VadikV


2

Марк Твен: «Назойливый з
авсегдатай»



Марк Твен
Назойливый завсегдатай





Аннотация

Марк Твен (1835Ц 1910) Ц великий амер
иканский писатель, ставший в один ряд с такими мастерами слова, как Дикке
нс, Чехов, Гоголь. Его произведения, щедро усыпанные блестками юмора, весе
лого, беззаботного, а порой едкого и саркастического, продолжают свой пу
ть к душам людей всех возрастов.

Марк Твен
Назойливый завсегдатай

Каждое утро, когда часы бьют девять, он появляется в редакции. Иногда он пр
иходит даже раньше редактора, и швейцар вынужден покинуть свой пост и по
дняться на несколько ступенек по лестнице, чтобы отпереть ему заветную д
верь редакции. Он берет со стола трубку и закуривает; ему, очевидно, невдом
ек, что редактор может быть тем гордецом (бывают такие!), которому столь же
приятно, когда пользуются его трубкой, как если бы кто-то почистил зубы ег
о щеткой. Он разваливается на диване, ибо у человека, бессмысленно провод
ящего всю свою жизнь в позорной праздности, не хватает сил сидеть прямо. С
начала он вытягивается во всю длину, потом полулежит; затем перебирается
в кресло и располагается в нем, свесив руки, откинув голову и вытянув ноги
; немного погодя он меняет позу, наклоняется вперед и перекидывает ногу, а
то и обе, через ручку кресла. Однако следует заметить, что, как бы он ни устр
аивался, он никогда не сидит прямо и не делает вид, что исполнен чувства со
бственного достоинства. Время от времени он зевает, потягивается и нетор
опливо, с наслаждением почесывается; иногда он удовлетворенно ворчит, ка
к сытое, до отвала наевшееся животное. Но изредка у него вырывается глубо
кий вздох, Ц и это красноречиво выражает его тайное признание: «Никому я
не нужен, всем в тягость и только обременяю собою землю».
Этот бездельник не единственный в своем роде Ц в редакции днем и ночью в
ертятся трое-четверо таких же, как он. Они вмешиваются в разговор, когда к
то-нибудь приходит к редактору по делу, шумно болтают обо всем на свете и
особенно о политике; бывает, они даже горячатся, Ц и тогда кажется, будто
их впрямь интересует предмет разговора. Они бесцеремонно отрывают реда
ктора от работы замечаниями: «Смит, ты это видел в „Газете“?» Ц и принимаю
тся читать целую заметку, а страдающий редактор вынужден слушать, едва с
держивая нетерпеливое перо; они часами сидят в редакции, развалясь в лен
ивых позах, перебрасываются анекдотами, подробно рассказывают друг дру
гу различные случаи из своей жизни, вспоминают, как выходили из трудных и
опасных положений, встречались со знаменитостями, участвовали в избира
тельных кампаниях; обсуждают знакомых и незнакомых и тому подобное. За в
се эти долгие часы им ни разу не приходит в голову, что они воруют время у р
едакторов и грабят читателей, Ц без них статьи в следующем номере газет
ы были бы куда лучше! Порою они дремлют или мечтательно углубляются в газ
еты, а иногда в задумчивости застывают на часок, безвольно обмякнув в кре
сле. Даже эта торжественная тишина Ц слишком небольшая передышка для ре
дактора, ибо когда рядом сидит человек и молча слушает поскрипывание тво
его пера, это немногим лучше, чем чувствовать, как он заглядывает тебе чер
ез плечо. Если посетитель хочет поговорить с кем-нибудь из редакторов о с
воем личном деле, он должен вызвать его за дверь, потому что никакие намек
и, слабее, чем взрывчатка или нитроглицерин, не заставят этих надоедливы
х особ отойти и не подслушивать. Необходимость день за днем терпеть прис
утствие назойливого человека, чувствовать, как твое бодрое настроение н
ачинает падать, едва на лестнице послышатся его шаги, и исчезает бесслед
но, когда его утомительно надоедливая фигура появляется в дверях; страда
ть от его рассказов и изнемогать от его воспоминаний, всегда ощущать око
вы его обременительного присутствия; безнадежно мечтать об одном-единс
твенном дне уединения; с ужасом замечать, что предвкушение его похорон у
же перестало утешать, а воображаемая картина суровых и страшных пыток, к
оторым подвергает его инквизиция, больше не приносит облегчения и что, д
аже пожелав ему миллионы и миллионы лет в аду, испытываешь всего лишь мгн
овенную вспышку радости, Ц необходимость выносить все это день за днем,
неделю за неделей, месяц за месяцем Ц вот страдание, превосходящее все д
ругие муки, какие способен претерпеть человек. Физическая боль по сравне
нию с этой Ц пустяк, и даже последний путь осужденного на виселицу Ц тол
ько приятная прогулка.


1