это у Кремля что-то в 1927 году. Это даст вам некоторое представление из-за чего шум идет, хотя, конечно, "Изумрудный шар" несравненно тоньше, чем все то, что я вам могу показать из работ мастера, кроме императорских пасхальных яиц.
Позднее, ошеломленный сверканием бриллиантов, золота, шелковистого сияния полупрозрачных эмалей, Джеймс Бонд поднимался вверх из пещер Алладина, находящихся под Риджент-стрит, и отправился проводить остаток дня в тусклых офисах поблизости от Уайт-холла. Он отчаянно пытался сообразить, как в столь короткий срок устроить все приготовления для опознания и фотографирования в тесном помещении человека, у которого еще нет пока определенного лица и имени, но который, безусловно, является главным советским шпионом в Лондоне.
В течение следующего дня Бонд находился как в лихорадке. Он нашел предлог, чтобы зайти в Отдел Коммуникаций, забрел в маленькую комнатку, где мисс Мария Фройденштейн и две помощницы работали у шифровальной машины, через которую отсылались сообщения по линии "Пурпурного шифра". Он взял последнюю папку - у него был свободный доступ к большинству материалов в штабе. Он пробежал глазами тщательно отредактированные параграфы материалов, которые будут наколоты на крючок не читанными каким-нибудь низшим чином ЦРУ в Вашингтоне, а в Москве будут с почтением вручены сотруднику КГБ высокого ранга.
1 2 3 4
Наконец, он сунул ее обратно в папку и посмотрел на Бонда.
- Так, - сказал он, и его голубые глаза светились явным интересом. Все это годится. Девица родилась в Париже в 1935 году. Мать принимала активное участие в движении Сопротивления во время войны. Помогала в работе по поддержанию "дороги беженцев Тюльпан". После войны дочь училась в Сорбонне и затем получила место в нашем посольстве в ведомстве морского атташе в качестве переводчицы. Остальное вы знаете. Ее скомпрометировали было какое-то некрасивое дело на сексуальной почве - замешан кто-то из старых друзей матери по Сопротивлению, который к тому времени работал на НКВД, и с тех пор она была под наблюдением. Она обратилась, безусловно, по заданию с просьбой о предоставлении британского гражданства. Ее рекомендации из посольства и отзывы о работе матери в Сопротивлении помогли ей получить гражданство в 1959 году, и тогда нам ее рекомендовали из Министерства иностранных дел. Но именно там она сделала свою большую ошибку. Она попросила отпуск на год до того, как пришла к нам, а потом нас информировали из группы Хатчинсона в Ленинграде, что она находится в шпионской школе. Там она, предположительно, получила обычную подготовку, и нам пришлось думать, что с ней делать.
Сектор 100 разработал операцию "Пурпурный шифр", а остальное вы знаете. Она работала в течение трех лет в штабе для КГБ, и теперь получает свое вознаграждение - "Изумрудный шар", стоимостью в 100.000 фунтов. А это важно по двум причинам. Прежде всего это значит, что КГБ прочно сидит на крючке благодаря "Пурпурному шифру", иначе они не стали бы одаривать ее таким баснословным подарком. Это хорошая новость. Это значит, что у нас есть возможность подлить масла в огонь, когда мы передаем туда материалы продвинуть в третью графу нашу дезинформацию, а возможно даже и во вторую. Во-вторых, это объясняет что-то из того, что не поддавалось раньше нашему пониманию - то, что эта девица до сих пор никогда не получала какой-либо платы за свою службу. Нас это беспокоило. У нее были счета у Глина и Миллса, где значились только полученные чеки за ежемесячное жалованье в 50 фунтов. И она жила только на это. Теперь она получает плату большим куском при помощи этой безделушки, о которой мы узнали. Все очень удовлетворительно.
- Мы ни разу не засекали, кто ее контролирует, сэр? Как она получает задания?
- Да это и не требуется, - произнес М. раздраженно, занимаясь своей трубкой.
- Раз она зацепилась за "Пурпурный шифр" все, что ей нужно, это держаться за свою работу. А, наплевать на это, парень! Она выплескивает эту чепуху им в руки шесть раз в день. Какие инструкции могут они давать? Я сомневаюсь, что сотрудники КГБ в Лондоне даже знают о ее существовании может быть глава Резидентуры знает, но, как вам известно, мы даже не имеем представления, кто он. Дайте мне возможность его обнаружить.
Бонда внезапно осенило. Как будто камера заработала в мозгу и засняла кусок отчетливого фильма:
- Может быть этот аукцион у Сотсби поможет нам высветить его, покажет нам, кто это.
- О чем ты мелешь, черт побери, 007? Объясни.
- Хорошо, сэр, - голос Бонда звучал спокойно и уверенно.
- Вы помните, что сказал доктор Фэншейв по поводу той темной лошадки того, кто использует этого дельца Вартскот, чтобы тот шел до их последней цены. Если русские как кажется, не хотят знать и не особенно беспокоятся о Фаберже, как утверждает доктор Фэншейв, у них, возможно нет полной ясности, сколько эта вещь стоит на самом деле. Во всяком случае, не похоже, чтобы в КГБ знали что-либо об этих делах. Они могут оценивать сам изумруд по рыночной стоимости - скажем, десять или двадцать тысяч фунтов. Эта сумма имеет больше смысла, чем то состояние, которое ей уготовано, если доктор Фэншейв окажется прав. Так что, если глава Резидентуры является единственным человеком, который знает о существовании этой девицы, он единственный, кто знает, что она получает свою плату. Так что он и есть эта темная лошадь. Его пошлют к Сотсби и ему будет поручено взвинчивать цену до потолка. Я уверен в этом. Таким образом, мы можем его идентифицировать, и у нас будут достаточные доказательства, чтобы отправить его домой. Он сам не будет знать, откуда получил удар. Так же и в КГБ. Если мы отправимся на аукцион и выследим его и если добудем фотографии, мы можем заставить Министерство иностранных дел объявить его персоной нон грата в течение недели. Никто из руководителей Резидентуры не вырастал на деревьях. Пройдут месяцы, прежде чем КГБ подыщет ему замену.
М. произнес задумчиво:
- Может быть ты кое-что и нащупал, - он крутанулся в своем кресле и уставился сквозь большое окно на неровный горизонт Лондона, Наконец, он сказал через плечо: - Ну; хорошо, 007. Отправляйся к начальнику штаба и раскручивай машину. Я утрясу все с Пятеркой Это их афера, но наша птичка. Неприятностей не будет. Но сам держись и не вовлекайся в свару за эту безделицу. У меня нет лишних денег на это.
Бонд ответил:
- О, нет, сэр. - Он встал и быстро вышел из комнаты. Он думал, что он поступил очень умно, и ему хотелось посмотреть, так ли это на деле. Он не хотел, чтобы М. передумал.
У Вартского был офис со скромным, но ультрамодным фасадом на Риджент-стрит, 138. Оконная витрина с умеренной экспозицией современных и антикварных ювелирных изделий, даже намеком не свидетельствовала о том, что хозяин был величайшим в мире торговцем изделиями Фаберже. Интерьер серый ковер, стены, отделанные древесиной сикомора, несколько непрезентабельных витрин - все это было не похоже на восхитительные залы Картье, Бутеро или Ван Клифа, но ряд обрамленных рамками высочайших рекомендаций от королевы Мэри, королевы-матери самой королевы, короля Павла Греческого и, как ни странно, от короля Дании Фредерика IX, свидетельствовали о том, что это был не простой ювелир.
Джеймс Бонд справился о г-не Кеннете Сноумене. Приятной наружности и хорошо одетый мужчина лет сорока отделился от группы людей, склонивших свои головы над чем-то в глубине комнаты, и подошел к Бонду.
Бонд спокойно представился:
- Я из Разведывательного правления. Мы можем поговорить? Может быть вы сперва проверите мои полномочия. Меня зовут Джеймс Бонд. Но вам придется обратиться непосредственно к сэру Рональду Валленсу или его заместителю. Я непосредственно не служу в Скотланд-ярде. Что-то вроде сотрудничества с ними.
Умные наблюдательные глаза, казалось, даже не взглянули на него. Человек улыбнулся.
- Пройдем вниз. Поговорим с некоторыми американскими друзьями - в некотором роде наши корреспонденты. Из "Старой России" на Пятой авеню.
- Я знаю это место, - сказал Бонд. - Оно полно богато украшенных икон и всего прочего. Неподалеку от Пьера.
- Совершенно верно, - г-н Сноумен, казалось, проникся еще большим доверием. Он пошел вперед и вниз по узкой, застеленной толстым ковром, лестнице в просторную, сверкающую огнями выставочную комнату, которая вполне, очевидно, и была истинным хранилищем ценностей. Золото и алмазы, шлифованные драгоценные камни сверкали из ярко освещенных витрин, установленных вдоль стен.
- Присаживайтесь. Хотите сигарету?
Бонд закурил собственную.
- Я по поводу этого изделия Фаберже, которое пойдет у Сотсби завтра - я имею в виду этот "Изумрудный шар".
- А, понимаю, - четкая бровь г-на Сноумена напряженно нахмурилась. Надеюсь, никаких затруднений?
- Нет, если говорить о ваших интересах. Но нас интересует сама распродажа. Мы знаем о владельце, мисс Фройденштейн. Мы думаем, что, может быть, предпринята попытка взвинтить цену искусственно. Нас интересует тот, с чьей подачи все это будет происходить, - полагая, так сказать, что ваша фирма будет играть ведущую роль.
- Так, это верно, - сказал Сноумен с налетом осторожной откровенности. - Мы, конечно, собираемся заполучить его. Но вещь будет продана за огромную сумму. Между нами, мы уверены, что два известных дельца сделают попытку, а возможно и Метрополитен. Но вас интересует какой-то сомнительный субъект? Если так, можете не беспокоиться. Это не их класс.
Бонд ответил:
- Нет, мы не гоняемся за такими лицами.
Он не знал, как далеко он может зайти с этим человеком. Люди очень заботятся о сохранении секретов собственного бизнеса, но это не значит, что они будут проявлять осторожность по части ваших.
Бонд посмотрел г-ну Сноумену многозначительно в глаза.
- Вы сможете оказать мне помощь?
- Конечно. Если вы скажете мне, как я могу это сделать. - Он покачал рукой в воздухе. - Если вас беспокоит, чтобы все оставалось в тайне, можете не тревожиться. Ювелиры привыкли к тайнам. Скотланд-ярд даст, вероятно, моей фирме наилучшую рекомендацию в этом отношении Небо знает, сколько у нас с ними было дел за многие годы.
- А если я скажу вам, что я из Министерства обороны?
- Все то же самое, - сказал г-н Сноумен. - Вы, естественно, можете вполне положиться на нашу осторожность!
Бонд принял решение:
- Хорошо, Все это подпадает под действие Закона об официальных секретных, чтобы вы знали. Мы подозреваем, что тот, кто будет выполнять роль темной лошади, это, к вашему сведению, будет советский агент. Моя задача заключается в том, чтобы установить его личность. Боюсь, что больше ничего не могу сообщить. Но вам ничего больше и не нужно знать. Все, что я хочу, это пойти с вами на аукцион завтра вечером, чтобы вы помогли мне выследить этого человека. Медалей, я полагаю, не будет, но мы будем чрезвычайно благодарны.
Глаза г-на Кеннета Сноумена засверкали от возбуждения.
- Конечно, будем очень рады оказать вам любую помощь. Но... - на лице промелькнуло сомнение. - Вы знаете, все дело обстоит не так просто. Питер Вильсон, глава фирмы Сотсби, который будет вести распродажу, будет единственным человеком, который может знать об этом наверняка, если клиент пожелает остаться в тайне. Имеется дюжина способов участвовать в аукционе, не подавая никаких заметных сигналов. Но если этот человек обговорит свой метод, свой секретный код, так сказать, с г-ном Питером Вильсоном до распродажи, Питер и не подумает выдавать этот код кому-либо. Это значило бы раскрыть игру участника - дать знать, до какого предела он идет. А это одна из самых сокровенных тайн, как вы можете судить, в залах аукциона. И тысячу раз вам будет отказ, если вы придете со мной. Я, вероятно, буду определять эту гонку на аукционе.
Я уже знаю, как далеко могу зайти - кстати, я работаю для клиента. Но моя работа стала бы значительно проще, если бы я мог сказать, как далеко собирается пойти мой соперник. Фактически, то, что вы сказали мне, уже для меня большая помощь. Я предупрежу своего человека поднять планку еще выше. Если этот ваш человек обладает крепкими нервами, он может загнать меня поистине в угол. К тому же там будут и другие участники, безусловно. Похоже, все идет к тому, что будет тяжелый денек. Все будет транслироваться по телевизору, а пригласив миллионеров, герцогов и герцогинь на это подобие гала-спектакля, Сотсби сделали правильный ход. Отличное паблисити, конечно. Клянусь Юпитером, если бы они знали, что в распродажу будут замешаны сотрудники ведомства плаща и кинжала, было бы настоящее столпотворение! Ну, теперь скажите, нужно ли вам еще что-нибудь! Всего лишь определить этого человека и все?
- Это все. А за сколько эта штука может пойти, по вашему мнению?
Г-н Сноумен поболтал золотым карандашом в зубах.
- Ну, видите ли вот здесь я должен держать язык за губами. Я знаю как далеко я пойду, но это секрет моего клиента. - Он помолчал в задумчивости. - Скажу так; если предмет пойдет менее, чем за 100.000 фунтов, мы будем удивлены.
- Понимаю, - сказал Бонд. - Теперь, как я попаду на распродажу?
Г-н Сноумен достал элегантную крокодиловой кожи записную книжечку и вынул два пропуска. Один он протянул Бонду.
- Это моей жены пропуска. Я достану ей взамен того, что отдал вам, потом, где-нибудь в помещении, Б-5 - хорошее место впереди в центре. Мое Б-6.
Бонд взял билет. На нем значилось:
Сотсби энд Ко - Продажа
Набора замечательных ювелирных изделий, а также
Уникального предмета старины Карла Фаберже
Собственность Леди
Пропуск на одного человека в Главный Зал
Вторник, 20 июня ровно в 9:30.
ВХОД СО СТОРОНЫ УЛИЦЫ СЕЙНТ ДЖОРДЖ
- Это не тот старый вход со стороны Бонд-стрит, - заметил г-н Сноумен, - они убрали навес и красный ковер от задних дверей после того, как Бонд-стрит стала с односторонним движением. Ну теперь... - он поднялся со стула. - Вы не хотели бы взглянуть на некоторые вещички Фаберже? У нас есть кое-что. Мой отец купил это у Кремля что-то в 1927 году. Это даст вам некоторое представление из-за чего шум идет, хотя, конечно, "Изумрудный шар" несравненно тоньше, чем все то, что я вам могу показать из работ мастера, кроме императорских пасхальных яиц.
Позднее, ошеломленный сверканием бриллиантов, золота, шелковистого сияния полупрозрачных эмалей, Джеймс Бонд поднимался вверх из пещер Алладина, находящихся под Риджент-стрит, и отправился проводить остаток дня в тусклых офисах поблизости от Уайт-холла. Он отчаянно пытался сообразить, как в столь короткий срок устроить все приготовления для опознания и фотографирования в тесном помещении человека, у которого еще нет пока определенного лица и имени, но который, безусловно, является главным советским шпионом в Лондоне.
В течение следующего дня Бонд находился как в лихорадке. Он нашел предлог, чтобы зайти в Отдел Коммуникаций, забрел в маленькую комнатку, где мисс Мария Фройденштейн и две помощницы работали у шифровальной машины, через которую отсылались сообщения по линии "Пурпурного шифра". Он взял последнюю папку - у него был свободный доступ к большинству материалов в штабе. Он пробежал глазами тщательно отредактированные параграфы материалов, которые будут наколоты на крючок не читанными каким-нибудь низшим чином ЦРУ в Вашингтоне, а в Москве будут с почтением вручены сотруднику КГБ высокого ранга.
1 2 3 4