Как ни посмотри, а он попал впросак, и, похоже, сослуживцы уже что-то пронюхали: то и дело они заглядывали к нему в кабинет под надуманными предлогами.
Напрасно бригадир Люка, лучший его помощник, вел в гостинице «Северная звезда» подробнейшее расследование. Уже разобрали все унитазы, а нож так и не нашли, и ни один свидетель так и не сообщил ничего полезного.
Все, что удалось узнать, сводилось к следующему: в начале четвертого утра некая Селина, о которой никто ничего не знает, позвонила у дверей гостиницы и спросила номер, чтобы провести в нем остаток ночи.
Минут через пятнадцать в гостиницу зашел Бомпар с чемоданчиком в руках и тоже снял комнату, где его вскоре навестила Селина.
Наконец спустя два часа Бомпар открыл дверь, позвал на помощь и упал, сраженный ударом ножа в спину, тогда как девица попыталась скрыться с места происшествия.
Только что вышли вечерние газеты с фотографией Селины на первой полосе, впрочем, ее невозможно было узнать, так как девушка упорно кривлялась перед камерой.
— Ну а когда Бомпар подошел к вам на Монмартре, на улице, название которой вылетело у вас из головы, у него уже был с собой чемоданчик?
— Не было.
— Вы заходили с ним в два ночных кабака — что, тогда чемоданчика тоже не было? А в гостиницу он пришел уже с чемоданчиком…
— Мы зашли за ним в ночное бистро у площади Пигаль, он оставлял его там на хранение…
— А у себя в номере он его открывал?
— Нет… Вернее, да… Не припомню…
— Откуда он вынул тысячефранковую купюру?
— Надо думать, из бумажника.
— Между прочим, когда мы нашли этот бумажник, он был пуст. Выходит, Бомпар отдал вам все, что у него при себе оказалось, едва оставив себе немного мелочи, чтобы утром расплатиться за номер…
— Это его дело.
Ну конечно! У нее на все готов ответ, и в самой бессвязности этих ответов она вполне последовательна!
Как же ему сбить ее с толку? Заманить в ловушку?
Решившись, Мегрэ заговорил с ней почти ласково:
— Вам не кажется, что мы оба ведем себя довольно глупо? Я со своей стороны пытаюсь заставить вас признаться, что вы убили Бомпара, хотя вы его, возможно, и не убивали. Вы же продолжаете утверждать, что ничего не знаете, хотя что-то вам известно наверняка…
— Выходит, у меня есть преимущество! — заметила она.
— Похоже на то. Но это ненадолго. Только что позвонил Люка: он кое-что нащупал. Очень скоро все переменится, и тогда вы окажетесь в невыгодном положении.
Давайте-ка порассуждаем вместе. Остановите меня, если я где-то ошибаюсь… Во-первых, кое-что нам известно наверняка: Бомпар… убит ударом ножа в спину. Но согласитесь, трудно себе представить, что у вас в сумочке оказался нож таких размеров, — разве что речь у нас идет о предумышленном убийстве. И на столе он тоже вряд ли валялся… А дорожный несессер, в котором мог поместиться нож, был закрыт…
— Этого я не говорила!
— Ладно! Закрыт или открыт, какая разница… В любом случае такая хрупкая девушка вряд ли возьмется за нож… Если бы вы задумали убить неверного возлюбленного или коварного соблазнителя, то запаслись бы револьвером. Значит, Бомпара убили не вы. Остается предположить, что кто-то ворвался в номер, и я сейчас попробую доказать, что этот кто-то появился при вас…
Она встала и прислонилась лбом к оконному стеклу, наблюдая, как на промокший до нитки Париж спускаются сумерки.
— Во-первых, если бы вы просто ушли оттуда после любовных утех, до которых мне нет никакого дела, вы бы не оставили под кроватью свой чулок… Вы бы аккуратно собрали свои вещи, как и следует такой рассудительной и уравновешенной барышне… — Это говорилось в насмешку: он видел, как по ее спине пробежала нервная дрожь. — Слышите, Селина? Во-вторых, Бомпара убили ударом в спину, а это значит, что он повернулся лицом к кому-то (видимо, к вам), когда появился убийца, или что убийца не внушал ему опасений… Вот к чему мы пришли, стараясь избегать противоречий! А теперь позвольте дать вам добрый совет: чем скорее вы заговорите, тем лучше для вас. Вы пытаетесь убедить меня, что вы — профессионалка, чтобы не сказать хуже… Если бы я в это поверил, то непременно напомнил бы вам, что в таком случае у вас, вероятно, есть любовник, один из тех постоянных друзей, которых называют еще и по-другому… И этот ваш любовник, заметив, что вы заходите в гостиницу с богатым, судя по всему, клиентом, вдруг вздумал его ограбить… Вы следите за моей мыслью? И понимаете наконец, что в ваших же интересах откровенно рассказать мне все, что вы видели?
Последовало долгое молчание. Девушка не отрывалась от окна. Мегрэ, хоть и без особой надежды, караулил каждое ее движение.
Наконец она повернулась к нему лицом, такая же бледная, как сегодня утром, когда вышла из отдела опознания.
Устало опустившись на стул, отодвинула ногой раскиданные по полу клочья бумаги.
— Это все? — сказала она со вздохом.
— Почему бы вам не признаться сейчас в том, в чем все равно придется признаться часом позже?
Горькая усмешка скривила ее губы, и она проронила:
— Вы так думаете?
Казалось, вот-вот она признает свое поражение, вот-вот заговорит. Она не шевелилась, уставившись в пол, сцепив ладони на коленях. Мегрэ затаил дыхание, опасаясь ее спугнуть.
Но вот она очнулась, нашла на столе сигареты, взяла одну, привычно закурила. И произнесла, как отрезала:
— Ну и работка у вас! Вам самому-то не противно? — Он и бровью не повел. — По-вашему, все, что вы мне тут наговорили, так уж ловко придумано? И вы воображаете, что вам обо мне что-то известно?
— Я воображаю, что мне скоро будет известно, — сказал он уверенно.
— Кроме шуток?
Да она кого хочешь выведет из себя! Меняется прямо на глазах. Вот теперь снова заговорила, как сегодня утром, когда выдавала себя за потаскуху.
— Это что, ваши обычные методы?
Но Мегрэ не рассердился. Напротив, он был тронут: наконец-то он ощутил в ней скрытую тревогу, отчаяние, готовое прорваться сквозь хрупкий заслон воли…
— Селина, послушайте…
— Я не Селина!
— Знаю.
— Да ничего вы не знаете! И не узнаете! А даже если узнаете, на свое горе, сами потом пожалеете!
А теперь, если вам так хочется, можете отправить меня в тюрьму. Можете рассказать обо мне журналистам, пусть себе строчат о девушке, которая скрывает свое имя.
— Что вы делали в Бордо?
— Когда? — испуганно спросила она.
— Совсем недавно. Скоро я назову вам точную дату.
Судя по вашей речи, вы вовсе не с Юга и не с Юго-Запада. Впрочем…
Она вздохнула от непритворной усталости:
— Не могу больше! Если вы посадите меня в тюрьму, там мне хотя бы дадут поспать?
— Расскажите мне все и спите сколько угодно!
— Это что, шантаж?
Он смущенно пробормотал:
— Отнюдь, дурочка вы этакая! Разве вы не видите, что я пытаюсь вам помочь? Вам неизвестно, что как только вы станете обвиняемой, перейдете в ведение прокуратуры? Разве я хоть что-нибудь записывал?
Вел протокол допроса? — Она не сводила с него странного взгляда. — И пока вы здесь, постарайтесь понять… — Он не закончил. И так уже наговорил ей лишнего. Ему то хотелось ее отшлепать, как непослушную девчонку, то… — Хотите, начнем все сначала и я вам докажу, что все, что вы мне тут нагородили, полная чепуха?
Она подняла на него глаза и отчеканила:
— Я и сама знаю!
— Тогда в чем дело?
— В том, что иначе нельзя. Я правда падаю от усталости. Если вы позволите мне лечь на пол, я тут же усну…
Зазвонил телефон. Мегрэ повернулся к ней спиной, и она в самом деле улеглась прямо на пол и закрыла глаза.
3
— Алло! Это ты? Все еще занят на работе? Тут электрик спрашивает, надо ли устанавливать розетку в сарае с инструментами…
Госпожа Мегрэ звонила ему оттуда, из Мён-сюр-Луар, где через два дня отремонтированный домик будет готов принять комиссара.
— Какая у вас погода? — поинтересовался он.
— Сухая… И очень ветрено.
В Париже не прекращался дождь, и Мегрэ вдруг захотелось, чтобы свежий ветер с берегов Луары выдул тяжелый, нездоровый воздух из его кабинета, где так долго тянулась изнурительная схватка.
Прижав трубку к уху, он не спускал глаз с этого удивительного создания, которое противостояло ему с невероятным упорством, на какое способны лишь немногие из женщин, и умело лгать, как только очень юные девушки.
— Да-да, я тебя слушаю…
— Еще минутка у тебя есть? Электрик спрашивает, нужно ли ему ставить звонок на входную дверь. А по-моему, молоточка вполне достаточно.
— Я думаю!
Но это замечание относилось не только к входной двери и электрическому звонку в домике на Луаре. Мегрэ уже не слушал. Ему не терпелось повесить трубку, заняться делом. И он поспешил закончить разговор:
— Да, да, конечно. Делай как знаешь… Вот-вот. До свидания, дорогая.
Этого последнего слова оказалось достаточно, чтобы девушка взглянула на него с интересом, — ведь недаром говорят, что даже на краю отчаяния женщина остается женщиной.
Уф! Мегрэ почувствовал облегчение. Похоже, после того как он долго топтался на месте, впереди забрезжил свет. Ему удалось снова собраться с мыслями. Напрасно он столько времени провел с этой девчонкой, да еще в такой гнетущей атмосфере.
— Алло! Люка вернулся?.. Пусть немедленно зайдет ко мне. Да, со всеми протоколами по убийству в «Северной звезде».
И Мегрэ затянулся своей трубкой, отхлебнул пива и, несмотря на сырость, приоткрыл окно.
— Только чуть-чуть проветрю, — извинился он.
Убийцу Жоржа Бомпара он пока не нашел, да и в его догадке нет ничего особенного, но она поможет ему вырваться из порочного круга.
Вот о чем он подумал: в то время, когда произошло убийство, внизу дежурил ночной портье, и без его ведома никто из гостиницы выйти не мог. А он утверждает, что никого не выпускал и сам никуда не отлучался.
Однако на втором этаже хозяин гостиницы, если ему верить, в это время натягивал брюки и бросился наверх, как только услышал крик.
Так что если, как и предполагал Мегрэ, девушка никого не убивала… Если она присутствовала при убийстве и у нее была серьезная причина хранить молчание…
Вошел Люка с целой пачкой бумаг.
— Заходи! Садись… У тебя есть показания портье?
И он прочел вполголоса, еле шевеля губами:
— «Жозеф Дюфье, родился в Муасане… Услышал, как на третьем этаже зовут на помощь и одновременно — шаги хозяина, бегущего по лестнице… Немедленно вызвал полицию и предупредил полицейского, который как раз шел мимо, — тот тут же занял пост у дверей».
Что заставило Мегрэ вести расследование в присутствии задержанной? Между тем она явно прислушивалась и выглядела обеспокоенной.
— Ты опросил всех постояльцев, Люка?
— Вот протоколы… Впрочем, я уверен, что никто из них не был знаком с пострадавшим и, следовательно, не имел повода для убийства…
— А хозяин? Откуда он родом?
— Из Тулузы.
Пока еще очень смутно, но в окружающем Мегрэ густом тумане что-то начинало вырисовываться. Комиссар расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, с трубкой в зубах. Он то открывал, то прикрывал окно, иногда останавливался возле незнакомки, явно смущенной произошедшей в нем переменой.
— Итак, следи за моей мыслью, Люка! Допустим, что мадемуазель не убивала Бомпара. Судя по тому, что тебе удалось узнать, его не убивал никто из постояльцев. В то же время два свидетеля утверждают, что из гостиницы никто не выходил. Эти свидетели — Дюфье, ночной портье, и сам хозяин… А что, если один из них — давний знакомец Бомпара и у него с ним были старые счеты? — Тут он прервался, заметив свою оплошность: — Нет, это не ночной портье, ведь он сам принял Бомпара, заполнил на него карту, и у него было время его узнать. Если бы они поссорились или свели счеты, это случилось бы раньше, сразу после половины четвертого…
Незнакомка перевела дыхание, словно опасность уже миновала. А Мегрэ тем временем продолжал рассуждать вслух:
— А как же хозяин? Его обычно будит ночной портье?
Нет, у него есть будильник… И когда раздались крики о помощи, он еще не спускался… А Дюфье еще не поднимался наверх… Выходит, хозяин не мог знать, что Бомпар остановился в его гостинице…
Он тяжело опустился в кресло. Как часто бывает, он увлекся своей догадкой, а теперь вдруг понял, что она завела его в тупик.
— Пришли-ка нам чего-нибудь попить, Люка… Чего вы хотели бы, дитя мое?
— Кофе.
— Вам не кажется, что вы и так уже нервно настроены?
Подумать только: она упорно молчит, хотя могла бы в одну минуту все разъяснить! Зла на нее не хватает! Во что бы то ни стало он должен найти разгадку. Не может он на старости лет так опозориться — передать ее судье со словами: «Понятия не имею, виновна она или нет. Я провозился с ней двенадцать часов подряд, но так ничего и не добился».
Люка, знавший по опыту, что в такие минуты лучше не лезть Мегрэ на глаза, заказал два пива и кофе и теперь держался в тени.
— Понял, старина? Есть один-единственный человек, к которому нам все равно придется вернуться: ночной портье. Ведь только он знал, что Бомпар остановился в гостинице! И он один мог выпустить убийцу! Погоди!
В дверь постучали. Он крикнул:
— Не входить! Меня ни для кого нет!
Теперь он снова загорелся, вскочил на ноги:
— Давай-ка сюда список постояльцев. Так ты говоришь, портье родом из Муасана?.. А хозяин из Тулузы?
Ну а жильцы? Так: Лондон, Амьен, Компьен, Марсель, Верхний Мереи… Нет никого ни из Муасана, ни из Тулузы! — Но едва он произнес эти слова, его поразил затравленный взгляд незнакомки, то, как она судорожно прикусила нижнюю губу. — Понимаешь, куда я клоню, Люка? Бомпар заводит очередную интрижку (судя по фотографиям у него в квартире, это было его обычное состояние) и останавливается в заштатной гостинице у Северного вокзала. Там его узнал кто-то, у кого есть причины его ненавидеть… И эта упрямица тоже знакома с тем человеком, поэтому она отмалчивается или мелет чепуху, лишь бы не сказать нам правду… Мы уже У цели, Люка, я уверен… Черт побери! — Он повторил задумчиво: — Муасан! Тулуза! А костюм куплен в Бордо… — Мегрэ снял трубку, передал ее Люка: — Позвони издателю, на которого работал Бомпар. Пусть скажет, куда тот ездил в последнее время…
В такие мгновения Мегрэ словно становился выше ростом, еще плотнее и шире.
1 2 3 4