Дюмарест с Терры - 1


«Ветры Гата»: Сефер; Киев; 1996
ISBN 5-86864-010-1
Аннотация
Этой книгой начинается серия романов о героических прключениях космического бродяги Дюмареста. Войны и интриги, любовь и поединки укрепляют решение героя найти свою родную планету – Землю.
Э Ч. Табб
Ветры Гата

Посвящается Дженнифер

Глава 1
Он проснулся, отсчитывая секунды, поднимаясь сквозь бесконечную атмосферу черного холода к теплу, свету и пробуждающемуся сознанию. На счет 32 токи индукции согрели его вновь до нормальной температуры. На счет 58 его сердце начало биться самостоятельно. На счет 73 отключился аппарат искусственного дыхания. На счет 215 под шипение сжатого воздуха откинулась крышка контейнера.
Он лежал, наслаждаясь эйфорией воскрешения.
Оно всегда было одинаковым, это чувство благополучия. Каждый раз, когда он просыпался, его охватывала волна радости, что ему еще раз повезло. Его тело наполнилось жизнью после долгого сна, во время которого оно имело возможность излечить разные мелкие болезни. Лекарства, которые помогли ему проснуться, обострили его воображение. Было приятно лежать с закрытыми глазами, погруженным в удовольствие этой минуты.
– С тобой все в порядке?
Резкий, беспокойный голос ворвался в его сознание. Дюмарест вздохнул и открыл глаза. Свет был слишком ярким. Он поднял руку, чтобы защитить глаза, и опустил ее, когда кто-то заслонил свет. Бенсон стоял в ногах открытого контейнера и смотрел на него сверху вниз. Он выглядел точно таким, каким Дюмарест помнил его: маленький человек с морщинистым лицом, с аккуратной каймой бородки и гладкими черными волосами. Насколько же человек должен состариться, чтобы это бросалось в глаза?
– У тебя получилось, – сказал оператор довольным тоном. – Я не ожидал, что что-то случится, но минуту назад ты заставил меня поволноваться. – Он наклонился вперед, и его голова заслонила свет. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Дюмарест кивнул, неохотно осознавая необходимость двигаться. Потянувшись, он схватился руками за края контейнера и медленно поднялся. Его тело было таким же, как всегда – большим, обнаженным и бесцветно-белым. Кожа плотно обтягивала выступающие кости. Он осторожно напряг мышцы, набрал воздуха в грудную клетку. Воскрешаясь, он потерял жир, но кое-что у него еще осталось. Оцепенение все еще не прошло, чему он был очень рад.
– Я еще никого не потерял при воскрешениях, – похвастался оператор. – Вот почему ты заставил меня поволноваться. У меня хорошая репутация, и я не хочу запятнать ее.
Конечно же, она такой и останется. Бенсон был все таким же старательным. Но пройдет время, и он станет менее усердным. Пройдет еще время, и он уже не станет так заботиться о своей репутации. А в конце концов ему на все станет наплевать. Именно тогда некоторые такие типы полагают, что очень умно будет сэкономить на лекарствах и потом смотрят, как очередной воскрешаемый криком разрывает себе легкие в агонии восстановленного кровообращения.
– Я забылся, – сказал он. Он принес чашку солоноватой воды. Дюмарест выпил ее и вернул чашку.
– Спасибо, – его голос был хрипловатым. Он сглотнул и попробовал еще что-то сказать. На этот раз голос больше походил на прежний. – Принеси немного басика.
– Подожди секунду.
Дюмарест сел на контейнер, сгорбился и стал смотреть, как Бенсон идет к автомату-наполнителю. Он обхватил себя руками, ощущая холод вне контейнера и бесцветность комнаты. Комната напоминала морг. Холодное, залитое голубым светом помещение, с воздухом, пропитанным запахами химикатов. Бесформенное помещение с низким потолком с выступающими стойками и изогнутыми балками, раздражающее глаза однообразной монотонностью неокрашенного металла.
В этой части корабля не было никакой нужды в тепле и никаких признаков комфорта. Только голый металл и ультрафиолетовые лампы, очищающие своим стерилизующим сиянием похожие на гробы контейнеры. Это было то место, где хранились живые существа – принявшие препараты, замороженные, на 90 % мертвые. Здесь находились самые дешевые места для путешественников, готовых рискнуть своей жизнью против возможных пятнадцати процентов смертельного исхода.
Такое путешествие было дешевым – это было его единственным достоинством.
Но что-то вокруг было не так.
Дюмарест почувствовал это седьмым чувством, пришедшим с многолетним опытом. Это не было связано с пробуждением. Он осознал это задолго до окончания пятиминутного цикла пробуждения. Это не было связано с Бенсоном. Это было что-то еще – что-то, чего не должно было быть.
Он обнаружил в чем дело после того, как смочил кончики пальцев и легонько дотронулся ими до голого металла конструкций. Они задрожали под действием слабого, но безошибочно узнаваемого эффекта поля Эрхафта. Корабль был все еще в космосе.
А путешественников никогда не оживляли до приземления.
Бенсон возвратился с чашкой басика. Из чашки поднимался тонкий аромат, специально предназначенный для стимуляции аппетита. Он улыбался, когда передал ее.
– Вот, – сказал он. – Проглоти, пока теплое.
Обогащенная витаминами и протеином жидкость была липкой от глюкозы. Дюмарест осторожно пил ее маленькими глотками, внимательно следя за ощущениями в своем животе. Он отдал Бенсону пустую чашку и отошел от контейнера. В тумбочке внизу лежала его одежда и вещи. Он оделся и проверил свою экипировку.
– Все на месте, – сказал Бенсон. Его голос по сравнению со звонким металлическим эхом звучал глухо. – Все точно так, как ты оставил.
Дюмарест затянул ремень и надел ботинки. Это были хорошие ботинки. Опытный путешественник всегда заботится о своих ногах.
– Я никогда ничего не краду у путешественника. – Оператор настаивал на своей честности. – Я не в обиде, что ты проверил свою амуницию, но я ничего не краду.
– Не украдешь, если у тебя есть немного мозгов, – согласился Дюмарест. Он выпрямился во весь рост, возвышаясь над собеседником. – Но попытки краж были.
– Возможно, но я этого никогда не делал.
– Пока.
– Никогда. Я никогда не займусь этим.
Дюмарест пожал плечами, оставаясь при своем мнении, и посмотрел на другие контейнеры. Он подошел к ним, проверяя их содержимое. Три бычка, два барана, твердый кусок льда с лососем, собака, множество кошек – обычный живой груз любого звездного корабля, путешествующего без определенного маршрута и торгующего всем, что может принести прибыль. Однако здесь не было людей, несмотря на множество пустых контейнеров. Он посмотрел на оператора.
– В порту отлета были путешественники, желавшие последовать с нами, – спокойно сказал Дюмарест. – Почему здесь только я?
– Ты пришел рано.
– Ну и что?
– В последний момент мы подписали контракт с Матриаршей Кунда и ее свитой. Ты в это время был уже заморожен, и только поэтому тебя не сгрузили вместе с остальными пассажирами и другим грузом. – Бенсон подошел к автомату и наполнил пустую чашку. – Они закупили весь корабль.
– Большие деньги, – сказал Дюмарест. Единственный способ нарушить заключенный с капитаном Договор состоял в выкупе билетов у тех, кто мог предъявить свои претензии. – Разве у нее нет своего корабля?
– Есть. – Бенсон подошел к Дюмаресту. – Я слышал, как один из наших инженеров говорил, что у них барахлит двигатель. Как бы то ни было, Старик подписал контракт, и мы сразу отбыли.
Дюмарест кивнул, продолжая пить вторую чашку. В космосе человек мог прожить день, потребляя всего сто грамм басика, и Дюмарест почувствовал, что уже стал поправляться. Бенсон сел рядом, заглядывая в глаза Дюмаресту. Казалось, он хотел заговорить, нарушить обычное безмолвие этой части корабля. Дюмарест решил помочь ему.
– Матриарша? Множество женщин, чтобы повеселиться?
– Они путешествуют высшим классом, – сказал Бенсон. – Все, кроме стражи, а они не терпят шуток. – Он придвинулся еще ближе. – Но как это – быть путешественником? Я имею в виду, что это тебе дает?
В его глазах было любопытство и что-то еще. Дюмарест часто видел такой взгляд раньше, взгляд домоседа на путешественника. Это встречалось у всех, и вскоре появлялась зависть. Затем, по мере того, как их корабль превращался в удерживающую их тюрьму, зависть перерастала в ненависть. Именно тогда опытный путешественник предпочитал подождать другого корабля.
– Это стиль жизни, – сказал Дюмарест. – Некоторым он нравится, некоторым нет. Мне нравится.
– Как ты этим занимаешься? Что ты делаешь между перелетами?
– Осматриваюсь, нахожу работу, зарабатываю на новый билет для перелета куда-нибудь еще. – Дюмарест допил басик и поставил пустую чашку. – Брум – это деловая планета. У меня не будет больших проблем найти корабль, направляющийся туда, где я еще не был. – Он уловил выражение на лице оператора. – Мы направляемся на Брум? Ты говорил, что Брум будет следующим пунктом назначения.
– Нет. – Бенсон немного отступил. Дюмарест поймал его руку.
– Я купил билет до Брума, – сказал он холодно. Его рука сжалась. Оператор вздрогнул. – Ты соврал?
– Нет! – Бенсон не был трусом. – Ты купил обычный билет, – сказал он. – Перелет в следующий пункт назначения. Я думал, это будет Брум. Это и был Брум, пока мы не подписали контракт.
– А теперь?
– Мы в трех днях от Гата.
Закрой глаза, задержи дыхание, вспоминай. На Гате ты можешь услышать музыку миров!
Так утверждала реклама, возможно, справедливо – у Дюмареста никогда не возникало желание проверить это. Гат был планетой для туристов с билетом туда и обратно. Это было «привлекательное» место без какой бы ни было промышленности, в котором не было стабильного общества, где путешественник мог бы заработать денег на обратный билет. Мертвый, скучный, полуслепой захолустный мир.
Он стоял на краю взлетного поля, осматриваясь. Он не был здесь одинок. Ниже, за ровной площадкой поля, за изгибом долины, сбегающей вниз к морю, теснилась в беспорядке горстка лачуг. Они соответствовали бедности, которая висела над ними, как миазмы. Они давали некоторое укрытие и чувство собственности, и это было все.
Дальше, в другую сторону, на некотором возвышении, в стороне от опасности поля космодрома и от запаха лагеря лачуг, располагалось поселение из строгих домов заводской постройки и надувных палаток. Здесь жили деньги и комфорт, который они могли обеспечить – туристы, путешествующие высшим классом, принимавшие таблетки быстрого времени, так что день казался часом, неделя – днем.
Люди из лагеря путешествовали так же, как Дюмарест – низшим классом. Путешественники среднего класса оставались на кораблях, которые были их домом. Корабли останутся на взлетном поле, как говорил Бенсон, до окончания бури. Затем они улетят. Другие прибудут к следующей буре. На Гате этот интервал составлял около четырех месяцев. Целая вечность.
Дюмарест ушел с поля, пройдя мимо нескольких человек, с безнадежностью пялящихся на корабли. Когда он сошел с укрепленной площадки поля, его ботинки погрузились в грязь. Было жарко, и воздух был тяжелым, очень влажным. Он расстегнул воротник, когда входил в лагерь. Между лачугами вилась узкая тропинка, неровная и очень пыльная. Он знал, что она приведет его к центральной площади – такая всегда была в этих лагерях. Он искал информацию и нашел ее быстрее, чем рассчитывал.
Перед раскрытой дверью одной из хижин сидел мужчина. Хижина была неуклюже слеплена из клочков выброшенных пластиковых листов, укрепленных ветками и камнями. Мужчина был бородатый, грязный, в бесформенной одежде. Он наклонился над ботинком, стараясь закрыть зияющую в нем дыру. Он взглянул на приближающегося Дюмареста.
– Эрл! – Башмак и куски скрученной проволоки упали в сторону, когда мужчина вскочил на ноги. – Разве я когда-нибудь был не рад тебя видеть!
– Меган! – Глаза Дюмареста остановились на грязи, на бороде, на бесформенной одежде. – Все остальное так же плохо, как это?
– Хуже. – Меган наклонился, поднял свой ботинок и выругался, просунув палец в дырку. – Только что прибыл?
– Да.
– Кто оператор на твоем корабле? – Меган поинтересовался этим слишком небрежно. – Порядочный тип?
– Не может быть лучше. А в чем дело?
– Достаточно порядочный, чтобы ему можно было довериться?
– Он не дурак. – Дюмарест сел перед хижиной. – Ты знаешь законы, Меган. Без денег нет перелета. Долго ты болтаешься здесь?
– Больше года. – Он со злостью швырнул порванный ботинок на землю. – Четыре раза я видел прилетающие корабли, и четыре раза они улетали без меня. Если я не улечу вскоре, то я не улечу никогда. Уже сейчас я перешел черту обычного риска.
Он был оптимистом. Под грязью Меган был тощим, одежда болталась на исхудавшем тела. Путешествовать низшим классом в его состоянии было равносильно самоубийству. Он с завистью взглянул на Дюмареста.
– Ты выглядишь прекрасно, – сказал он. – Для человека, который только что приземлился.
– Мне повезло, – сказал Дюмарест и усмехнулся воспоминаниям. – Оператор отклонился от правил. Он разбудил меня на три дня раньше ради компании. Ему был нужен собеседник. Я скрасил его одиночество.
– И за беседы тебя хорошо кормили. – Меган нахмурился. – Бьюсь об заклад, что он хотел знать все о жизни путешественников.
– Ты знаешь?
– Это случается каждый раз. Проклятая деревенщина! Они не могут понять, что для проведения операций на самом себе необходимо мужество. Они начинают ненавидеть нас, поскольку не могут этого сделать, и изливают свою злобу так, как только могут. Пусть все они идут к черту!
Он сел, потеряв силу поддерживать гнев.
– Я попал сюда по ошибке, – тихо сказал он. – Оператор сказал, что корабль направляется на Ларгис. Я не знал, что он врет, пока не вышел с корабля. Сначала я не очень беспокоился. Я слышал о Гате и был любопытен. Я хотел – нет, лучше не вспоминать. У меня даже было немного денег, чтобы осмотреться перед тем, как найти себе работу для приобретения билета. И только тогда до меня дошло.
– Нет работы, – сказал Дюмарест. – Вокруг нет свободных денег. Я знаю, как это бывает.
– Ты всегда был умным, – сказал Меган вяло.
1 2 3 4