Мысли мои прервал шум шагов в коридоре. Я ждал внутри, - они - за
дверью. Мне было немного не по себе.
Они, видимо, тоже нервничали перед встречей со мной. Во всяком
случае, не торопились заходить. Я подошел к окну и посмотрел вниз, на
плац, где ветераны, чьи умы и тела настолько износились, что не подлежали
ремонту, муштровали задыхающихся в новой форме "зомби", учили их
пользоваться недавно приобретенными рефлексами, чтобы выполнять быстро
следующие одна за другой команды.
Мне невольно вспомнились занятия по физкультуре в старших классах
школы.
Снизу долетали отрывистые команды: "Раз, два, три, четыре! Раз, два,
три, четыре!". Только вот вместо "раз" явно звучало какое-то новое слово,
которого я так и не смог отчетливо расслышать.
Затем я услышал, как сзади открылась дверь, затем закрылась и четыре
пары ног щелкнули каблуками, становясь по стойке "смирно".
Я обернулся.
Они отдавали мне честь. Ну что ж, черт возьми, им и положено отдавать
мне честь, ведь я их командир. Я тоже отдал честь, и четыре руки четким
движением опустились.
- Вольно, - скомандовал я. Они слегка расставили ноги и заложили руки
за спину. - Отдых! - Тела расслабились. - Садитесь, мужики. Давайте
знакомиться.
Они уселись за парты, а я подошел к столу инструктора. Мы молча
смотрели друг на друга. Лица их были внимательны, сосредоточены.
Мне захотелось увидеть собственное лицо. Несмотря на все
подготовительные инструктажи, лекции, должен признаться, что с первого
раза они меня просто ошеломили. От них исходило ощущение здоровья, ясности
ума, твердости в достижении целей. Но не в этом заключалось главное.
Совсем не в этом.
Я был подготовлен к этому еще на краткосрочных курсах. Вернее, думал,
что подготовлен. Но сейчас с трудом сдерживал себя, чтобы не выскочить за
дверь.
На меня смотрели четыре мертвеца. Четыре знаменитых покойника!
Крупный мужчина, занимающий почти всю парту - Роджер Грэй. Он погиб в
прошлом году, протаранив своим крошечным кораблем-разведчиком передние
ракетные двигатели эотийского флагмана. От этого удара флагман раскололся
точно на две половины. Этот человек был награжден всеми известными
орденами и медалями и Солнечной Короной.
Грэй должен был быть моим вторым пилотом.
Худой сосредоточенный мужчина с густой копной черных волос - Вонг
Цзы. Он погиб, прикрывая отступление с астероидов после Великого Прорыва
2143 года. По фантастическим рассказам очевидцев, его корабль продолжал
вести огонь после попадания в него трех прямых залпов картечью... Почти
все мыслимые награды и Солнечная Корона.
Вонг должен быть моим бортинженером.
Смуглый невысокий парнишка - Юсуф Лахмед. Он погиб во время мелкой
стычки на Титане, уже увенчанный наградами более всех остальных. Две
Солнечных Короны!
Лахмед будет моим стрелком.
Толстяк - Стэнли Уэйнстайн - единственный военнопленный, которому
удалось бежать из эотийского плена. От него самого мало что осталось к
моменту прибытия на Марс, но корабль, на котором он прилетел, был первым
вражеским кораблем, попавшим в наши руки неповрежденным. В те времена еще
не существовало ордена Солнечной Короны, которого он мог бы удостоиться,
пусть даже посмертно, но имя его было присвоено нескольким военным
академиям.
Уэйнстайн будет моим астронавигатором.
Я встряхнулся, возвращаясь к реальности. Они не были героями, скорее
всего, ни единого кровяного тельца Грэя или Цзы не было заложено в
реконструированных телах. Это были просто отличные и очень хорошо
выполненные копии знаменитых оригиналов, вплоть до мельчайших деталей,
взятых из медицинских карточек, заполненных еще тогда, когда Вонг был
ребенком, а Грэй - новобранцем.
Я не преминул напомнить себе о том, что существует где-то от сотни до
тысячи Лахмедов и Уэйнстайнов. Все они сошли с конвейера несколькими
этажами ниже. "Только смелые заслуживают будущего" - девиз Утилизатора.
Таким оригинальным образом в настоящее время пытались вселить героизм в
членов ЗВС, наглядно демонстрируя им, что особо отличившихся в будущем
ожидает дублирование в любом доступном воображению количестве.
Насколько мне было известно, есть несколько категорий людей, которых
ожидают подобные почести, но главные причины того, почему герои служили
моделями, не имеют ничего общего с соображениями морали.
Прежде всего, это - небольшой трюк, целью которого является повышение
эффективности работы промышленности. Если уж прибегать к методам,
характерным для массового производства - а Утилизатор является именно
таким предприятием - то просто бессмысленно выпускать множество различных
моделей, а не несколько унифицированных. А уж если выпускать стандартные
модели, то почему бы не использовать те из них, которые вызывают
положительные и относительно приятные ассоциации, обусловленные пусть даже
внешним их видом, вместо обезличенных персонажей с чертежных досок
конструкторов?
Вторая причина, видимо, является еще более важной, но ее гораздо
труднее сформулировать.
Согласно заявлению инструктора, которое он сделал вчера, существует
определенное поверье, заключающееся в том, что если точно скопировать
индивидуальные черты, мускулатуру, метаболизм героя и даже форму извилин
его мозга, то, пожалуй, может получиться еще один герой. Разумеется,
первоначальная личность появиться не может - для этого нужны долгие годы
воспитания в специфическом окружении и учет десятков других, очень мало
значимых внешне факторов. Но по мнению, вернее, предчувствию
биотехнологов, есть немалая вероятность того, что чуточка разумной
смелости имеется в самой молекулярной структуре тела...
Что ж, по крайней мере, эти видом ничуть не напоминают "зомби"!
Я вынул из кармана свернутые бумаги, содержащие маршрут нашего
следования, и как бы непроизвольно выронил их из пальцев. Не успел еще
развернутый лист, падая по спирали, коснуться пола, как Роджер Грэй,
протянув руку, подхватил его и вернул мне. Я ощутил прилив положительных
эмоций - мне понравилось, как он двигается. Именно такая реакция и
необходима второму пилоту.
- Спасибо, - поблагодарил я.
Он сдержанно кивнул в ответ.
Следующим я подверг проверке Юсуфа Лахмеда. Он оказался не хуже. Имел
все, что необходимо первоклассному стрелку. Описать это почти
невозможно... Ну, скажем, заходишь в какой-нибудь бар в зоне отдыха на
Эросе и из пяти человек, составляющих команду "рогатки", сгрудившихся
вокруг стола, над которым создалась уже атмосфера буйного хвастовства,
сразу же распознаешь, кто именно стрелок. Его выдает какая-то будто
закупоренная тщательно нервная собранность. Либо хладнокровие,
сочетающееся с готовой вспыхнуть в любой момент взрывной энергией. Именно
любое из этих качеств требуется от человека, сидящего у спусковых кнопок,
пока ты выполняешь сложнейший маневр, состоящий из ухода в сторону, захода
по кривой и поворота - атакующий бросок "рогатки" на цель. А едва войдя в
зону досягаемости мишени, ты уже снова начинаешь уход в сторону, выход по
кривой и поворот, но уже назад, в безопасную зону. Лахмед с избытком
обладал необходимыми качествами, и я мог бы биться об заклад на любую
сумму, что другого такого стрелка не найдется во всех ЗВС.
Астронавигаторы и бортинженеры - люди совсем другого склада. Прежде,
чем оценивать их, надо понаблюдать за ними в боевой обстановке. Тем не
менее, мне нравилось спокойствие и уверенность в себе, с которыми смотрели
на меня Вонг Цзы и Уэйнстайн, не смущаясь моими придирчивыми взглядами. Да
и сами они мне нравились.
Я чувствовал, что тяжелый груз свалился с моих плеч. И впервые за
несколько дней позволил себе расслабиться. Команда мне определенно
подходила.
- Мужики, - обратился я к ним. - Полагаю, мы сработаемся. Из нас
получится дружная, надежная команда. В моем лице вы найдете...
Внезапно я замолчал. Они смотрели на меня спокойно и немного
насмешливо. Только сейчас до меня дошло, что никто из них до сих пор не
проронил ни одного слова. Их глаза следили за мной и особого тепла в них
не ощущалось.
Пауза затянулась.
До сих пор меня интересовала только одна сторона проблемы и,
вероятно, далеко не самая важная - как я отреагирую на новую команду. И
меня совсем не интересовало, какие чувства она будет питать ко мне...
- В чем дело, мужики? - заговорил я снова.
Они продолжали молча смотреть на меня. Уэйнстайн поджал губы и
принялся раскачиваться на стуле. Сиденье под ним поскрипывало.
- Грэй, - позвал я. - У вас такой вид, будто что-то не так. Вам
ничего не хочется рассказать об этом?
- Нет, капитан, - вызывающе произнес он. - Мне ничего не хочется
рассказывать вам об этом.
Я скривился.
- Если кому-то все же захочется рассказать мне что-нибудь, это
останется строго между нами. И давайте пока что забудем о таких вещах, как
воинские звания и уставы ЗВС. - Я подождал немного. - Вонг? Лахмед? А вы,
Уэйнстайн?
Реакции не последовало. Стул под Уэйнстайном продолжал скрипеть. Это
загнало меня в тупик.
Что они могут иметь против меня? Мы никогда раньше не встречались.
Одно было ясно: я не стану держать на борту своего диверсионного корабля
команду, которая питает ко мне скрытое и притом единодушное
недоброжелательство. Уж лучше суну голову прямо под линзы Ирвингла и нажму
кнопку.
- Послушайте, еще раз повторяю. Давайте забудем звания и уставы. Я
должен знать, что происходит. Мы все будем жить в самых стесненных
условиях, какие только в состоянии придумать человеческий разум. Будем
управлять крохотным кораблем, единственная цель которого - уклоняясь на
чудовищной скорости, преодолеть заградительный огонь и другие защитные
средства гораздо более крупного вражеского корабля и нанести
один-единственный сокрушительный удар единственным огромных размеров
лазером Ирвингла. Поэтому необходимо ладить друг с другом. Если же на пути
к нам взаимопониманию окажется любая невысказанная враждебность, корабль
не сможет действовать с нужной эффективностью. И если это случится, всем
нам конец задолго до того...
- Капитан, - неожиданно отозвался Уэйнстайн, с грохотом опустив
передние ножки стула на пол. - Я бы хотел задать вам всего один вопрос.
- Пожалуйста, - с облегчением вздохнул я. - Спрашивайте о чем угодно.
- Когда вы думаете о нас или говорите, какое слово вы употребляете?
- Что?
- Как вы называете нас? Зомби? Нули? Вот что меня интересует,
капитан.
Он говорил так вежливо и спокойно, что я не сразу понял смысл
вопроса.
- Лично я, - вступил в разговор Роджер Грэй, но менее вежливо и менее
спокойно, - отношу нашего капитана к людям того сорта, которые считают нас
консервированным мясом. Верно, капитан?
Юсуф Лахмед скрестил на груди руки.
- Мне кажется, что ты прав, роджер. Он именно такого склада ума.
Определенно.
- Нет, - возразил Вонг Цзы. - Он не пользуется такой терминологией.
Зомби - да. Консервы - нет. Это видно хотя бы по тому, что он не
взбеленился пока еще и не велел нам убираться назад в консервные банки. И
не думаю, чтобы он называл нас нулями. Наш капитан из того рода парней,
кто, крутя пуговицу на мундире капитана другого корабля, говорит ему:
"Дружище, мне досталась такая шикарная команда из зомби, какой ты еще не
видел!" Вот как мне представляется. Зомби!
Они снова затихли и продолжали смотреть на меня. И в глазах их не
было насмешливости - в них светилась ненависть.
Я опустился на стул. В комнате стояла напряженная тишина. Со двора,
пятнадцатью этажами ниже, доносились команды сержантов.
Где это они подцепили всю эту галиматью? Зомби, нули,
консервированное пушечное мясо... Каждому из них не более шести месяцев.
Ни один не бывал еще за пределами охраняемой территории Утилизатора. Их
подготовка должна была, по замыслам начальства, гарантировать абсолютно
безопасный склад мышления, имея своей целью получение разумов
работоспособных в высшей степени искусных в самых различных специфических
сферах, и в то же время подверженных любого рода нарушениям
психологического равновесия в пределах возможностей современной науки...
И вдруг я услышал слово. Слово, которое употреблялось на плацу вместо
"раз". То самое странное новое слово, которое мне не удалось разобрать
сразу. Ноль!
"Ноль, два, три, четыре! Ноль, два, три, четыре!"
В этом отношении ЗВС, по-видимому, ничуть не отличается от любой
армии в любую эпоху...
Конечно же. Сначала затрачиваются огромные средства, чтобы произвести
крайне необходимую продукцию, точно соответствующую выставляемым
требованиям. А затем, на самом первом уровне военного использования,
делается нечто такое, что может все полностью свести на нет. Я был
абсолютно уверен, что все высшие чины, отвечающие за отношение секретарш и
другого персонала к этим несчастным, ничего не могут поделать с этими
старыми, вышедшими на пенсию мастерами муштры, прогоняющими целые роты
новобранцев сквозь эту шагистику внизу. И отчетливо представил себе, как
эти низкие, подлые умы, столь ревностно гордящиеся как своими
предрассудками, так и ограниченными, добытыми в мучениях воинскими
познаниями, дают этим юнцам возможность вкусить прелести казармы,
просвещают в отношении того, что ждет их снаружи, за забором.
Глупо...
Но так ли глупо на самом деле? Можно было и иначе взглянуть на это.
Простой практицизм армейского мышления.
1 2 3 4