Один-единственный раз ему надо было ослушаться короля, а он струсил, и Лодиварман лежал связанный с кляпом во рту пока не пришел Вай Тхон.
— А еще кто погиб?
— Часовой, что стоял с тобой на пару в пиршественном зале. Ему пришлось сознаться, что он оставил пост и тебя одного, а вместе с ним был казнен офицер стражи за то, что поставил чужестранца на пост во дворец короля.
— Это все? — поинтересовался Кинг.
— Да, — ответил воин. Кинг улыбнулся; увидев улыбку, воин спросил, в чем дело.
— А, ничего особенного, — сказал Кинг, — просто я задумался.
Он думал, что самый виноватый в их бегстве — часовой, который позволил Фоу-тан упросить себя пропустить их в сад. Он догадывался, что этот человек будет не слишком рад его возвращению в Лодидхапуру.
— Так что Лодиварман до сих пор не знает, как я сбежал из дворца? — переспросил он.
— Нет, но узнает, — с жестокой улыбкой ответил один из солдат.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что прежде, чем тебе удастся умереть, он выжмет из тебя правду.
— Очевидно, мое пребывание в Лодидхапуре будет весьма приятным, — предположил Гордон Кинг.
— Не знаю, насколько оно будет приятным, но весьма недолгим, — не возражал воин.
— Это радует.
— Оно будет недолгим, но покажется вечностью, парень. Я видел людей, погибших в результате мести Лодивармана.
Кинг узнал, что его нашли чисто случайно — это был обычный дозор окрестностей Лодидхапуры. Вскоре и сам великий город предстал перед их глазами во всей своей многовековой красе, но безжалостной, как его собственные камни, как сердца, что бьются за его стенами. Он был построен на крови и жизнях миллиона рабов, его хмурые стены в течение двух тысяч лет были свидетелями жестоких кровавых преступлений во имя королей и богов.
— Мельница богов! — размышлял Кинг. — Удивительно не то, что она так тонко мелет, а то, что ее хозяева умудряются из глубины веков дотянуться до жертвы с другого края света, которая даже не знает об их существовании.
Они быстро приближались к одним из ворот Лодидхапуры, за порталами которых следует оставить всякую надежду. Это было хорошо известно Кингу, но единственное, что его сейчас интересовало, так это его собственная апатия к неумолимой судьбе. Он знал, что ему надо бы подумать о бегстве, но тем не менее он фаталистически воспринимал мысль о неминуемой смерти, ибо что ему оставалось ждать хорошего от жизни? Орбита его существования ограничивается сияющим солнцем, вокруг которого вращается его любовь — его маленькой пламенеющей принцессой. Отлученный навсегда от тепла и света ее близкого присутствия, он — просто одинокий сателлит, бесцельно болтающийся в темноте и холоде межзвездного пространства. Что может предложить такое существование по сравнению с мирным забвением смерти?
Каковы бы ни были его мысли, внешне они никак не отражались: в Лодидхапуру он вошел твердой походкой, высоко подняв голову. В городе его и его эскорт быстро окружили любопытные, толпа росла — новость о том, что взят в плен похититель танцовщицы прокаженного короля, быстро распространилась по всему городу.
Его отвели в темницу в подвалах дворца Лодивармана и приковали цепями к стене. Его приковали как дикого зверя двойными цепями, да и еда, что швырнули перед ним, как перед диким зверем, была такова, что ее побоялись бы зверю предложить. Тьму его подвала должен был разгонять свет, проникающий через маленькое окошко под самым потолком — потолок, правда был низкий. Но окно и окном было трудновато назвать — просто маленькое отверстие, через которое пролезть мог бы разве домашний кот средних размеров. Но все-таки кое-какой свет и воздух сквозь него проникали.
И снова как много раз за последнее время, у Кинга появилось ощущение, что он галлюцинирует. Несмотря на множество событий, происшедших со времени его выздоровления, у него никак не могло уложиться в голове, что он свободнорожденный американец двадцатого века — пленник кхмерского короля. Это фантастика, это невероятно, немыслимо. Он прибег ко всяческим доводам, чтобы подтвердить ошибки и заблуждения в связи с помрачением ума, но в конце каждого из размышлений обнаруживал, что прикован двойной цепью в темном, грязном и вонючем подвале.
Пришла ночь, а с ней и самые мерзкие из обитателей подвалов — крысы. Он их гнал, но они всякий раз возвращались. Он был вынужден сражаться с ними всю ночь, когда же забрезжил свет, они скрылись, и он, измученный, сел на каменный пол.
Он, видимо, уснул, но он в этом не был уверен, потому что почти сразу кто-то положил ему руку на плечо и слегка потряс, стараясь разбудить. Это была рука Вамы, командира десятки, что когда-то, впервые, взяла его в плен в джунглях вместе с Фоу-тан, это была дружеская рука, потому что воин в медных доспехах искренне восхищался храбрым чужестранцем, осмеливавшимся воспрепятствовать желаниям прокаженного короля, которого сам Вама боялся больше, чем уважал.
— Я рад снова увидеть тебя, Гордон Кинг, — сказал Вама, — но мне жаль, что мы встречаемся в таких обстоятельствах. Ярость Лодивармана неукротима, и никто не может спасти тебя, но может быть мучения последних часов тебе облегчит сознание, что у тебя много друзей среди воинов Лодидхапуры.
— Спасибо тебе, Вама, — отвечал Кинг. — На кхмерской земле я нашел больше чем дружбу, а если я найду и смерть, то по собственному выбору. Я готов ко всему, что ждет меня, но я хочу, чтоб ты знал, что твои уверения в дружбе облегчат мне предсмертные страдания. Но почему ты тут? Что, Лодиварман послал тебя исполнить приговор?
— Ну, так легко тебе от него не отделаться, — вздохнул Вама. — Я не знаю, что у него на уме. Мне было приказано привести тебя к нему — это знак почета по отношению к тебе, ведь ты произвел на него впечатление своим поведением.
— Наверно, он хочет допросить меня, — предположил Кинг.
— Без сомнения, — согласился Вама, — но это он мог доверить и своим палачам: они хорошо умеют выжимать все что угодно из своих жертв, любые признания.
Вама наклонился и отпер висячий замок, что скреплял цепи, освободил от них Кинга и вывел его в коридор, где ожидала вся десятка, чтобы эскортировать пленника к Лодиварману. Среди прочих были и Чек с Кау, с которыми Кинг подружился, пока служил в качестве воина в королевской гвардии Лодивармана, прокаженного короля. Приветствия их были суровы, но от этого не менее сердечны; и охраняемый и сопровождаемый друзьями, Гордон Кинг проследовал в приемный зал Лодивармана.
XIV
ГОСПОДИН ТИГР
Лодиварман с перекошенным от злобы лицом сгорбился на громадном троне. Его окружали военачальники, министры, верховные жрецы и сановники из свиты, слева, стоя на коленях, раб держал золотой поднос, полный грибов. Но в этот момент Лодиварман был настолько полон чувством мести, что даже не обращал внимания на предмет своей странной страсти. Наконец-то он заполучил того, на ком он может сорвать и удовлетворить свой необузданный гнев.
Дрожа от несдерживаемого гнева, Лодиварман уставился на Гордона Кинга, которого подвели к подножию возвышения, на котором стоял трон.
— Где девушка? — злобно спросил король.
— Принцесса Фоу-тан находится в полной безопасности во дворце Бенг Кхера, — ответил Кинг.
— Как тебе удалось вывести ее? Тебе кто-то должен был помочь. Если ты хочешь избавить себя от страшных мучений, говори правду, — закричал король дребезжащим от ярости голосом.
— Король Лодиварман должен лучше других знать, как я отобрал у него девушку, — парировал американец.
— Я тебя не об этом спрашиваю, — вскрикнул, трясясь, Лодиварман. — Шива покарает тебя многими муками и страданиями за мое унижение и оскорбление, но я могу смягчить их, если ты назовешь своих сообщников.
— У меня нет сообщников, — отвечал Кинг. — Я забрал принцессу и ушел, и никто не видел меня.
— Как ты выбрался наружу? — вопросил Лодиварман.
— Ты собираешься пытать меня, Лодиварман, — улыбнулся Кинг. — И ты хочешь убить меня. Так зачем мне доставлять тебе удовольствие признаниями? Ты уже уничтожил троих, я буду четвертым. Жизнь каждого из нас стоит больше твоей. Я бы на твоем месте не добавлял к тому, за что тебе придется ответить перед Господом после смерти.
— Что ты, чужестранец, знаешь о кхмерских богах?
— Я знаю мало или почти ничего ни о Брахме, ни о Вишну, ни о Шиве, — возразил Кинг, — но я знаю, что превыше всех Бог, перед которым держат ответ и короли и тираны. И в его глазах добрый король значит не больше чем раб, а самый презренный в его глазах — тиран.
— Ты испытаешь на себе могущество и Брахмы, и Вишну, и Шивы! — прошипел Лодиварман. — Ты осмелился поставить своего Бога выше их! Клянусь богами, перед смертью ты испытаешь мучения во славу их милосердия.
— Каковы бы ни были мои мучения, Лодиварман, они будут происходить от тебя, — возразил Кинг. — Боги к этому не имеют никакого отношения.
К королю подошел младший жрец и принялся что-то шептать ему на ухо. Вай Тхон, верховный жрец, тоже был здесь. Старик с сочувствием глядел на Кинга, зная что беспомощен и ничем не может облегчить участь своего друга — кто лучше верховного жреца представляет себе власть короля и бессилие богов.
Жрец с заметным энтузиазмом продолжал что-то доказывать королю.
Лодиварман выслушал тихий совет и задумался. Затем он вновь поднял глаза на Кинга. — Нам доставит большое удовольствие доказать могущество наших богов перед нашим народом. Господин Тигр бога не ведает, ты сразишься с ним. Если твой Бог столь могуществен, он сохранит тебя. — Лодиварман подцепил щепотку грибов и откинулся на троне. — Отведите к Господину Тигру, — велел он, — но не выпускайте зверя, пока мы не придем.
Солдаты окружили Кинга и повели его к выходу, но они еще не успели выйти из зала для аудиенций, как Лодиварман остановил их.
— Стойте! — крикнул он. — Никто не сможет сказать, что Лодиварман нечестен даже с врагом. Когда парень войдет к Господину Тигру, дайте ему для защиты копье. Я уже наслушался россказней о его доблести, попробуем убедиться в ней собственными глазами.
Кинга вывели из дворца и через королевский сад повели к огромному храму Шивы. Там, на одной из нижних террас, где он никогда не был, его провели в небольшой амфитеатр, в центре которого находилось углубление, похожее на арену, общей площадью футов сто квадратных. Арена была расположена много ниже самого амфитеатра. Вход в нее был вниз по лестнице, затем через узкий каменный коридор, заканчивавшийся массивными деревянными дверями. Воины распахнули двери.
— Входи, Гордон Кинг, — сказал Вама. — Вот мое копье, и да помогут тебе и твой и наши боги.
— Спасибо! — ответил Кинг. — Думаю, что они все мне пригодятся, — и вошел на залитую солнцем арену. Двери за ним закрылись.
Пол и стены арены были сложены из каменных блоков без признаков какого-либо раствора, но пригнаны они были так превосходно, что почти не было видно границ камней. Оглянувшись, Кинг обнаружил на противоположной стороне еще одну огромную дверь, за которой он почувствовал присутствие — зловещее присутствие — дикого голодного хищника.
Кинг перехватил рукой копье, определяя его вес. Это было крепкое, хорошо сбалансированное копье. Он опять обратился мыслями к студенческим дням, когда он метал копье, — почти такое же — под восторженные вопли своих однокашников. Но тогда учитывалась только дистанция, только поверхностная демонстрация, что и отличает нашу цивилизацию.
Какое тогда имело значение, что кто-то метает более точно? А на самом деле именно это и должно быть практическим критерием эффективности. Гордон Кинг умел метать на более далекое расстояние, что выглядит с нашей точки зрения гораздо более убедительно и красиво, чем точность. Но неграмотный Че научил его тому, чему не умел учить колледж, и он овладел искусством менее видным, но более важным — точности попадания.
Уже дважды он встречался с Господином Тигром и поражал его копьем. Каждый раз Кингу это казалось чудом. Ему казалось невероятным, что это может повториться в третий раз, что в третий раз он сможет одолеть повелителя Азии. Да и что это ему даст на сей раз? Спасшись от жестоких клыков и когтей тигра, он попадет в не менее, а скорее всего гораздо более жестокие лапы Лодивармана.
Стоя на каменных плитах арены под палящими лучами солнца он следил за тем, как на скамейках амфитеатра над ареной начинают собираться зрители. Свидетелями его гибели должны были стать члены королевской свиты: принцы, знать, воины, министры и священнослужители. Среди них были и женщины. Самым последним явился Лодиварман в сопровождении охраны и рабов. По мере того, как он шествовал к покрытому украшениями трону, все становились на колени, а самые подобострастные даже касались лбом каменных плит пола. Около трона Лодиварман остановился, тусклым взглядом обвел собравшихся и перевел его на арену, где стоял одинокий воин. В долгом взгляде короля были ненависть и сдерживаемая ярость — низкое создание, осмелившееся поднять руку на персону короля!
Лодиварман медленно опустился на трон. Затем он сделал короткий знак слуге, и секундой позже раздался звук трубы. Коленопреклоненные мужчины и женщины встали и заняли свои места. Лодиварман вновь поднял руку и снова послышался звук трубы: все повернулись к низкой двери по другую сторону арены от американца.
Кинг увидел, как медленно поднялся тяжелый барьер. Сначала в темноте за ним ничего видно не было, но потом что-то зашевелилось и двинулось к выходу, и Кинг увидел то, что и предполагал: знакомые желтые и черные полосы великолепного меха. Громадный тигр медленно вышел и остановился в проходе, щурясь от яркого солнечного света. Вначале его внимание привлекли люди на каменных скамейках над ним, он посмотрел на них и зарычал. Затем он взглянул перед собой и увидел Кинга. Моментально поведение его изменилось. Он припал к земле, угрожающе помахивая хвостом, он вытянул голову, и глаза его загорелись.
Гордон Кинг нападения ждать не стал. У него была своя теория, базирующаяся на знании поведения этих диких тварей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24