Время он
рассчитал замечательно. Когда он закончил манипуляции с пистолетом,
девушка почти совсем успокоилась, хоть руки уже не так тряслись. И тогда
же пришел в себя детина. Он замычал, приподымая голову, обвел окрестности
ничего не понимающими глазами, попытался сесть. И тут все вспомнил. На
лице его, не тронутом печатью интеллекта, сменились гнев, непонимание,
ужас, раздражение, злость и, опять, ужас. Разглядел он и понял все
достаточно быстро, инстинкты сработали и на этот раз. И он
медленно-медленно стал отползать назад.
- Сиди, сука!!! - сорвался таки. Но тут же взял себя в руки: - Да
нет, скорее уж кобель. Сидеть!
Детина, разумеется, не послушался и продолжал отползать. Пока не
уперся спиной в мои ноги. Тут и притих. А он уже говорил с жертвой.
- Вот, смотри, это совсем не страшно. Целиться вот так, а нажимать -
сюда. - Он показывал ей пистолет.
А девушка особо не возражала. Глаза ее в свете луны сверкали
демонической решимостью. Она отобрала у него оружие, на коленях подползла
к насильнику.
- Только приложи плотнее, чтоб не шуметь...
...сунула ему глушитель между ног и нажала спуск.
Я догадался выхватить из кармана вязаную шапочку и запихнуть телу в
рот.
Потом он отобрал у нее пистолет и добил своим излюбленным выстрелом.
Протянул девушке его обратно, держась за глушитель:
- На, держи. Тебе еще домой.
И разошлись.
Как я уже говорил, работал он примерно с неделю. И больше меня с
собой не брал. Да я особо и не напрашивался. Но из публикаций ошалевшей
прессы, сбивчивых телерепортажей, легенд и пересказов в очередях я
представлял себе результаты его деятельности - примерно такие же, как в
первый день. Сам же он по вечерам говорил просто: "Норму сделал." И
переводил разговор на другую тему.
Народное мнение очень быстро разобралось, на чьей он стороне, и
возвело его чуть ли не в ранг героя. Этакая смесь Робин Гуда и
Терминатора. Описания его были противоречивы и сбивчивы - иногда вплоть до
диаметрально противоположных. Найти по ним кого-либо было совершенно
невозможно. Да его очень рьяно и не искали. Народ - потому, что от добра
добра не ищут. А органы - радовались неожиданной подмоге. Правда, один раз
разыскали, видимо, те, кто имел возражения. А может, валютчики собрались с
силами. В этот день у него ушло три обоймы.
На улицах удивительно быстро стало спокойно. Беспорядки с насилием
затевать стали разве что совсем уж камикадзе.
Называли его Судьей.
А однажды вечером, отбегав положенное по работе, я его не застал.
На табуретке стояла чашка с недопитым кофе. На столе - аккуратной
грудой остатки первого урожая - еще, впрочем, приличные. Диван аккуратно
застелен. И поверх покрывала белым кричащим пятном записка.
ЗДЕСЬ Я СДЕЛАЛ ВСЕ. ПОРА. ПРОЩАЙ. СПАСИБО.
Первое время я все не верил. Регулярно приходил в "сарайчик". Тупо
сидел за столом в ожидании. Пересчитал, разложил, почистил, перезарядил
все, что осталось. Принес из дому сумку и упаковал в нее - мало ли...
Потом понял - он не вернется. Мало ли какие и где у него дела. Какая
у него цель. Куда он шел. И откуда. Все-таки я удивительно мало узнал о
нем. От него. Последнее время я стал внимательнее следить за так
называемой криминальной хроникой. Кажется, я даже могу теперь отслеживать
его маршрут. И, страшное дело, такое впечатление, что придя в город, он
остается в нем навсегда, хоть и идет дальше.
Как-то опять тревожно стало ходить по улицам вечером. Слухи поутихли.
Забывать стали Судью.
Сапоги на шнуровке, черные дерьмодавы, у меня остались со времен
работы на химзаводе. Черный плащ недавно прикупил, длиннющий, все никак не
отучусь путаться в полах. Свитер и так ношу постоянно, а бриться никогда
особо не любил. Того, что лежит в сумке на некоторое время хватит. А потом
- можно и найти. Главное - отучиться вздрагивать от звука выстрела.
Иду.

1 2