-


Аннотация

Виктория Самойловна Токарева Джентльмены удачи
По желтой среднеазиатской пустыне шагал плешивый верблюд. На верблюде сидели трое в восточных халатах и тюбетейках. За рулем (то есть у шеи) восседал главарь – вор в законе и авторитет по кличке Доцент. Между горбами удобно устроился жулик средней руки Хмырь, а у хвоста, держась за горб, разместился карманник Косой.
Ехали молча, утомленные верблюжьей качкой.
Навстречу жуликам повстречался старик узбек.
– Салям алейкум! – заорал Косой, обрадовавшись новому человеку.
– Алейкум салям, – отозвался старик.
– Понял… – с удовлетворением отметил Косой.
Старик продолжал свой путь, а жулики свой.
– Хмырь, а Хмырь, – Косой постучал соседа по спине, – давай пересядем, а? У меня весь зад стерся. Доцент, а Доцент! Скажи ему!
– Пасть разорву! – с раздражением отозвался Доцент.
– Пасть, пасть, – тихо огрызнулся Косой.
В песке торчал колышек, а на нем табличка в виде стрелы:

...
«АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
№ 13. 2 км».

Жулики спешились.
– Уложи верблюда, – распорядился Доцент и стал карабкаться на вершину бархана.
– Ляг! – приказал Косой верблюду. – Ложись, дядя!
Верблюд не обратил на приказ никакого внимания. Он стоял, старый и высокомерный, перебирая губами.
– Слышь? Кому говорят? Ложись, скотина. Пасть разорву!
Верблюд оттопырил губу и плюнул в лицо Косому.
– А-а!! – завопил Косой. – Ты что дурак, шуток не понимаешь?!
– Тихо ты! – одернул Доцент с бархана. С высоты он оглядывал перспективу в полевой бинокль.
До самого горизонта лежала пустыня, как застывшее море. Потом, приближенные биноклем, выступили какие-то древние развалины, палатки, люди…
Стояла ночь. Над пустыней взошла луна.
– Пора, – сказал Доцент.
Он лег на живот и пополз по-пластунски. Хмырь тоже лег и пополз. Далее следовал Косой, а за ним безмолвно и преданно зашагал верблюд.
– Доцент, а Доцент, – растерянно позвал Косой. – Верблюд…
– Гони! – приказал Доцент, обернувшись.
Косой встал, и его лицо оказалось вблизи от верблюжьей морды. Верблюд узнал Косого и оттопырил губу…
– А ну тебя… – Косой махнул рукой и побежал догонять товарищей. Верблюд не отставал.
Возле входа в древнюю усыпальницу дежурил сторож. Он сидел на камне, положив берданку на колени.
За его спиной послышались шорохи. Сторож обернулся, но не успел ничего увидеть, потому что его схватили, повалили, связали и засунули в рот кляп…
Сухо щелкнула в замке отмычка. Заскрипела дощатая дверь, наспех сколоченная археологами. Жулики ступили в усыпальницу.
Жидкий свет фонарика выхватил из темноты каменный свод, гробницу, дощатый стол. На столе тускло мерцал золотом древний шлем…
– Порядок, – тихо сказал Доцент.
– У-у-уа! – вдруг прорезало тишину ночи.
– Верблюд! – выдохнул Хмырь, цепенея от страха. – Заткни ему глотку! – приказал он Косому.
– Да ну его! Он кусается!
Из палатки археологов выглянул бородатый ученый, профессор Мальцев. Пошел по направлению к усыпальнице.
– Кто тут? – крикнул он в темноту.
Доцент выхватил нож и застыл, прижавшись к двери.
– Доцент, а Доцент, спрячь перо! – испуганным шепотом умолял Косой. – Не было такого уговора…
– Глаза выколю! – прохрипел Доцент.
На полдороге профессор остановился.
– Опять эти кошки… – пробормотал он и беззлобно припугнул: – Кыш!
Евгений Иванович Трошкин – заведующий детским садом № 83 Черемушкинского района Москвы – стоял у себя дома в ванной комнате и брился электробритвой, вглядываясь в свое лицо. Он привык к своему лицу, не находил в нем ничего выдающегося и, уж конечно, не мог знать, что как две капли воды похож на вора-рецидивиста по кличке Доцент. Только Трошкин в отличие от Доцента был лыс.
Он кончил бриться и вышел на кухню. Здесь над тарелкой манной каши колдовали две женщины – мама и бабушка.
Трошкин сел, подвинул к себе тарелку с кашей и развернул свежую газету. Мама и бабушка присели напротив и с благоговением смотрели на него.
– Во! Опять насчет шлема, – сказал Трошкин, найдя что-то в газете, и прочел: – «Начальник археологической экспедиции профессор Мальцев Н.Г. предполагает, что пропавший шлем относится к четвертому веку до нашей эры и является тем самым шлемом Александра Македонского, который, по преданию, был утерян им во время индийского похода…»
– Какое безобразие! – сказала мама.
– Найдут, – успокоил Трошкин.
– Не найдут! – с жаром возразила бабушка. – Вон у Токаревых половичок пропал – нужная вещь, и то не нашли!…
А во Всесоюзном угрозыске, в своем кабинете, полковник Верченко показал профессору письмо и отложил в сторону. – Союз архитекторов, коллектив Тульского оружейного завода, отдел культуры ЮНЕСКО… Уже и ЮНЕСКО подключили?
Мальцев кивнул.
– Товарищ профессор! – взмолился Верченко. – Ну зачем вы все это организовываете?! Неужели вы думаете, что мы без этих писем не будем искать ваш шлем? Это же наша работа…
– Да-да, понимаю, – согласился Мальцев.
– Вот и хорошо, – умиротворенно похвалил полковник. – Давайте я вам отмечу пропуск, а то вас так не выпустят… Мы будем держать вас в курсе…
– Спасибо, только один маленький вопросик… Я вчера говорил с профессором Лаусоном из Кембриджского университета. Он сказал, что, если понадобится, он может по своим каналам подключить к розыску Интерпол…
Верченко нажал кнопку, сказал в селектор:
– Славина ко мне! Вы бы лучше вместо того, чтобы звонить по Интерполам, охраняли свои находки как следует, а не бросали где попало! – упрекнул он Мальцева.
– У нас сторож был…
– Сторож! – передразнил полковник. – Это для вас шлем – историческая ценность. А для жуликов это просто кусок золота… Они могут его переплавить, распилить, наконец, продать за границу…
– О-о-о! – застонал профессор.
Вошел лейтенант Славин, белобрысый, подтянутый, и положил на стол папку.
– Личности преступников установлены. – Полковник достал из папки снимки. – Ермаков, Шереметьев, – на стол легли тюремные фото Косого и Хмыря, – Белый. – Он показал фотографию Доцента. – Рецидивист, очень опасный преступник…
– Можно? – Мальцев взял у полковника снимок, вгляделся. – Отвратительная рожа… – чуть не плача от ненависти, сказал он. – Вы их поймаете?
– Безусловно, – заверил Верченко.
– Спасибо, – благодарно кивнул Мальцев и встал, но тут же вкрадчиво предложил: – А может, Глебу Иванычу позвонить?
– А что Глеб Иванович?! – раздражаясь, воскликнул полковник. – Я, конечно, очень уважаю Глеба Ивановича, но он тоже не Господь Бог и не гончая собака!
Зазвонил телефон. Полковник схватил трубку.
– Верченко слушает! – казенно и раздраженно отозвался он, и вдруг лицо его переменилось и голос стал приветливым. Он даже встал: – Да, Глеб Иваныч… Ну конечно, Глеб Иваныч!… Так точно, Глеб Иваныч!…
Профессор на цыпочках вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь…
В проходной он отдал пропуск, вышел на заснеженную московскую улицу и, увидев подходивший к остановке автобус, бросился за ним…
В автобусе сдавленный со всех сторон современниками профессор еле вытащил из кармана пятак. – Передайте, пожалуйста, – вежливо постучал он в спину впереди стоящего гражданина.
Гражданин обернулся, и рука Мальцева застыла в воздухе: прямо перед ним в пыжиковой шапке стоял его злейший враг – Доцент!
Грабитель взял из пальцев профессора пятак, передал дальше.
– Полундра! – предупредил себя ошеломленный Мальцев.
Автобус остановился, дверцы разомкнулись, грабитель вышел. Мальцев ринулся за ним.
Профессор преследовал, как заправский детектив, теряясь в толпе, пытаясь остаться незамеченным, хотя преследуемый не обращал на него никакого внимания. Он свернул в переулок и скрылся за оградой. На воротах была вывеска:

...
ДЕТСКИЙ САД № 83

Мальцев прижался носом к стеклу. В окне были видны бандит, застегивающий пуговицы белого халата, и женщина в белой шапочке. Она что-то говорила, и он рассеянно посмотрел в окно.
Мальцев моментально присел, боясь быть увиденным.
– Плохо едят! – жаловалась Трошкину молодая воспитательница Елена Николаевна. Трошкин вошел в столовую. За столиками дети скучали над манной кашей. Оглядев ребят, Трошкин громко объявил:
– Товарищи! Завтрак в детском саду сегодня отменяется!
– Ура-а-а! – восторженно закричали «товарищи».
– …Мы совершим полет на космической ракете на Марс. Командором назначается Дима. Дима, ты сегодня командор. Прошу взять в руки космические ложки. Подкрепитесь основательно. До обеда ракета не вернется на Землю.
Дети судорожно схватили ложки и стали запихивать в рот «космическую» манную кашу.
– Гениально! – прошептала Елена Николаевна.
В это время дверь в столовую приотворилась, заглянул участковый милиционер.
– Евгений Иванович, можно вас на минуточку? – виноватым шепотом попросил он.
– Здравствуй, Петя, – поздоровался Трошкин. – Ты извини, я сейчас занят.
– Вот тут гражданин настаивает, – виновато сказал Петя, и в тот же момент из двери на середину столовой с такой стремительностью, будто им выстрелили, вылетел Мальцев.
Он схватил Евгения Ивановича за горло и заорал:
– Попался!
– Пустите! Вы что, с ума сошли?! – пытался вырваться Трошкин.
– Отдавай шлем, подлец! Ты Доцент, а я профессор!…
В подмосковном дачном поселке за низким заборчиком стоял летний садовый домик, заваленный до окон снегом. Оттуда доносилась песня:
Стучат колеса, и поезд мчится,
Стучат колеса на ветру-у…
И всю дорогу мне будет сниться
Шикарный город на южном берегу.
Хмырь и Косой пировали за дощатым столом. Перед ними стояла начатая бутылка «Московской» и лежали соленые огурцы на газетке. – За Доцента! – Косой поднял стакан.
– Да, это тебе не мелочь по карманам тырить, – авторитетно заметил Хмырь. – Теперь тысяч по сто каждому обломится.
Они чокнулись и выпили.
– А что ты с ними будешь делать? – поинтересовался Косой.
Хмырь не ответил, усмехнулся снисходительно – было ясно, что он найдет деньгам достойное применение.
– А я машину куплю с магнитофоном, – размечтался Косой, – пошью костюм с отливом и – в Ялту! – Во все горло он запел:
Я-я-ялта, где растет голубой виноград.
Ялта, где цыгане ночами не спят,
Ялта, там, где мы повстречались с тобой,
Там, где море шумит о прибрежный гранит,
Поет прибой…
В ворсистом пальто и каракулевой шапке пирожком, со спортивной сумкой в руках Доцент медленно шел по тропинке среди заснеженных сосен. Поселок дышал тишиной и покоем, и Доцент, казалось, был покоен и тих, но все до последней клеточки было напряжено в нем… У калитки он остановился, постоял несколько секунд, потом вдруг резко обернулся: никого…
Доцент быстро вошел в домик.
– Ну? – встрепенулся Хмырь.
– Толкнул? – спросил Косой.
– Толкнул… грузовик с откоса, – пробурчал Доцент, зачем-то отодвигая комод. – Рыбу я ловил.
– Рыбу? – удивился Хмырь. – Какую рыбу? Где?
– На дне. В проруби у лодочной станции…
Доцент достал из-за комода пистолет и сунул его за пояс.
– Пушка! – вытаращил глаза Косой. – Зачем она тебе?
– Ты, Косой, плавать умеешь? – спросил Доцент.
– Куда плавать?
– Ну нырять…
– Это щас, что ли? В такую холодину? Не было такого уговора! Пусть Хмырь ныряет!
– Засекли нас, – серьезно сказал Доцент.
– С чего ты взял? – испугался Хмырь.
– Чувствую. Я всегда чувствую. Расходиться надо. – Он подошел к столу. – Встретимся завтра в семь у Большого театра…
Он взял бутылку и стал пить прямо из горлышка.
– Ни с места! – раздался отчетливый приказ.
– Все! Кина не будет, электричество кончилось! – отозвался Косой и первым поднял руки.
Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк!
– пели три «поросенка» в костюмах и масках: в детском саду № 83 шла подготовка к Новому году. Дети сидели на стульчиках, как зрители, аккомпанировал на рояле Евгений Иванович Трошкин.
– Хорошо, – похвалил он и похлопал в ладоши. Дети тоже захлопали. – Теперь Серый Волк!
Из-за занавеси вышел худенький и робкий Серый Волк и тоненьким голосом затянул:
Я злой и страшный Серый Волк,
Я в поросятах знаю толк…
– Не так, Дима. Вот смотри… – сказал Трошкин, поднимаясь с места. Он снял с Димы маску волка, надел ее на себя и, моментально преобразившись в волка, зарычал:
– Р-р-р…
В дверь заглянула воспитательница Елена Николаевна.
– Евгений Иваныч, там этот… ненормальный пришел…
Профессор Мальцев ждал Трошкина в кабинете заведующего.
– Здравствуйте, дорогой товарищ Трошкин. Садитесь, – любезно предложил он. Трошкин сел напротив Мальцева.
– Грабителей я поймал! – сообщил профессор.
– Поздравляю.
– Не с чем. Шлема при них не оказалось – я там все перерыл. А где он, они не говорят. Молчат.
– Продали, наверное, – предположил Трошкин.
– Может быть. А может, и спрятали. Теперь это можете выяснить только вы!
– Я? – удивился Трошкин. – Каким образом?
– А вот каким… – Мальцев достал из портфеля фотографию, спрятал за спину. – Закройте глаза! – потребовал он.
– Зачем?
– Закройте, не бойтесь!
– А я и не боюсь.
Трошкин зажмурился. Мальцев быстро вытащил из-за спины портрет Доцента, закрыл ладонью его лоб, чтобы скрыть челку, и скомандовал:
– Можно!
Трошкин открыл глаза.
– Кто это? – спросил профессор.
– Не знаю, – пожал плечами Трошкин.
– Это вы!
– Да, вроде я… – неуверенно согласился Трошкин.
– Ага! – обрадовался Мальцев. – А это вовсе и не вы!
Он убрал ладонь, открывая доцентовскую челку.
– Да, не я… – еще больше удивился Трошкин.
– Так вот, дорогой мой, я вам приклеиваю парик, рисую татуировки и сажаю в тюрьму! Согласны?
– Зачем? – растерялся Трошкин.
– Родная мать не отличит, кто есть кто! – Профессор забегал по кабинету. – Это моя идея! – похвастал он.
– Ничего не понимаю, – сказал хмуро Трошкин.
– Суд уже был, – сообщил Мальцев. – Тем двоим дали по четыре года. Они так, мелочь… А этому, – профессор ткнул в портрет, – восемь! Отвратительная личность, мародер!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2