— Вы можете ехать! — разрешил ему Мегрэ.
Обрадованный Карл помахал комиссару рукой, закурил сигарету и тронулся с места. Его старый «рено» спустился с обочины вниз, а затем снова взобрался на шоссе.
Три автомобиля остановились у въезда в Арэнвиль, и рядом с ними сразу же засуетились люди.
— Не желаете что-нибудь выпить?
Мегрэ нахмурился, взглянув на улыбающегося владельца гаража, который так упорно пытался зазвать его к себе.
Набивая трубку табаком, комиссар направился к дому «Трех вдов», скрывающемуся за деревьями. Громко пели птицы. Мегрэ прошел мимо виллы Мишоннэ. Окна ее были открыты. В спальне на втором этаже он заметил мадам Мишоннэ в чепчике, которая выбивала коврик.
Небритый и непричесанный страховой агент находился в комнате первого этажа. Мишоннэ угрюмо и задумчиво глядел на дорогу. Во рту у него была пенковая трубка с мундштуком из вишневого дерева. Когда комиссар проходил мимо, страховой агент принялся выбивать из трубки табак, делая вид, что не замечает полицейского.
Через несколько минут Мегрэ уже звонил в решетчатые ворота парка. Он ждал минут десять, но никто не вышел из дома. Оттуда не доносилось ни звука, и только вокруг на деревьях весело щебетали птицы.
Наконец, недоуменно пожав плечами, комиссар осмотрел замок решетки, вынул из кармана отмычку и открыл ею ворота. Чтобы добраться до гостиной, ему пришлось, как и в прошлый раз, обойти здание кругом.
Что-то недовольно бурча себе под нос, Мегрэ постучал в дверь, и снова никто не откликнулся. Тогда он нахмурился и с решительным видом вошел в гостиную. В глаза ему бросился граммофон с пластинкой.
Зачем он завел его? Наверное, он и сам не смог бы этого объяснить. Иголка скрипнула. Аргентинский оркестр заиграл танго, и комиссар направился к лестнице.
На втором этаже дверь в комнату Андерсена была распахнута. На полу рядом с гардеробом Мегрэ заметил пару мужских ботинок, которую, похоже, недавно чистили — щетка и гуталин еще находились рядом, а на полу валялись куски свежей грязи.
У комиссара при себе были перенесенные на бумагу отпечатки следов, обнаруженных в поле. Он сличил их с подошвами этих ботинок. Сходство оказалось абсолютным.
Но Мегрэ на это не прореагировал. Казалось, подобное открытие его совсем не радовало. Он продолжал курить, и лицо комиссара оставалось мрачным.
Вдруг послышался голос женщины.
— Это ты?..
Он не решался ответить, так как не видел, кто говорит. Голос донесся из комнаты Эльзы, а дверь туда была закрыта.
— Это я… — наконец откликнулся Мегрэ, стараясь произнести эти слова как можно более неразборчиво.
Последовало довольно длительное молчание. Потом за дверью испуганно спросили:
— Кто там?..
Попытка сойти за другого явно не удалась.
— Это комиссар, я уже приходил к вам вчера… Мне хотелось бы немного побеседовать с вами, мадемуазель…
Вновь наступило молчание. Мегрэ пытался угадать, что происходило в комнате, дверь которой освещал лишь тонкий луч солнца.
— Я слушаю вас… — произнесла она наконец.
— Будьте любезны открыть мне дверь… Если вы не одеты, я могу подождать…
Опять последовало раздражающее Мегрэ молчание, потом раздался приглушенный смешок.
— Я не могу выполнить вашу просьбу, комиссар.
— Почему?
— Потому что меня заперли… И вы можете говорить со мной только через дверь…
— Кто же вас запер?
— Мой брат Карл… Я сама его прошу об этом каждый раз, когда он уезжает из дома, я очень боюсь бродяг…
Мегрэ молча вынул отмычку из кармана и бесшумно вставил ее в замочную скважину. При этом у него слегка перехватило дыхание. Не из-за того ли, что в голову пришли какие-то неясные мысли?
Когда замок щелкнул, он открыл дверь не сразу, а счел нужным предупредить:
— Я сейчас войду, мадемуазель…
Мегрэ испытал странное чувство: только что он находился в полутемном коридоре с блеклыми стенами — и вдруг очутился в комнате, залитой ярким светом.
Хотя жалюзи были опущены, сквозь их планки пробивались широкие солнечные лучи. Комната казалась мозаикой, составленной из теней и света. Стены, предметы, лицо самой Эльзы — все было в светлых полосах.
Необычными представлялись и пьянящий аромат духов, исходивший от молодой женщины, и присутствие в комнате каких-то неясных вещей: шелкового белья, брошенного на кресло, восточной сигареты, дымящейся в фарфоровой пепельнице, которая стояла на круглом лакированном столике.
Да и сама Эльза, лежавшая в пеньюаре на черном бархатном диване, выглядела довольно странно.
Она смотрела на вошедшего Мегрэ широко раскрытыми глазами, полными веселого изумления и испуга.
— Зачем вы это сделали?
— Мне хотелось с вами поговорить. Прошу прощения, если помешал вам…
Она рассмеялась, как маленький ребенок. Одно плечо у нее оголилось, и она тут же прикрыла его пеньюаром. Эльза продолжала лежать на диване, залитом, как и все вокруг, яркими солнечными полосами.
— Вы же сама видите… Я ничем не занималась… Я просто отдыхала…
— Почему вы не поехали с братом в Париж?
— Он не захотел взять меня с собой. Карл считает, что женщины не должны присутствовать на деловых переговорах…
— Вы постоянно находитесь в доме?
— Почему же! Я иногда прогуливаюсь в парке…
— И все?
— Но он же большой, целых три гектара… Разве этого не достаточно, чтобы размять ноги?.. Да садитесь же, комиссар. Забавно, что вы пришли ко мне тайком…
— Что вы хотите этим сказать?
— Что брат будет очень удивлен, когда вернется… Его я боюсь больше матери… Он похож: на ревнивого любовника!.. Постоянно следит за мной и, представьте себе, воспринимает эту роль всерьез…
— А я думал, вы попросили его запереть вас в комнате, потому что боитесь бандитов…
— Да, это верно… Я так привыкла к одиночеству, что уже стала бояться людей…
Мегрэ уселся в глубокое кресло и положил шляпу прямо на ковер. Каждый раз, когда Эльза бросала на него взгляд, он смущенно отворачивался.
Накануне она показалась комиссару какой-то загадочной. Тогда в полутьме он видел Эльзу величественной, похожей на некую героиню экрана, да и беседа между ними носила оттенок театральности.
Теперь же он старался понять молодую женщину чисто по-человечески, но чувствовал себя очень неловко к этой довольно интимной атмосфере.
Ситуация действительно была двусмысленной: в комнате, насквозь пронизанной запахом духов, на диване лежала в легком пеньюаре юная особа, а рядом, положив шляпу на пол, развалился в кресле уже немолодой Мегрэ с чуть раскрасневшимся лицом.
Разве не напоминала эта сцена известную картину «Парижская жизнь»?
Окончательно сконфуженный, комиссар сунул трубку в карман, забыв выбить из нее пепел.
— Вам, наверное, здесь скучно?
— Нет… Пожалуй, да… Не знаю, что и ответить… А сигарету вы не желаете?..
Она указала на коробку турецких сигарет, стоивших, судя по наклейке, более двадцати франков. Мегрэ тут же вспомнил, что брат и сестра жили всего лишь на две тысячи франков в месяц и что Карл после каждой получки был вынужден оплачивать аренду дома и продукты.
— Вы много курите?
— Одну-две пачки в день…
Эльза протянула ему дорогую зажигалку и вздохнула, выпятив высокую грудь.
Комиссар не спешил, однако, строго судить о ней. В высшем обществе ему встречались живущие в роскоши иностранки, которых рядовой обыватель мог бы принять за женщин легкого поведения.
— Брат выходил вчера из дома?
— Разве он выходил?.. Я этого не заметила…
— А вечером между вами не было ссоры?..
Она улыбнулась, и Мегрэ увидел, что у нее великолепные зубы.
— Кто вам об этом сказал?.. Он сам?.. Да, мы иногда ссоримся, но очень мило… Вот вчера, например, я упрекнула его за то, что он вас плохо принял… Он такой дикарь!.. А когда он был ребенком…
— Вы жили в то время в Дании?..
— Да, в большом замке на берегу Балтики. Замок был весь белый, а вокруг унылая местность — даже трава и деревья имели сероватый оттенок… Вы бывали в нашей стране?.. Природа там довольно мрачная!.. Но есть и красивые места…
В ее глазах появилось что-то, похожее на ностальгию. Приятные воспоминания нахлынули на Эльзу, и она потянулась всем телом.
— Мы были богаты… Но родители, как и большинство протестантов, воспитывали нас очень строго… Я равнодушна к религии… А Карл еще верит… Чуть меньше отца, который потерял все свое состояние из-за чрезмерной совестливости… Мы с Карлом уехали из Дании…
— Три года назад?
— Да… Представьте себе, брата ожидал пост высокого сановника при королевском дворе… А теперь он вынужден зарабатывать себе на жизнь, рисуя эти отвратительные ткани… В Париже в отелях второго и далее третьего разряда, где нам пришлось жить, он чувствовал себя ужасно несчастным… А там, в Дании, у него был тот же наставник, что и у наследного принца… Но Карл предпочел похоронить себя здесь…
— А заодно похоронить и вас.
— Да… Но я уже ко всему привыкла… В замке родителей я ведь тоже была затворницей… Туда не пускали детей низкого сословия, нам запрещали с ними дружить…
Лицо Эльзы внезапно приняло озабоченное выражение.
— Вы думаете, — спросила она, — что Карл действительно стал каким-то… Как бы это выразиться?.. Чудным…
И она наклонилась к комиссару, словно вынуждая его поторопиться с ответом.
— Вы боитесь брата?.. — удивился Мегрэ.
— Я этого не говорила!.. Такого я утверждать не могла! Извините меня… Это вы вынудили меня признаться… Не знаю, почему я вам так доверяю… Поэтому…
— Его поведение вам иногда кажется странным?
Она устало пожала плечами, положила ногу на ногу, затем вытянула их и встала с дивана, оголив на миг часть тела под пеньюаром.
— Что вам на это ответить?.. Сама не знаю… С тех пор, как случилась эта история с машинами… Но зачем же ему убивать человека, которого он не знал?..
— Вы действительно никогда не были знакомы с Исааком Гольдбергом?
— Да… Кажется, я его не знала.
— Вы бывали с братом в Анвере?..
— Мы останавливались там на одну ночь три года назад, когда приехали из Копенгагена… Ну нет! Брат не способен на такое… Если он и ведет себя несколько странно, то это скорее из-за травмы, полученной в результате авиакатастрофы, а не потому, что мы разорились… Он был красивым ребенком… Да и сейчас выглядит красивым, даже с моноклем… Но уже по-своему, правда? Вы можете себе представить, что он целует какую-нибудь женщину без этого куска черного стекла?.. И потом, этот неподвижный искусственный глаз, вставленный в пустую красноватую глазницу…
Она передернула плечами от отвращения.
— Наверняка поэтому-то он и прячется от всех…
— Но он, по сути дела, прячет и вас!
— Ну и что из этого?
— Но вы же жертва в его руках?
— Такова уж судьба женщины, особенно сестры… Во Франции дело обстоит не совсем так… А у нас, как и в Англии, главным в семье считается старший сын, наследующий имя…
Эльза разволновалась. Вся в солнечных полосах проникающего через окно света, она принялась расхаживать по комнате, нервно куря сигарету.
— Нет! Карл не мог убить… Это недоразумение… Не потому ли вы его отпустили, когда сами это поняли? Если только…
— Если только что?..
— Да ведь вы не сознаетесь! Я знаю, что если у полиции нет достаточных улик, она иногда выпускает обвиняемого на свободу только затем, чтобы следить за ним… По отношению к брату это было бы отвратительно!..
Она загасила сигарету о фарфоровую пепельницу.
— И зачем только мы поселились на этом перекрестке… Бедный Карл искал одиночества!.. Но нам здесь так же одиноко, комиссар, как если бы мы жили в самом населенном квартале Парижа!.. Эта пара напротив, невыносимые и нелепые обыватели, постоянно шпионят за нами… Особенно она, с ее белым колпаком по утрам, со сбившимся на бок шиньоном… Да еще этот владелец гаража, живущий чуть дальше… Три островка, три враждебных лагеря…
— С Мишоннэ вы общаетесь?
— Нет! Агент приходил однажды, чтобы застраховать нас. Но Карл его выпроводил…
— А владелец гаража?
— Он не бывал здесь ни разу…
— Первым решение о бегстве в то воскресное утро принял Карл?
Опустив голову, она долго молчала, щеки у нее слегка покраснели.
— Нет… — наконец произнесла она еле слышно.
— Вы?
— Я… Я сделала это, не подумав. Просто обезумела от мысли, что Карл мог совершить преступление… Накануне я видела, что его что-то мучает… Поэтому я и предложила ему бежать…
— Он клялся вам, что невиновен?
— Да…
— А вы ему поверили?
— Не сразу.
— А теперь верите в его невиновность?
Она немного помолчала, затем произнесла четким голосом:
— Думаю, что, несмотря не все свои несчастья, Карл не способен по собственной воле совершить что-то плохое… Послушайте, комиссар… Он, наверное, скоро вернется… Если он вас здесь застанет, то может подумать бог знает что…
На ее лице появилась кокетливая, чуть игривая улыбка.
— Вы его защитите?.. Вы поможете ему выпутаться из этой истории?.. Я была бы вам так благодарна!..
Она протянула Мегрэ руку, отчего пеньюар распахнулся снова.
— До свидания, комиссар…
Он приподнял шляпу и боком вышел из комнаты.
— Вы запрете дверь, чтобы брат ничего не заметил?..
Несколько минут спустя Мегрэ уже спускался по лестнице. Он пересек загроможденную мебелью гостиную, прошел через террасу, уже сильно нагретую лучами солнца.
Со стороны шоссе доносился шум проезжающих машин. В парке он осторожно запер решетчатые ворота с помощью отмычки.
Когда комиссар проходил мимо гаража, то услышал насмешливый голос:
— Ну вы даете! Сразу видно, что ничего не боитесь!
Это был мосье Оскар, все такой же балагур и весельчак. Он тут же начал уговаривать Мегрэ:
— Ну, решайтесь лее! Пойдемте пропустим по рюмочке. Те господа из прокуратуры уже уехали. Да зайдите на минутку!
Пребывавший в нерешительности комиссар поморщился, услышав, как механик водит напильником по куску стали, зажатому в тиски.
— Десять литров! — прокричал автомобилист, остановившийся у бензоколонки. — Эй, есть там кто-нибудь?
Мосье Мишоннэ, еще не успевший побриться и пристегнуть воротничок, стоял в садике у своей виллы и смотрел на шоссе поверх решетчатой загородки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14