"ТАК БЫСТРО!" - подумал он. Он никак не ожидал, что болезнь так
быстро скрутит его, но с удивлением обнаружил, что его реакцией на нее
стало скорее облегчение, чем страх или сожаление. Он с трудом собирал
расползающиеся мысли, и с каким-то извращенным удовольствием воспринял то,
в чем не нуждался.
Он посмотрел вниз на надрезы, которые она сделала на его груди
маленьким серебряным ножом. Они были свежие и красные, и странно
контрастировали с бледными шрамами, в частом перекрещении которых была до
сих пор выгравирована история непозабытой страсти. Он легко коснулся
пальцами новых ран и вздрогнул от резкой боли.
Тут она проснулась и увидела, как он разглядывает ранки.
- Тебе не хватает ножа? - сонно спросила она. - Ты голоден по его
прикосновению?
Теперь уже не было нужды лгать, и от осознания этого он испытал
восхитительное чувство свободы. С какой радостью он теперь, наконец,
смотрел на нее, полностью обнаженный как в мыслях, так и во плоти.
- Да, моя госпожа, - ответил он слегка охрипшим голосом. Мне не
хватает ножа. Его прикосновение... снова воспламеняет огонь в моей душе.
Она снова закрыла глаза, позволяя себе медленно проснуться, и
рассмеялась. - Иногда бывает так приятно возвращаться к полузабытому
прошлому. Ты даже не представляешь, как какой-нибудь ВКУС может
расшевелить воспоминания. И в этом смысле я рада видеть тебя снова. Я уже
привыкла видеть в тебе серого механика. Но сейчас...
Он рассмеялся, столь же коротко, как и она, но смех обернулся кашлем,
и нечто в этом звуке навело ее на подозрение, что все идет не так, как
должно быть. Она открыла глаза, приподняла голову и повернулась к нему.
- Но, Эдмунд, - воскликнула она, - ты бледен, как смерть!
Она протянула руку, коснулась его щеки и тут же отдернула ее, словно
щека оказалась неожиданно горячей и сухой. По ее лицу разлился румянец
недоумения. Он взял ее за руку, глядя ей прямо в глаза.
- Эдмунд, - тихо спросила она, - Что ты сделал?
- Я не до конца уверен, - ответил он, - и не доживу, чтобы в этом
убедиться, но я попытался убить тебя, моя госпожа.
Он с удовлетворением увидел, как удивленно дернулся ее рот, как в
выражении ее глаз смешиваются неверие и тревога. Она не стала звать на
помощь.
- Чушь, - прошептала она.
- Возможно, - признал он. - Возможно, такая же чушь, как и то, о чем
мы вчера говорили. Чушь о предательстве. Почему ты велела мне сделать
микроскоп, моя госпожа, зная при этом, что позволив мне узнать о подобном
секрете, ты тем самым подписала мне смертный приговор?
- О, Эдмунд, - сказал она со вздохом. - Неужели ты думаешь, что это
была моя идея? Я пыталась защитить тебя, Эдмунд, от страхов и подозрений
Жирарда. И я передала тебе его приказ лишь потому, что была твоей
защитницей. Что ты сделал, Эдмунд?
Он начал отвечать, но его слова утонули в приступе кашля.
Она села, выпрямившись, высвободила руку из его ослабевших пальцев и
пристально посмотрела на него, утонувшего в подушке.
- Ответь мне, ради любви Господней! - воскликнула она столь же
испуганно, как и любой искренне верующий. - Это чума... чума из Африки!
Он попытался подтвердить ее подозрение, но смог сделать это лишь
кивком головы - после приступа кашля ему не хватало воздуха.
- Но ведь "Фримартин" простоял возле берега Эссекса полных две недели
карантина, - запротестовала она. - На борту не было и следов чумы.
- Болезнь убивает людей, - хрипло прошептал Эдмунд, - но животные
переносят ее в крови, и не умирают.
- Ты не можешь этого знать!
Эдмунд смог коротко рассмеяться. - Моя госпожа, - сказал он, - я член
того самого Братства, которое интересует все, что может убить вампиров.
Информация пришла ко мне уже давно, и я смог организовать доставку крыс -
хотя заказывая их, я и не помышлял использовать их так, как только что
сделал. Но недавние события... - Он снова был вынужден остановиться, не в
силах набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы поддержать даже слабый
шепот.
Леди Кармилла коснулась рукой горла и сглотнула, словно ожидая
почувствовать доказательства того, что заражена.
- И ты уничтожишь меня, Эдмунд? - спросила она, все еще не в силах
поверить его словам.
- Я уничтожу все вас, - ответил он. - Я вызову на свет катастрофу,
переверну мир вверх ногами, но покончу с вашим правлением... Мы не можем
позволить вам душить даже знания ради вечного сохранения вашей империи.
Порядок нужно отыскивать внутри хаоса, и хаос настал, моя госпожа.
Когда она попыталась встать с постели, он протянул руку, удерживая
ее, и хотя в нем уже не оставалось сил, она позволили себя задержать. Она
села, покрывало скользнуло вниз, обнажив груди.
- Твой сын умрет, мастер Кордери, - сказала она, - И его мать тоже.
- Они уже скрылись. Прямо из-за вашего стола Ноэль отправился в
тайное убежище общества, которому я служу. Теперь они уже вне пределов
вашей досягаемости. Архидюку их не поймать.
Она пристально посмотрела на него, и теперь он увидел в ее взгляде
пробуждающиеся ненависть и страх.
- Ты пришел сюда вчера вечером, чтобы напоить меня отравленной
кровью, - сказала она. - Надеясь, что новая болезнь сможет убить даже
меня, ты приговорил себя к смерти. Что ты наделал, Эдмунд?
Он снова протянул руку к ее руке и с удовлетворением отметил, как она
ее отдернула - ей стало страшно.
- Только вампиры живут вечно, - прохрипел он. - Но кровь способен
пить любой, если только сможет себя заставить. Я выпил две порции крови от
двух больных крыс... и молю Господа о том, чтобы семена болезни успели
размножиться в моей крови... и в моем семени. Ты тоже получила полную
меру, моя госпожа... и теперь ты тоже в руках Господа, как любой простой
смертный. Я не могу знать наверняка, заболеешь ли ты чумой, и убьет ли она
тебя, но я - неверующий - не стыжусь молиться об этом. Молись и ты, моя
госпожа, и мы увидим, сможет ли Господь оказать милость одному из
неверующих.
Она все еще смотрела на него сверху вниз, и ее лицо постепенно теряло
прежнее выражение, превращаясь в застывшую маску.
- Ты мог встать на нашу сторону, Эдмунд. Я доверяла тебе, и могла
заставить и архидюка поверить тебе. Ты мог стать вампиром. Мы могли бы
разделить с тобой столетия.
Ее слова были ложью, и они оба знали это. Он был ее любовником,
перестал им быть, и постарел на столько лет, что теперь она вспоминала его
больше через его сына, чем через него самого. Ее обещания были слишком
явно пусты, и она поняла, что все равно не смогла бы соблазнить его ими.
Со столика возле кровати она взяла маленький серебряный нож, которым
ночью делала надрезы у него на груди. Теперь она держала его как кинжал, а
не как деликатный инструмент, которым следует пользоваться тщательно и с
любовью.
- Я думала, ты до сих пор меня любишь, - сказала она. - Искренне
думала.
Хоть это, подумал он, может быть правдой.
Он откинул голову назад, обнажив горло для ожидаемого удара. Ему
хотелось, чтобы она ударила его - разгневанно, жестоко, страстно. Ему
нечего было больше сказать, и он не станет отрицать или подтверждать, что
до сих пор любит ее.
Теперь он признался самому себе, что мотивы его оказались смешанными,
и он в самом деле не знал, действительно ли только верность Братству
заставила его провести этот необычный эксперимент. Да какая разница?
Она перерезала ему горло, и несколько долгих секунд он он видел, как
она неотрывно смотрит на бьющую из раны кровь. Потом увидел, как она
поднесла к губам окровавленные пальцы. И теперь, зная, что она все знает,
он понял, что она, пусть по-своему, но все-таки любила его.

1 2 3 4