Кордвейнер СМИТ
ПЛАНЕТА ШЕОЛ


1
Огромная разница была в том, как обращались с Мерсером на лайнере и
на челноке. Когда стюарды лайнера приносили ему еду, они откровенно
насмехались над ним.
- Кричи громче и усерднее, - издевался стюард с крысиным лицом, - и
тогда мы все узнаем тебя во время радиотрансляции наказания в день
рождения Императора.
Другой, жирный, облизал кончиком влажного красного языка свои полные,
ярко-алые губы и добавил:
- Будь благоразумен, мужик. Если не возьмешь себя в руки, то
наверняка сыграешь в ящик, как уже было со многими. Случается и
приятное... как там это называется... Может, ты станешь женщиной. А может,
превратишься сразу в двоих людей... Послушай-ка, браток, если это
действительно безумно забавно, дай мне знать...
Мерсер ничего не ответил. У него было достаточно собственных проблем,
чтобы не задумываться об издевательствах.
На челноке все было по-другому. Биофармацевтический персонал работал
споро и без эмоций. С него быстро сняли кандалы и оставили их на лайнере.
Когда он ступил на борт челнока полностью обнаженный, его тщательно
осмотрели, словно диковинное растение или экспонат для хирургических
изысканий. Они были даже почти радушны в своей профессиональной сноровке.
С ним обращались не как с преступником, а как с подопытным экземпляром.
Мужчины и женщины, облаченные в медицинские халаты, осматривали его
так, будто он уже был мертвым.
Он пытался говорить. Мужчина постарше и солидней остальных, произнес
твердо и ясно:
- Не беспокойтесь о собеседовании. Я сам переговорю с вами очень
скоро. То, чему вы сейчас подвергаетесь, всего лишь предварительная
подготовка с целью определения вашего физического состояния. Повернитесь,
пожалуйста.
Мерсер повернулся. Санитар натер его спину каким-то сильным
антисептиком.
- Сейчас начнутся уколы, - сказал один из техников, - но ничего
серьезного или болезненного. Мы определяем плотность различных участков
вашей кожи.
Мерсер, раздосадованный таким равнодушием, заговорил тотчас, как
только игла резко и довольно неприятно вонзилась чуть выше шестого
позвонка:
- Вам известно, кто я?
- Да, разумеется, мы знаем, кто вы, - раздался женский голос. - Все
данные об этом имеются в вашем личном деле. Главврач поговорит с вами
позднее, и вы сможете рассказать ему о вашем преступлении, если захотите.
А пока потише. Мы проверяем вашу кожу, и вы будете чувствовать себя
гораздо лучше, если эта процедура не затянется по вашей вине.
Честность заставила ее добавить:
- Да и мы получаем более достоверные данные.
В своей работе они не теряли напрасно времени. Он исподволь наблюдал
за их действиями. В поведении врачей ничего не свидетельствовало, что они
являются дьяволами во плоти, орудовавшими в преддверии ада, ничего не
указывало на то, что это был спутник планеты Шеол, окончательное и крайнее
место наказания и позора. На вид они были такими же медицинскими
работниками, как и в прежней его жизни до совершения преступления,
которому не было названия.
Они переходили от одной процедуры к другой. Женщина в хирургической
маске жестом велела ему приблизиться.
- Ложитесь, пожалуйста.
Еще никто не говорил Мерсеру "пожалуйста" с того самого момента, как
стражники схватили его в одном из закоулков дворца. Он повиновался
просьбе, и лишь затем увидел, что у изголовья стола прикреплены наручники.
Он застыл.
- Ложитесь, пожалуйста, - настоятельно повторила врач. Двое или трое
ее коллег повернулись и смотрели на них. Это повторное "пожалуйста"
поразило его. Он должен был что-то сказать. Ведь это были люди, и он снова
почувствовал себя личностью. Его голос возвысился и, почти истерически, он
спросил у нее: - Пожалуйста, мэм, скажите: сейчас начнется наказание?
- Здесь никого не наказывают, - ответила женщина. - Это спутник, а не
планета. Взбирайтесь на стол. Мы сейчас произведем первичную обработку
кожи с целью ее уплотнения, а затем вы поговорите с главврачом. Вот
тогда-то и сможете рассказать о своем преступлении...
- А вам известно в чем мое преступление? - спросил он, будто это была
его соседка, с которой он только что поздоровался.
- Конечно нет, - улыбнулась она, - но все люди, которые прибывают к
нам, считаются преступниками. Кто-то так решил, иначе их бы здесь не было.
Большинство посетителей стараются рассказать о своих личных злодеяниях.
Только не задерживайте меня. Я специалист по подготовке кожи, и там, на
поверхности Шеола, вам очень пригодится наша добросовестная работа. А
когда будете говорить с шефом, вы найдете о чем поговорить помимо вашего
преступления.
Он повиновался.
Еще одна личность в маске, по всей вероятности девушка, взяла его
руки своими прохладными нежными пальчиками и вставила их в наручники на
столе таким образом, каким ему еще не доводилось видеть. До сих пор ему
казалось, что он освоил все орудия пыток, какие только имеются в Империи,
но это было чем-то совершенно иным.
Санитар отступила.
- Готово, доктор.
- Что вы предпочитаете, - спросила специалист по обработке кожи, -
определенную дозу мучений или несколько часов без сознания?
- А почему я должен желать боли? - вопросом на вопрос ответил Мерсер.
- Некоторые хотят, - пояснила женщина. - Думаю, это зависит от того,
как с ними обращались перед отправкой сюда. По-моему, ментальным
наказаниям вас не подвергали?
- Нет, - ответил Мерсер, - сия чаша меня миновала. - А про себя
подумал, что не знал, что пропустил что-то.
Он вспомнил последнее судебное разбирательство, себя, опутанного
проводами и подключенного к стенду дачи показаний. Комната была высокой и
мрачной. Яркий голубой свет падал на судейскую трибуну, головные уборы
юристов казались фантастической пародией на митры епископов давным-давно
минувших дней. Судьи переговаривались между собой, но он не мог их
слышать. Внезапно звукоизоляция отключилась, и он услышал, как один из них
сказал:
- Взгляните на это бледное сатанинское обличье. Такой тип как этот
может быть способен на что угодно. Я за Смертную Казнь.
- А может планета Шеол? - полюбопытствовал другой голос.
- Обитель дромозэ, - согласился третий, - как ничто лучше подходит
ему.
Один из инженеров суда заметил, что подсудимый слышит все, что ему не
положено. Тотчас же Мерсера отключили от происходящего за судейской
трибуной. Тогда ему казалось, что он прошел через все, что только может
изобрести человеческий разум в жестокости.
Однако, эта женщина сказала, что он не подвергался ментальным пыткам.
Был ли во всей Вселенной кто-нибудь хуже его самого? Там, на Шеоле, должно
быть, уйма людей. Они никогда не возвращались.
Теперь он будет одним из них. Будут ли они хвастаться перед ним тем,
что натворили и из-за чего попали в это место?
- Вы просили это, - сказала женщина-специалист. - Сейчас я введу вам
обычное обезболивающее. Не поддавайтесь панике, когда проснетесь. Ваша
кожа будет утолщена и задублена с помощью химических и биологических
средств.
- Будет больно?
- Конечно, - сказала она. - Но выбросьте все из головы. Мы не
наказываем вас. Боль здесь - это обычная медицинская боль. Каждый проходит
через это, когда подвергается хирургической операции. Само наказание, если
вам угодно назвать это так, начинается внизу, на Шеоле. Нашей единственной
целью является обеспечить вас способностью выжить после прибытия туда. По
сути, мы заранее спасаем вашу жизнь. А пока что вы избавите себя от
множества хлопот, если проникнетесь сознанием того, что ваши нервные
окончания будут реагировать на изменение кожи. Лучше, если вы будете
готовы к крайнему неудобству, которое испытаете, когда придете в себя. Но
тогда мы тоже сможем вам помочь. - Она опустила вниз какую-то огромную
рукоятку, и Мерсер потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то, хотя и лежал в обычной больничной палате,
но ему казалось, что он жарится на огне. Он поднял руку, чтобы убедиться,
что она пылает, но рука была такой же как и всегда, за исключением
некоторого покраснения и небольшой припухлости. Он попытался повернуться.
Огонь, который его жег, перерос во вспышку жгучей боли, и он прекратил
попытки вертеться в постели. Не в состоянии владеть собой, он застонал.
- Вы готовы к легкому обезболиванию? - произнес голос. Это была
сестра. - Не дергайте головой, и я дам вам пол-ампулы наслаждения. После
этого ваша кожа не будет вас беспокоить.
Она надела ему на голову какую-то мягкую шапочку. На вид это
приспособление было металлическим, но прикосновение его напоминало шелк.
Ему пришлось глубоко вонзить ногти в ладони, чтобы не забиться на
постели.
- Кричите, если хотите, - сказала она. - Многие так поступают.
Пройдет всего минута или две, после чего шапка найдет нужное место в вашем
мозге.
Она отошла в угол и сделала что-то такое, чего он не мог видеть.
Щелкнул выключатель.
Он продолжал ощущать жжение, но почему-то перестал обращать на это
внимание. Его мозг наполнился восхитительным наслаждением, которое,
казалось захлестывало его от головы и до нервных окончаний. Ему довелось в
свое время бывать во дворцах наслаждения, но никогда прежде он не ощущал
ничего подобного.
Он хотел поблагодарить девушку, и повернулся в кровати, чтобы видеть
ее, но острая боль пронзила все его тело. А пульсирующее наслаждение,
источавшееся из головы и передающееся по позвоночнику во все нервы, было
настолько сильным, что боль, отдававшаяся в них, была будто
несущественной.
Девушка стояла в углу совершенно неподвижно.
- Спасибо вам, сестра, - пробормотал он.
Она не ответила.
Он присмотрелся и, хотя было очень трудно сосредоточиться, так как
огромные волны наслаждения непрерывно прокатывались по его телу, будто
симфония, записанная в нервных посланиях. Но все же сфокусировал взгляд и
увидел, что металлическая шапочка была также и на ней.
Он показал пальцем на нее.
Ее лицо до самой шеи, покрылось румянцем. Она мечтательно произнесла:
- Вы кажетесь мне очень хорошим человеком. Я думаю, вы не донесете на
меня...
Он улыбнулся ей, как ему казалось дружеской улыбкой, но когда боль
обжигала кожу, а наслаждение разрывало голову, было невозможно сказать,
каким образом выглядело в действительности его лицо.
- Но это же противозаконно, - сказал он.
- Это карается, но, боже мой, как это прекрасно! А как же нам
выдерживать все это? - посетовала сестра. - Вы прибываете сюда и
разговариваете как обычные люди, а затем отправляетесь вниз, на Шеол. Там
с вами происходят самые разные ужасы. Затем станция на поверхности
пересылает сюда различные части ваших тел... снова и снова. Может быть, я
десять раз увижу вашу голову, быстро замороженную, готовую к разрубу,
прежде чем закончатся мои два года. Вам, узникам, не мешало бы знать, как
мы страдаем, - тихо напевала она, находясь все еще в состоянии счастливого
расслабления, вызванного волнами наслаждения. - Лучше бы вам сразу умереть
попав туда, и не донимать нас своими мучениями. Вы знаете, мы можем
слышать, как вы кричите. Вы продолжаете оставаться людьми и после того,
как Шеол начинает на вас воздействовать... Почему вы так поступаете,
Мистер Подопытный? - Она глупо ухмыльнулась. - Почему вы не щадите наших
чувств? Думаю, не удивительно, что такая девушка как я, вынуждена время от
времени устраивать себе небольшую встряску. Все это слишком похоже на
бесконечный страшный сон, и я не против того, чтобы вы поскорее были
готовы к отправке на Шеол. - Она, покачиваясь, подошла к его койке. -
Снимите с меня, пожалуйста, этот колпак. У меня нет сил поднять руки.
Мерсер увидел, как руки его задрожали, когда он потянулся к ее
колпаку. Пальцы его прикоснулись к шелковистым волосам девушки и он понял,
что это самая красивая девушка из всех, к которым когда-либо прикасался.
Он почувствовал, что всегда любил ее и будет любить. Колпак упал с ее
головы. Девушка выпрямилась, застыв на мгновение, прежде чем опустилась на
стул. Некоторое время веки ее были прикрыты, а дыхание глубоким.
- Одну минутку, - произнесла она почти нормальным голосом. - Еще
минуту, и я займусь вами. Единственная возможность получить такую встряску
случается, когда вы, наши пациенты, проходите обработку кожи.
Она повернулась к зеркалу, чтобы поправить прическу. Говоря с ним,
повернувшись к нему спиной, она как бы мимоходом спросила:
- Надеюсь я ничего не рассказывала вам о том, что делается внизу?
На голове Мерсера колпак все еще оставался. Он всем сердцем любил эту
красавицу, которая подарила ему такие восхитительные мгновения. Он готов
был расплакаться от мысли, что она уже не испытывает того наслаждения,
которого сам он еще не лишен, и ни при каких обстоятельствах не сказал бы
чего-то такого, что могло ее обидеть. Он был уверен: она ничего не
говорила о том, что твориться там "внизу" - вероятно, это одна из
распространенных тем разговоров на работе, и поэтому заверил ее:
- Вы ничего не говорили. Абсолютно ничего.
Она подошла к койке, склонилась над ним и поцеловала его в губы.
Поцелуй был таким же далеким, как и боль. Он просто-напросто ничего не
почувствовал. Ниагара пульсирующего наслаждения, затопившая его сознание,
не оставляла места обычным чувствам. Но ему нравилось ее дружеское
участие. Угрюмый рассудительный уголок его сознания шептал ему, что
наверняка в последний раз его целует женщина, но сейчас это было не
существенным.
1 2 3 4 5 6 7