сантехника со скидкой
Не затевай первая драку, а если дерутся другие, не торопись, не ввязывайся… Самый лучший способ защиты — быть беззащитной… Итак, человек обратил на тебя внимание; и он тут же захочет что-нибудь для тебя сделать. И ради бога, пусть делает. Не гордись: мол, ничего мне ни от кого не нужно, — так только дураки говорят… Потому что для человека в жизни самая большая отрада — дать что-то другому и знать, что дар твой — нужен. Не думай, это не чушь. Это еще как работает! Попробуй, сама увидишь…
— По-твоему, Док клюнет на эту удочку?
— Конечно. Что он, не человек, что ли?
— Слушай, Фауна, — сказала Сюзи, — неужто ты сама ни разу не была замужем?
— Нет.
— А почему?
Фауна улыбнулась.
— Покуда я узнала все то, что тебе наговорила, годики мои ушли…
— Фауна, ты самая лучшая в мире!..
— Ну вот видишь… Я уже и растаяла, как сливочное масло… Я хочу тебе подарить эту горжетку.
— Зачем, не надо.
— Все, я решила. Бери, и никаких разговоров!
— Ладно, большое спасибо… Ты не могла бы записать свои советы, я их наизусть выучу.
— Хорошо, напишу. Да, еще… Прежде чем сказать что-нибудь Доку — скажи это заранее в голове и вроде как подчисть…
— Чтоб без грубых слов?..
— Без грубых слов само собой; вообще, прежде чем что-то сказать, подумай, а стоит ли? Ведь большая часть разговоров — просто шелуха… Ну, теперь вроде все, можешь идти.
— Фауна, что мне для тебя сделать?
— Что сделать? Повторяй-ка за мной. Я — Сюзи и никто другая.
— Я — Сюзи и никто другая.
— Я чего-нибудь да стою.
— Я чего-нибудь да стою.
— Другой такой в целом мире нет.
— Другой такой в целом… Ой, Фауна, я сейчас заплачу, глаза будут красные.
— Ничего, от этого они только краше, — сказала Фауна.
В семь часов вечера Док, в рубахе с расстегнутым воротом, в кожаной куртке, в старых галифе, стоял у дверей «Медвежьего стяга».
— Извини, — сказал он, бросив взгляд на Сюзи, — я забыл позвонить по одному важному делу… я скоро…
Через десять минут он снова вышел из лаборатории. На нем были чистые брюки, твидовый пиджак и галстук, который он уже сто лет не надевал.
Фауна взглянула на Дока у крыльца под фонарем.
— Ступай, золотко, — сказала она Сюзи. — Первый раунд ты выиграла — по очкам…
23. НОЧЬ ЛЮБВИ
Из всех греков, рожденных в Америке, только один прозывается Сынок. Сынок держит на монтерейской пристани ресторанчик с баром. Сынок — толстяк и все продолжает толстеть. Родился он в Сан-Франциско, рядом с Сутро-парком, учился в обычной американской школе, и все же в нем непостижимым образом живет тайна Ближнего Востока. Его безупречно круглое лицо отчего-то заставляет подумать о Восточном экспрессе и красавицах-шпионках. Его густой голос звучит заговорщически. Он скажет вам «добрый вечер» — и вы почувствуете, что впутаны в международную интригу. Ресторан доставляет ему друзей и деньги. Пусть самому ему пристало обедать в другом ресторане — на берегу бухты Золотой Рог, где веют ветры с двух морей, — обедать инкогнито, в черной накидке с капюшоном, в обществе балканских герцогинь, — однако и собственное его заведение в Монтерее тоже недурно… Остается добавить, что Сынок знает столько чужих секретов, сколько никто другой в городке: ведь мартини Сынка — эликсир правдивости и одновременно детектор лжи. Истина не просто находится в вине, она еще и выходит порой наружу.
Остановив свой старый автомобиль перед рестораном Сынка, Док выскочил, забежал с другого бока, отпахнул дверцу, протянул руку. «Я сама! Что я, немощная?» — чуть не слетело с уст Сюзи, но тут она вспомнила совет Фауны — и прикусила язык. Она дала поддержать себя под локоть: это прикосновение оказалось волшебным — строптивый огонек в ее глазах погас, зато плечи свободно расправились.
Док растворил перед Сюзи дверь бара и посторонился, пропуская. Завсегдатаи на высоких стульях у стойки дружно обернулись. Взгляды перебежали с хорошенького лица на хорошенькие ножки, немного задержавшись на куницах. Сюзи в страхе приостановилась: вдруг кто-нибудь узнал? Но нет, все смотрят как на незнакомку.
Сынок, обогнув сбоку стойку, выкатился навстречу.
— Добрый вечер. Ваш столик готов. Желаете коктейльчик здесь или подать туда?
— Спасибо, мы, пожалуй, сразу сядем за стол, — сказал Док.
Сынок с поклонами повел Сюзи в ресторанный зал. Сюзи шла своей чудесной походкой, следом, в полшаге — Док; Сынок заговорщически шептал ему в ухо:
— Все сделано, как просила по телефону ваша секретарша. Ведь это была ваша секретарша?..
— Да… — Док едва нашелся от удивления, — у меня работает одна дама…
— А кто ваша прекрасная спутница? Она в наших краях недавно?..
— Да, недавно. — Док догнал Сюзи.
— Сюда, прошу вас. — Сынок подвел их к круглому столику перед камином. В камине потрескивали душистые сосновые поленья. На столике красовалась ваза с дикими ирисами. Как солдатики, стояли в стаканчиках хлебные палочки. По-хитрому сложенные салфетки были как маленькие короны. Это был лучший столик в зале, уединенный и в то же время удобно расположенный, с хорошим освещением.
Сюзи стрельнула глазами кругом. На других столиках цветов не было. Сюзи подошла к столику, и тут с ней случилось невиданное: вместо того чтоб сразу усесться, она подождала, пока Док отодвинет для нее стул; сев, она улыбнулась Доку и сказала: «Спасибо».
Сынок завис над столиком:
— Хорошо, что от вас был звонок заранее… Помпано — рыба редкая, но я достал… Как насчет коктейля? Вино охлаждается…
— Пожалуй, — сказал Док. — Помните, вы как-то угощали меня одним интересным напитком?
— Как же, как же, — сказал Сынок. — Коктейль «Мысли побоку» — мартини с шартрезом вместо вермута. Славная штука.
— И главное, хорошо действует. Нам пару двойных.
— Сей момент, — Сынок сделал кому-то знак. — Я приглашал Тони играть на пианино, как вы велели, но он заболел…
Док испытующе поглядел на Сюзи: может, она знает, что все устроено Фауной? Да нет, непохоже.
Стремительность, с какой появились коктейли, обличала их заблаговременное приготовление. Наверное, даже если бы Док и не заказал «Мысли побоку», то все равно получил бы именно этот напиток…
Начиная примиряться с галстуком, Док улыбнулся Сюзи, а сам подумал: что это за штука в женщине, красота? То ее нет, то она есть. Сюзи, которая сидит перед ним, ни капли не похожа на вчерашнюю, грубую, скандальную.
Док поднял бокал.
— Ты сегодня очень красивая. Спасибо, что составила мне компанию. Выпьем за нас!
Сюзи сделала глоток, чуть не поперхнулась — слезы выступили на глазах.
— Извини, забыл предупредить, — сказал Док, — ходит слух, что этот напиток делают из яда гремучих змей с опиумом.
Сюзи наконец-то обрела дар речи:
— Ничего, даже вкусно. Просто забыла, что надо задерживать дыхание. — Ой, не то говорю, мелькнуло в голове. Забыла все советы. Но Док хорошо, по-доброму улыбается — значит, все в порядке.
Краем глаза Сюзи видела официанта: он похаживал ненавязчиво в некотором отдалении, готовый явиться на малейший зов… Тут Сюзи сделала открытие: когда чувствуешь себя неуверенно — не спеши, не суетись. Она неспешно повернула голову в сторону официанта — официант отплыл в сторону. Нет, действительно, делать все неспешно — это и вправду замечательное открытие! Она медленно подняла бокал, внимательно посмотрела в него на свет, сделала глоток, подержала немного в руке и только потом поставила. Неспешность всему придает смысл, царственный смысл. Люди, не уверенные в себе, озабоченные — вот кто дергается, суетится. Принуждая себя к неспешности, Сюзи чувствовала, как входят в душу неведомые прежде уверенность и спокойствие. Только бы не забыть об этом открытии, сказала она себе. Не спеши, не спеши!
Док дал ей сигарету, чиркнул спичкой: Сюзи тянулась к огоньку так долго, что огонек спустился к самым пальцам Дока… Ласковое тепло влилось в тело Сюзи. Она чувствовала себя свободно — не развязно, а просто раскованно.
— Они знают… кто я такая?
Коктейль «Мысли побоку» действует на всех. Док ответил:
— Они знают, что ты со мной. Какого им еще черта знать? Ну что, еще по одной?..
Не успел Док подозвать официанта, а коктейли уже подали (Сынок всеми силами споспешествовал интриге; если же это не интрига, а просто человеческий праздник, — что ж, он тоже за).
— Люблю смотреть на огонь, — сказала Сюзи. — Где мы раньше жили, там был камин.
— Какая ты красивая! — сказал Док. — Ну надо же какая ты красивая!
Сюзи не сказала ни того, что ей пришло на язык сразу, ни того, что немного погодя, — опустив глаза, она помолчала, потом вымолвила тихонько: «Спасибо».
В личном сопровождении Сынка показался официант, несший ведерко с остуженными бутылками «шабли». Сынок придирчиво оглядел столик, осведомился:
— Ну как?..
— Все превосходно, — сказал Док.
— Можно подавать кушанья?
— Да-да, пожалуйста.
А Сюзи все не могла нарадоваться на свои открытия: не спеши, смотри в оба, поменьше болтай.
Холодный рак в расколотом панцире и помпано были новыми для нее блюдами, она не умела с ними управляться. Поэтому делала все, как Док, но с небольшим отставанием; Док и не заметил, что она за ним повторяет…
Подали шампанское, фрукты и сыр. В этот миг Сюзи пришла какая-то неясная мысль — и мигом переполнила ее существо. Колени задрожали, кровь застучала в висках. Только не надо суетиться, напомнила себе Сюзи. Посмотрела на языки пламени в камине, медленно повернулась к Доку.
— Я отлучусь ненадолго.
— Конечно, пожалуйста, — Док подлетел, помог отодвинуть стул. Не чуя под собой ног, Сюзи царственно прошагала к двери. Док посмотрел ей вслед. Непостижимо, подумал он, но к ее походке больше всего подходит слово «девственная»: походка говорит об одиночестве и о величайшей скромности. Откуда такая перемена? Может быть, это актерская игра; Фауна ее вышколила? Но нет, как ни играй, не сыграешь таких глаз, не сумеешь так чудесно краснеть. Док покрутил шампанское в серебряном ведерке и поймал себя на том, что ждет не дождется возвращения Сюзи. Глаза его против воли вперились в темное окно, в котором отражалась дверь туалета.
Тем временем за этой дверью Сюзи намочила бумажную салфетку и приложила ко лбу. Погляделась в зеркало, не узнавая собственного лица. «Терпеть ненавижу рыбу, — громко произнесла Сюзи. — Меня от нее всегда тошнит. Однако сегодня почему-то не тошнит…» И тут наконец мысль, так поразившая ее за столом, обрела четкость: Сюзи уразумела символ, таинственный и неотвратимый знак Судьбы! Как можно было не понять этого сразу… Судьба не просто указывает путь, а прямо-таки тянет за руку! Перед глазами Сюзи вновь возникли два блюда: на одном клешни рака, на другом рыба. Рак и рыба! Рыба и рак! Гороскоп! Они с Доком съели свои знаки зодиака…
— Боже мой! — вымолвила Сюзи и слепо вверилась Судьбе.
Сынок подошел к столику.
— Ну как? Все в порядке?
— Да, спасибо.
— Все в точности, как вы наказывали…
— ?
— То есть не вы, а ваша секретарша.
— Да, да, — сообразил Док, — все, как я просил…
Когда Сюзи вернулась, жизнь ее была осенена новым смыслом. Человек силен не тогда, когда борется с Судьбой, а тогда, когда действует с ней в согласии: все силы можно употребить в одном направлении.
Док поставил стол поудобнее для Сюзи, хлопнул шампанским, понюхал пробку.
— Ну как? — спросила Сюзи.
— Вполне, — ответил Док.
Сюзи взяла пробку со столика, повертела в руках: какая красивая; незаметно положила в сумочку, на память. Взяла из вазы ирис.
— Ты любишь шампанское? — спросил Док.
— Да, очень, — ответила она (интересно, какое оно на вкус, никогда в жизни не пробовала). Шампанское и правда оказалось чудом.
— Знаешь, — сказал Док, — там в дюнах есть такие маленькие ложбинки, защищенные соснами. Давай как-нибудь, как у тебя будет время, сходим туда. Возьмем припасы — мясо и все такое, разведем костер, сготовим ужин. Вот будет хорошо.
— Это тебе огонь в камине подсказал?
— Да. Как ты все хорошо понимаешь…
— Может, ты мне как-нибудь расскажешь об этих разных штуках, что у тебя в лаборатории?..
— Конечно, расскажу. — Сердце Дока вздрогнуло и потянулось к Сюзи. Однако он страшился ее незнакомой скромности. Он отвел глаза от ее глаз — посмотрел на дикий ирис у нее в руке. — Знаешь, есть старая валлийская легенда… как один бедный рыцарь сделал живую деву из цветов..
Сюзи уже порядком захмелела. Она два раза проговорила фразу про себя, прежде чем сказать вслух:
— Надеюсь, она не завяла?
Тут-то наконец и вырвался из самого докова нутра нижний голос.
— Знаешь, мне так одиноко… — Док произнес это почему-то спокойно и сам удивился своим словам. И тут же бросился извиняться: —Я что-то не то говорю, я, кажется, немного пьян. — Еще больше смутился. Наполнил бокалы. — Черт подери! Давай, что ли, тяпнем бренди!
Сюзи наполовину отвернулась, на фоне пламени очертился ее профиль.
— Ты хорошо помнишь то место, про которое говорил, — в дюнах?
— Да.
— Можно нам туда заглянуть?
— Конечно. Когда?
— Сейчас, по пути домой.
— Ты туфли испортишь.
— Ну и что.
— Правда, их можно снять.
— Так мы и сделаем, — сказала Сюзи
24. ТОМИТЕЛЬНАЯ ПЯТНИЦА
Не всякий полагает пятницу днем несчастливым, однако почти все сходятся на том, что это день томительный. В деловом мире в пятницу уже не заключают сделок… Для школьников она вроде запертой калитки, за которой свобода… Пятница, она уже не работница, но еще и не отпускница, — одним словом, ожидательница. Она не годится ни для дел, ни для развлечений… Женщины обозревают гардероб, прикидывают, что надеть наутро… За ужином уничтожаются недельные объедки…
В «Медвежьем стяге» Джо Элегант объявил, что зажарит на ужин остатки камбалы… «Мокрые спины» вернулись из очередной славной гастрольной поездки; Патрон с великим почетом проводил их в комнаты над лавкой, выдал каждому по бутылке крепкой мексиканской водки — текильи. На всякий случай он держал наготове и снотворное: на «мокрых спин» порой нападала свирепая тоска по родине, и они начинали искать, с кем бы подраться; пусть уж лучше спят.
Док встал в пятницу поздно и тут же отправился в лавку за пивом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— По-твоему, Док клюнет на эту удочку?
— Конечно. Что он, не человек, что ли?
— Слушай, Фауна, — сказала Сюзи, — неужто ты сама ни разу не была замужем?
— Нет.
— А почему?
Фауна улыбнулась.
— Покуда я узнала все то, что тебе наговорила, годики мои ушли…
— Фауна, ты самая лучшая в мире!..
— Ну вот видишь… Я уже и растаяла, как сливочное масло… Я хочу тебе подарить эту горжетку.
— Зачем, не надо.
— Все, я решила. Бери, и никаких разговоров!
— Ладно, большое спасибо… Ты не могла бы записать свои советы, я их наизусть выучу.
— Хорошо, напишу. Да, еще… Прежде чем сказать что-нибудь Доку — скажи это заранее в голове и вроде как подчисть…
— Чтоб без грубых слов?..
— Без грубых слов само собой; вообще, прежде чем что-то сказать, подумай, а стоит ли? Ведь большая часть разговоров — просто шелуха… Ну, теперь вроде все, можешь идти.
— Фауна, что мне для тебя сделать?
— Что сделать? Повторяй-ка за мной. Я — Сюзи и никто другая.
— Я — Сюзи и никто другая.
— Я чего-нибудь да стою.
— Я чего-нибудь да стою.
— Другой такой в целом мире нет.
— Другой такой в целом… Ой, Фауна, я сейчас заплачу, глаза будут красные.
— Ничего, от этого они только краше, — сказала Фауна.
В семь часов вечера Док, в рубахе с расстегнутым воротом, в кожаной куртке, в старых галифе, стоял у дверей «Медвежьего стяга».
— Извини, — сказал он, бросив взгляд на Сюзи, — я забыл позвонить по одному важному делу… я скоро…
Через десять минут он снова вышел из лаборатории. На нем были чистые брюки, твидовый пиджак и галстук, который он уже сто лет не надевал.
Фауна взглянула на Дока у крыльца под фонарем.
— Ступай, золотко, — сказала она Сюзи. — Первый раунд ты выиграла — по очкам…
23. НОЧЬ ЛЮБВИ
Из всех греков, рожденных в Америке, только один прозывается Сынок. Сынок держит на монтерейской пристани ресторанчик с баром. Сынок — толстяк и все продолжает толстеть. Родился он в Сан-Франциско, рядом с Сутро-парком, учился в обычной американской школе, и все же в нем непостижимым образом живет тайна Ближнего Востока. Его безупречно круглое лицо отчего-то заставляет подумать о Восточном экспрессе и красавицах-шпионках. Его густой голос звучит заговорщически. Он скажет вам «добрый вечер» — и вы почувствуете, что впутаны в международную интригу. Ресторан доставляет ему друзей и деньги. Пусть самому ему пристало обедать в другом ресторане — на берегу бухты Золотой Рог, где веют ветры с двух морей, — обедать инкогнито, в черной накидке с капюшоном, в обществе балканских герцогинь, — однако и собственное его заведение в Монтерее тоже недурно… Остается добавить, что Сынок знает столько чужих секретов, сколько никто другой в городке: ведь мартини Сынка — эликсир правдивости и одновременно детектор лжи. Истина не просто находится в вине, она еще и выходит порой наружу.
Остановив свой старый автомобиль перед рестораном Сынка, Док выскочил, забежал с другого бока, отпахнул дверцу, протянул руку. «Я сама! Что я, немощная?» — чуть не слетело с уст Сюзи, но тут она вспомнила совет Фауны — и прикусила язык. Она дала поддержать себя под локоть: это прикосновение оказалось волшебным — строптивый огонек в ее глазах погас, зато плечи свободно расправились.
Док растворил перед Сюзи дверь бара и посторонился, пропуская. Завсегдатаи на высоких стульях у стойки дружно обернулись. Взгляды перебежали с хорошенького лица на хорошенькие ножки, немного задержавшись на куницах. Сюзи в страхе приостановилась: вдруг кто-нибудь узнал? Но нет, все смотрят как на незнакомку.
Сынок, обогнув сбоку стойку, выкатился навстречу.
— Добрый вечер. Ваш столик готов. Желаете коктейльчик здесь или подать туда?
— Спасибо, мы, пожалуй, сразу сядем за стол, — сказал Док.
Сынок с поклонами повел Сюзи в ресторанный зал. Сюзи шла своей чудесной походкой, следом, в полшаге — Док; Сынок заговорщически шептал ему в ухо:
— Все сделано, как просила по телефону ваша секретарша. Ведь это была ваша секретарша?..
— Да… — Док едва нашелся от удивления, — у меня работает одна дама…
— А кто ваша прекрасная спутница? Она в наших краях недавно?..
— Да, недавно. — Док догнал Сюзи.
— Сюда, прошу вас. — Сынок подвел их к круглому столику перед камином. В камине потрескивали душистые сосновые поленья. На столике красовалась ваза с дикими ирисами. Как солдатики, стояли в стаканчиках хлебные палочки. По-хитрому сложенные салфетки были как маленькие короны. Это был лучший столик в зале, уединенный и в то же время удобно расположенный, с хорошим освещением.
Сюзи стрельнула глазами кругом. На других столиках цветов не было. Сюзи подошла к столику, и тут с ней случилось невиданное: вместо того чтоб сразу усесться, она подождала, пока Док отодвинет для нее стул; сев, она улыбнулась Доку и сказала: «Спасибо».
Сынок завис над столиком:
— Хорошо, что от вас был звонок заранее… Помпано — рыба редкая, но я достал… Как насчет коктейля? Вино охлаждается…
— Пожалуй, — сказал Док. — Помните, вы как-то угощали меня одним интересным напитком?
— Как же, как же, — сказал Сынок. — Коктейль «Мысли побоку» — мартини с шартрезом вместо вермута. Славная штука.
— И главное, хорошо действует. Нам пару двойных.
— Сей момент, — Сынок сделал кому-то знак. — Я приглашал Тони играть на пианино, как вы велели, но он заболел…
Док испытующе поглядел на Сюзи: может, она знает, что все устроено Фауной? Да нет, непохоже.
Стремительность, с какой появились коктейли, обличала их заблаговременное приготовление. Наверное, даже если бы Док и не заказал «Мысли побоку», то все равно получил бы именно этот напиток…
Начиная примиряться с галстуком, Док улыбнулся Сюзи, а сам подумал: что это за штука в женщине, красота? То ее нет, то она есть. Сюзи, которая сидит перед ним, ни капли не похожа на вчерашнюю, грубую, скандальную.
Док поднял бокал.
— Ты сегодня очень красивая. Спасибо, что составила мне компанию. Выпьем за нас!
Сюзи сделала глоток, чуть не поперхнулась — слезы выступили на глазах.
— Извини, забыл предупредить, — сказал Док, — ходит слух, что этот напиток делают из яда гремучих змей с опиумом.
Сюзи наконец-то обрела дар речи:
— Ничего, даже вкусно. Просто забыла, что надо задерживать дыхание. — Ой, не то говорю, мелькнуло в голове. Забыла все советы. Но Док хорошо, по-доброму улыбается — значит, все в порядке.
Краем глаза Сюзи видела официанта: он похаживал ненавязчиво в некотором отдалении, готовый явиться на малейший зов… Тут Сюзи сделала открытие: когда чувствуешь себя неуверенно — не спеши, не суетись. Она неспешно повернула голову в сторону официанта — официант отплыл в сторону. Нет, действительно, делать все неспешно — это и вправду замечательное открытие! Она медленно подняла бокал, внимательно посмотрела в него на свет, сделала глоток, подержала немного в руке и только потом поставила. Неспешность всему придает смысл, царственный смысл. Люди, не уверенные в себе, озабоченные — вот кто дергается, суетится. Принуждая себя к неспешности, Сюзи чувствовала, как входят в душу неведомые прежде уверенность и спокойствие. Только бы не забыть об этом открытии, сказала она себе. Не спеши, не спеши!
Док дал ей сигарету, чиркнул спичкой: Сюзи тянулась к огоньку так долго, что огонек спустился к самым пальцам Дока… Ласковое тепло влилось в тело Сюзи. Она чувствовала себя свободно — не развязно, а просто раскованно.
— Они знают… кто я такая?
Коктейль «Мысли побоку» действует на всех. Док ответил:
— Они знают, что ты со мной. Какого им еще черта знать? Ну что, еще по одной?..
Не успел Док подозвать официанта, а коктейли уже подали (Сынок всеми силами споспешествовал интриге; если же это не интрига, а просто человеческий праздник, — что ж, он тоже за).
— Люблю смотреть на огонь, — сказала Сюзи. — Где мы раньше жили, там был камин.
— Какая ты красивая! — сказал Док. — Ну надо же какая ты красивая!
Сюзи не сказала ни того, что ей пришло на язык сразу, ни того, что немного погодя, — опустив глаза, она помолчала, потом вымолвила тихонько: «Спасибо».
В личном сопровождении Сынка показался официант, несший ведерко с остуженными бутылками «шабли». Сынок придирчиво оглядел столик, осведомился:
— Ну как?..
— Все превосходно, — сказал Док.
— Можно подавать кушанья?
— Да-да, пожалуйста.
А Сюзи все не могла нарадоваться на свои открытия: не спеши, смотри в оба, поменьше болтай.
Холодный рак в расколотом панцире и помпано были новыми для нее блюдами, она не умела с ними управляться. Поэтому делала все, как Док, но с небольшим отставанием; Док и не заметил, что она за ним повторяет…
Подали шампанское, фрукты и сыр. В этот миг Сюзи пришла какая-то неясная мысль — и мигом переполнила ее существо. Колени задрожали, кровь застучала в висках. Только не надо суетиться, напомнила себе Сюзи. Посмотрела на языки пламени в камине, медленно повернулась к Доку.
— Я отлучусь ненадолго.
— Конечно, пожалуйста, — Док подлетел, помог отодвинуть стул. Не чуя под собой ног, Сюзи царственно прошагала к двери. Док посмотрел ей вслед. Непостижимо, подумал он, но к ее походке больше всего подходит слово «девственная»: походка говорит об одиночестве и о величайшей скромности. Откуда такая перемена? Может быть, это актерская игра; Фауна ее вышколила? Но нет, как ни играй, не сыграешь таких глаз, не сумеешь так чудесно краснеть. Док покрутил шампанское в серебряном ведерке и поймал себя на том, что ждет не дождется возвращения Сюзи. Глаза его против воли вперились в темное окно, в котором отражалась дверь туалета.
Тем временем за этой дверью Сюзи намочила бумажную салфетку и приложила ко лбу. Погляделась в зеркало, не узнавая собственного лица. «Терпеть ненавижу рыбу, — громко произнесла Сюзи. — Меня от нее всегда тошнит. Однако сегодня почему-то не тошнит…» И тут наконец мысль, так поразившая ее за столом, обрела четкость: Сюзи уразумела символ, таинственный и неотвратимый знак Судьбы! Как можно было не понять этого сразу… Судьба не просто указывает путь, а прямо-таки тянет за руку! Перед глазами Сюзи вновь возникли два блюда: на одном клешни рака, на другом рыба. Рак и рыба! Рыба и рак! Гороскоп! Они с Доком съели свои знаки зодиака…
— Боже мой! — вымолвила Сюзи и слепо вверилась Судьбе.
Сынок подошел к столику.
— Ну как? Все в порядке?
— Да, спасибо.
— Все в точности, как вы наказывали…
— ?
— То есть не вы, а ваша секретарша.
— Да, да, — сообразил Док, — все, как я просил…
Когда Сюзи вернулась, жизнь ее была осенена новым смыслом. Человек силен не тогда, когда борется с Судьбой, а тогда, когда действует с ней в согласии: все силы можно употребить в одном направлении.
Док поставил стол поудобнее для Сюзи, хлопнул шампанским, понюхал пробку.
— Ну как? — спросила Сюзи.
— Вполне, — ответил Док.
Сюзи взяла пробку со столика, повертела в руках: какая красивая; незаметно положила в сумочку, на память. Взяла из вазы ирис.
— Ты любишь шампанское? — спросил Док.
— Да, очень, — ответила она (интересно, какое оно на вкус, никогда в жизни не пробовала). Шампанское и правда оказалось чудом.
— Знаешь, — сказал Док, — там в дюнах есть такие маленькие ложбинки, защищенные соснами. Давай как-нибудь, как у тебя будет время, сходим туда. Возьмем припасы — мясо и все такое, разведем костер, сготовим ужин. Вот будет хорошо.
— Это тебе огонь в камине подсказал?
— Да. Как ты все хорошо понимаешь…
— Может, ты мне как-нибудь расскажешь об этих разных штуках, что у тебя в лаборатории?..
— Конечно, расскажу. — Сердце Дока вздрогнуло и потянулось к Сюзи. Однако он страшился ее незнакомой скромности. Он отвел глаза от ее глаз — посмотрел на дикий ирис у нее в руке. — Знаешь, есть старая валлийская легенда… как один бедный рыцарь сделал живую деву из цветов..
Сюзи уже порядком захмелела. Она два раза проговорила фразу про себя, прежде чем сказать вслух:
— Надеюсь, она не завяла?
Тут-то наконец и вырвался из самого докова нутра нижний голос.
— Знаешь, мне так одиноко… — Док произнес это почему-то спокойно и сам удивился своим словам. И тут же бросился извиняться: —Я что-то не то говорю, я, кажется, немного пьян. — Еще больше смутился. Наполнил бокалы. — Черт подери! Давай, что ли, тяпнем бренди!
Сюзи наполовину отвернулась, на фоне пламени очертился ее профиль.
— Ты хорошо помнишь то место, про которое говорил, — в дюнах?
— Да.
— Можно нам туда заглянуть?
— Конечно. Когда?
— Сейчас, по пути домой.
— Ты туфли испортишь.
— Ну и что.
— Правда, их можно снять.
— Так мы и сделаем, — сказала Сюзи
24. ТОМИТЕЛЬНАЯ ПЯТНИЦА
Не всякий полагает пятницу днем несчастливым, однако почти все сходятся на том, что это день томительный. В деловом мире в пятницу уже не заключают сделок… Для школьников она вроде запертой калитки, за которой свобода… Пятница, она уже не работница, но еще и не отпускница, — одним словом, ожидательница. Она не годится ни для дел, ни для развлечений… Женщины обозревают гардероб, прикидывают, что надеть наутро… За ужином уничтожаются недельные объедки…
В «Медвежьем стяге» Джо Элегант объявил, что зажарит на ужин остатки камбалы… «Мокрые спины» вернулись из очередной славной гастрольной поездки; Патрон с великим почетом проводил их в комнаты над лавкой, выдал каждому по бутылке крепкой мексиканской водки — текильи. На всякий случай он держал наготове и снотворное: на «мокрых спин» порой нападала свирепая тоска по родине, и они начинали искать, с кем бы подраться; пусть уж лучше спят.
Док встал в пятницу поздно и тут же отправился в лавку за пивом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29