Майкл Уильямс
Отважное сердце


Герои Ц 3



Майкл Уильямс
Отважное сердце
(Герои-3)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ИЗ ОТЦОВСКОГО ЗАМКА – В ВЕРДЕНСКОЕ БОЛОТО

Символ ласки – туннель за туннелем, волшба за волшбой.
В себя самого загляни – открывай свои дороги в Ничто. Истина там, во тьме, и во тьме ты иди, мыслящий бродит во тьме.
«Калантина», 9:9.

Глава 1

Свой рассказ я начинаю с того вечера, когда у нас в замке был гость, хотя тогда я не понимал, что это – начало долгой истории…
В то время, как другие пировали, я убирал комнату моего старшего брата Алфрика; повсюду валялись дынные корки, кости, грязная одежда. Комната была похожа на свалку мусора или логово великана-людоеда. Конечно, у Алфрика были слуги, но в тот вечер они все как сквозь землю провалились.
Разумеется, было бы неверно, – хоть сейчас, хоть в дальнейшем, – сравнивать Алфрика с людоедом. Людоед и больше, и опаснее, а, возможно, и смышленее, чем мой брат. Но вместе с тем, Алфрик был достаточно смышлен для того, чтобы заставить меня убирать его комнату, мыть окна. Я буду работать, а вся наша семья, значит, будет ужинать вместе с гостем!
Уже добрых восемь лет брат наказывает меня за малейшую оплошность; и в то время, как юные сыновья других соламнийских рыцарей обучались искусству верховой езды и соколиной охоты, я должен был убирать в его комнате; и все это время я жил в постоянном страхе – по причинам… Впрочем, о причинах я скажу позже.
Сейчас я скажу другое: в свои семнадцать лет я чувствовал себя слишком взрослым для того, чтобы быть слугой своего брата.
И вот, значит, пока я подметал в его комнате, Алфрик сидел в трапезной за столом вместе с отцом и сэром Баярдом.
Сэр Баярд Брайтблэд, знаменитый рыцарь Соламнии, прискакал к нам из столицы в своих прославленных доспехах, да, да, именно в тех доспехах, о которых уже слагались легенды и пелись песни. А кроме того, сэр Баярд был несомненно лучшим рыцарем во всей Северной Соламнии. Но впрочем, до самого сэра Баярда мне не было никакого дела. И я сэру Баярду был тоже не нужен, – ему был нужен Алфрик. Сэр Баярд собирался состязаться на рыцарском турнире за честь стать мужем одной знатной леди. И решил взять моего брата Алфрика к себе оруженосцем. А потом сделал бы из него настоящего рыцаря. Узнав об этом, Алфрик решил повеселиться на славу утром мы – это было нашим обычным ритуалом – прирезали в конюшне еще одну лошадь, а наш учитель Гилеандос снова чуть не сгорел заживо. Поджигать что-нибудь – это было нашей с Алфриком любимой шалостью, но, как всегда, только я был за нее наказан – оставлен без ужина.
Когда я прибирал кровать, на которой красовалась недавно вырезанная надпись: «Здесь был Алфрик», – снизу послышались смех и звон бокалов. Они там, внизу, пьют вино, едят оленину и болтают обо всем, что только взбредет им в голову – наверное, и обо мне тоже, о том, кем я стану, когда вырасту…
Бригельм – мой второй брат – отказался от ужина: он был человеком набожным и строго соблюдал пост; и Алфрик, без сомнения, сидит сейчас по правую руку от отца, поддакивает ему, а сэр Баярд ласково поглядывает на них.
Я сметал в одну кучу золу, кости, перья, а сам все больше и больше думал об ужине, но мои печали – не говоря уж обо всей истории – еще только-только начинались…

* * *

Когда я заполз под кровать, чтобы вымести из-под нее пыль и грязь, то услышал, что в комнату кто-то вошел. Сначала я подумал, что это Алфрик – ему, видимо, захотелось еще разок отлупить меня: для брата праздник, если он как следует меня не отдубасит. По разбитой глиняной посуде, пустым винным бутылкам, старым керосиновым лампам я пополз под кроватью к самой стене.
Но это был не Алфрик; от двери послышался незнакомый, вкрадчивый, тихий голос:
– Маленький мой, зачем же ты забрался под кровать? Ты думал, что я тебя не найду? Но ведь я умею видеть сквозь тьму, сквозь время, сквозь камни и сквозь сталь. Ну, вылезай же! У меня к тебе есть дельце.
Голос был ласковым – так поют в церковном хоре, так звучит виолончель, – но мне чувствовались в нем металл и угроза. Я даже подумал: так говорит убийца, когда достает кинжал или подливает яд в вино.
Готов поклясться: когда в комнате появился этот незнакомец, свет вокруг померк и поплыл туман. Стало холодно – так, что туман наполнился хрупкими льдинками.
Испугался я этого пришельца намного сильнее, чем брата – ладно, пусть бы побил, мне не привыкать, – и постарался ответить как можно более любезно:
– Я не знаю, кто Вы, но не причиняйте мне зла. Я – не наследник, поэтому Вам незачем меня похищать. А если Вы ищете моего отца, то он – внизу, в трапезной. Он, между прочим, полгода назад поранил на охоте ногу и до сих пор еще хромает – так, что он от Вас далеко убежать не сможет.
Я заплакал, но говорил и говорил без передышки.
– А если Вы пришли за моим братом Бригельмом, то он сейчас, скорее всего, молится у себя в комнате. Этажом ниже, третья дверь налево. Бригельм очень религиозный и очень добрый, никого не обижает.
Я на мгновение замолчал, а потом добавил:
– Рядом – комната нашего воспитателя Гилеандоса. Ему сейчас ни до кого и ни до чего. Он приходит в себя от ожогов и, наверное, уже принял хорошую порцию бренди.
Тут я замолчал, но из-под кровати вылезти не решился; я видел только ноги незваного гостя. Сначала он стоял у двери, потом сел на стул у окна. Ноги его казались мне огромными, обут он был в черные ботинки с серебряными пряжками в виде скорпионов – правда, сами по себе ботинки зловещими не выглядели. Я отполз как можно ближе к стене, сгреб вокруг себя в одну кучу кости и черепки – сделал что-то вроде крепости.
– Конечно, Вы знаете, что у меня есть еще старший брат Алфрик. Может быть, Вы хотите знать его любимые блюда, чтобы…
– Нет, малыш, – прервал меня незнакомец, голос его звучал ласково, завораживал, убаюкивал, – я не собираюсь причинить зла ни тебе, ни твоей семье. Мне нужен…
– О, Вы, конечно, имеете в виду сэра Баярда Брайтблэда?! Если Вы пришли за его жизнью, то Вам надо было бы прийти попозже, когда мы все, и слуги, и сам сэр Баярд, заснем. Тогда Вам не придется никого убивать, кроме сэра Баярда.
– О чем ты говоришь, дитя? – тихий голос незнакомца перешел почти в шепот, в комнате стало еще холоднее. Соловьи за окном умолкли; казалось: и наш замок, и все вокруг замерло, чтобы расслышать, о чем говорит странный пришелец.
Подняв облачко пыли под кроватью, я приподнялся на локте. Незнакомец в черных ботинках заговорил снова, и пока он говорил, пламя в очаге постепенно угасало.
– Почему ты решил, что я собираюсь кого-то убивать? О, нет! Во всяком случае, не этой ночью. Просто мне нужны доспехи сэра Баярда Брайтблэда, славного Соламнийского Рыцаря Меча. А сейчас он как раз здесь, в вашем доме. Да, да, мне нужны только доспехи. Это ведь совсем небольшая плата за спокойствие тех, кого ты столь сильно любишь, не правда ли?
Честно признаюсь: тот, кого я всего сильней любил, был в эту минуту под кроватью.
Еще совсем недавно я плакал от страха, а теперь – среди черепков и костей – я плакал от радости. Он хочет просто украсть доспехи. Воровство для моего посетителя было не более, чем забавой. Родственная душа!
Я снова приподнялся на локте под кроватью, мне хотелось благоговейно поцеловать серебряных скорпионов на черных ботинках.
Но я не сделал этого, испугался, что покажусь смешным. Я снова улегся в своей крепости и подумал: а для чего ему доспехи сэра Баярда? Но прежде, чем я подумал об этом, он уже знал, о чем я подумаю. В комнате стало еще холоднее.
– Мне нужны только доспехи, мой маленький Гален, и уверяю тебя: зла я тебе не причиню.
Перед моим мысленным взором предстали латы, наколенники и шлем сэра Баярда – тщательно начищенные недавно Алфриком они сверкали, как солнце. Сейчас они находились в огромном шкафу из красного дерева в комнате, которую отец предоставил гостю.
Может быть, незнакомец уже заходил туда?
Но сейчас меня удивило другое.
– Откуда Вы знаете, как меня зовут?
– А почему бы мне не знать твоего имени?
Мне показалось: по лестнице кто-то поднимается; я прислушался – нет, все было тихо.
– Если Вам нужны только доспехи, то они – в большом шкафу в комнате, которую отец отвел гостю. Так что и идите прямо туда. Комната, правда, закрыта на ключ, а ключ – у моего брата Алфрика. Вам придется или ломать дверь, или подбирать отмычку. Подобрать отмычку будет нелегко, а если начнете ломать дверь, то переполошите весь дом.
– Мой маленький друг, я хочу тебе кое-что предложить… Он замолчал, откинулся к спинке стула, и я увидел, что каблуки его ботинок стоптаны.
Я явственно ощущал запах дыма, пота и крови.
– Думаю, мы поступим по-другому.
О, нет, это был не обычный вор-взломщик. Но кто он? – понять я никак не мог.
Из-под кровати я увидел его руку. Неуловимое движение, – так бросается на свою жертву гадюка, и около меня, просвистев в воздухе, упал маленький кожаный мешочек. Я протянул руку, дернул шнурок. На пол упало с полдюжины мерцающих в тусклом свете камешков. Ониксы… может быть, черные опалы… В полутьме под кроватью трудно было понять… Я поднял камешки, они были холодные, гладкие. Так соблазнительно они ударялись друг о друга и о мой фамильный перстень!
– Это тебе за твои переживания, малыш, – сказал ласково незнакомец.
Но что-то в его тихих словах заставило меня содрогнуться.
А незнакомец продолжал:
– Я вернусь в замок в полночь. Когда, как я надеюсь, можно будет пройти в комнату вашего гостя незаметно. И где, как я полагаю, меня будут ждать доспехи. Ведь ты поможешь мне, верно? Но запомни: если ты обманешь меня или ты проговоришься кому-нибудь о нашей тайне, – в тот же миг… У меня не будет выбора – я буду ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ, маленький негодяй! Запомни это!
А я, я пропустил мимо ушей его угрозу. Я просто глаз не сводил с мерцающих на моей ладони камешков и подсчитывал в уме: сколько я смогу получить за них у деревенских торговцев.
М вот я наконец решился и высунул из-под кровати руку так, чтобы можно было получше разглядеть на свету камешки. Они были зеленые и желтые, с красными пятнышками. О, жадность, жадность! Рука незнакомца в черной перчатке тотчас схватила меня за запястье. Сильнейшая боль пронзила мне руку – словно в кровь влили яд. Комната закружилась перед глазами в стремительном танце. Наконец, незнакомец отпустил мое запястье, и я перевел дух. Рука моя мелко дрожала.
Я разжал кулак – На моей ладони лежал живой скорпион. Черный – иссиня-черный среди сверкающих драгоценных камней – хвост его был свернут кольцом. Я едва-едва не упал в обморок, но сладкий голос незнакомца вернул меня к действительности.
– Мне почему-то кажется, что ты не искренен со мной, Гален Пасварден. Так вот, малыш. Я хотел бы, чтобы с самого начала между нами шла честная игра. Даже скорпионы играют по правилам, хотя, конечно, эти правила устанавливают они сами.
Скорпион на моей ладони лежал все еще неподвижно – словно брошь из черного дерева, словно брошь с ядовитой булавкой. Казалось вся жизнь моя, весь мир лежит сейчас на моей ладони.
– А правила нашей сделки очень просты. Ты подчиняешься мне, как раб. Безмолвный раб. Ты будешь приходить ко мне по первому же моему зову. И ни о чем не будешь спрашивать. А за это ты получаешь бесценный подарок – свою жизнь. И учти: мне легко узнать, играешь ли ты по-честному или нет. А если нет – то… Смерть тоже входит в правила нашей игры, малыш.
Скорпион с моей ладони внезапно исчез. Я быстро сжал ее в кулак, драгоценные камни посыпались на пол. Один из камешков закатился под стул, на котором сидел незнакомец, и я тотчас снова увидел его черные, поблескивающие ботинки.
– Запомни, Гален Пасварден: скорпион возвращается так же быстро и неожиданно, как и исчезает. Я появлюсь в замке в полночь. И в полночь доспехи вашего гостя будут моими. Или же – ты сам.
Незнакомец поднялся со стула. Потом – я понял это сам не знаю почему – встал на стул, залез на подоконник и прыгнул с окна в густую тьму. Прыгнул с третьего этажа!
Только закачались, заскрипели ставни.
Я не спешил вылезать из-под кровати – здесь все-таки было безопаснее. Я услышал, как скрипят ступени колокольни под ногами звонаря, а затем услышал колокольный звон: десять ударов. После этого все вокруг стихло. В комнате заметно потеплело. Я, наконец, перестал дрожать, вылез из-под кровати и растянулся на полу среди рассыпавшихся черных опалов. Это была мне плата – за мой страх и молчание. Я собрал драгоценные камни, осмотрел их – они были без какого-либо изъяна. Скорпион – так я решил называть своего гостя – был, очевидно, человеком слова.
Видимо, верность данному слову он ценил и в других.
Я выбежал из комнаты Алфрика – она осталась неубранной, с камином, полным золы, с открытыми окнами. Кубарем я скатился по узкой каменной лестнице вниз, отдышался, затем решительно направился к дверям комнаты сэра Баярда. Они были закрыты на тройной замок.
Ключи от комнаты были у Алфрика, Алфрик был в трапезной. А я…
Я вынул нож и начал выдалбливать замок.

* * *

Я возился с замком уже битый час, и все без толку. Но Алфрик недаром прозвал меня Лаской – прозвал за то, что мне в конце концов всегда удается выпутаться из любой передряги.
Хотя, впрочем, мое имя «Гален» в переводе со старосоламнийского и означает «ласка»…
Я услышал: кто-то поднимается по лестнице. Алфрик! Он ступал тяжело, пыхтел, что-то бормотал – не иначе, как преизрядно набрался. Вот он остановился на втором этаже. Сощурившись, посмотрел на меня. Удивился:
– Это снова ты, Ласка?! Я же только что видел тебя внизу!…
– Тебе померещилось, брат… А как наш гость? Доволен ли он оказанным ему приемом? – Я изо всех сил старался, чтобы голос мой звучал ласково и подобострастно.
Но Алфрику не понравилось, что я торчу возле комнаты сэра Баярда; по его мнению, мне не следовало быть здесь. И он, сжав кулаки, тяжело пошел на меня.
– Что ты здесь делаешь? Уж не хочешь ли ты что-нибудь украсть у сэра Баярда, а, маленький воришка?
1 2 3 4 5 6