Жорж Сименон
«Негритянский квартал»
I
— Смотри, здесь одни негры, — прошептала Жермена.
Пароход маневрировал, подползая к причалам, и с прогулочной палубы была хорошо видна пристань, на которой в два ряда стояли чернокожие грузчики.
Муж Жермены посмотрел на них и неуверенно ответил:
— Конечно.
Почему «конечно»? Пароход находился у входа в Панамский канал, то есть в Центральной Америке. Разве не естественнее было бы увидеть здесь индейцев?
Прошло еще два часа, и путешественникам пришлось еще не удивляться. Супруги были одеты в белые полотнянные костюмы, на головах — пробковые шлемы.
Дюпюш, говоривший по-английски лучше, чем его жена, вступил в переговоры с негром. Взяв багаж Дюпюшей, негр вручил мужу картонный номерок и проворчал сквозь зубы:
— Вашингтон-отель?
— Yes, — ответил Дюпюш. Он был поражен, потому что рассчитывал остановиться именно в Вашингтон-отеле.
Пароход «Верден» стоял в Кристобале всего три часа.
Пассажиры, ехавшие до Таити, торопливо сбегали по трапу, чтобы успеть осмотреть город, пока пароход будет. ждать своей очереди у Панамского канала. Кто-то спросил Дюпюшей:
— Долго пробудете в Кристобале?
— Два дня, пока не придет наш пароход.
— Желаю удачи!
Здесь даже солнце светило по-иному, незнакомым и непривычным было все: форма таможенных чиновников, полицейских, американских солдат, охранявших порт и прилегающие к нему улицы. Негры хватали пассажиров за руки и тащили их к автомобилям, но Жермена облюбовала одноконную пролетку под белым тентом, с которого свивали помпончики.
— Ключи от чемоданов не забыл? А метрдотель остался доволен чаевыми? Смотри, нам кланяется госпожа Роше.
Они помахали г-же Роше, которая возвращалась к мужу, служившему на Гебридских островах. Супруги Дюпюш жадно смотрели по сторонам, словно хотели впитать в себя пейзажи этой страны.
— Вашингтон-отель? — осведомился чернокожий кучер.
Справа красивый проспект, с двух сторон обсаженный пальмами. Вдоль него роскошные особняки, принадлежащие мореходным компаниям.
— Надо узнать, где здесь почта.
Затем широкая, залитая солнцем улица, идущая параллельно железной дороге. Универсальные магазины, лавки и на каждом пороге левантийцы, зазывающие туристов.
Наконец показался парк, засаженный кокосовыми пальмами, в глубине его белели колонны Вашингтон-отеля. В гигантском прохладном холле бои были в белой униформе, а дежурный администратор — в куртке. Дюпюш обратился к нему по-английски.
Багаж уже прибыл, и через две минуты супруги очутились в своем номере, заглянули в ванну, распахнули окна и шкафы.
Дюпюш не посмел признаться жене, что номер стоит десять долларов в сутки. Впрочем, не все ли равно? Что значат для них теперь несколько лишних долларов? В холле они увидели несколько старших офицеров американской армии. Зал ресторана был просторным, в парке виднелся мраморный купальный бассейн.
— Ванну примем вечером, — решила Жермена. — А сейчас первым делом в банк.
Было так жарко, что Дюпюш оставил пиджак в номере. Бой уже подозвал машину.
— Не надо. Мы пешком.
Им хотелось посмотреть город. Около полудня супруги, по-видимому сбились с пути: они оказались в унылом, грязном квартале, застроенном деревянными домами, на тротуарах было полно негров. Солнце стояло в зените, у дверей дремали чернокожие женщины. Жермена тревожно огляделась.
— Какая вонь!.. Спроси у кого-нибудь дорогу.
Через четверть часа они вышли на проспект, о чем догадались по тому, что увидели лавки левантийцев, продававших пассажирам «Вердена» сувениры и безделушки.
— Спроси, где банк, Жозеф!
— Знаешь, по-моему, именно здесь мне рекомендовали купить полотняный костюм.
— Сперва в банк!
— Простите, мсье, где тут «Нью-Йорк Чейз Бэнк», please.
— Второй квартал налево.
— Смотри-ка, — сказал Дюпюш, когда они проходили мимо кафе, — здесь пьют довоенный перно! После банка мы обязательно завернем сюда.
Банк оказался маленькой конторой, в которой восседал единственный служащий. Дюпюш протянул ему аккредитив на двадцать тысяч франков, но тот даже не взглянул на него.
— Вам следует обратиться в панамское агентство.
Жермена, почти не понимавшая по-английски, забеспокоилась.
— Мы занимаемся только обменными операциями.
Садитесь на двухчасовой поезд, и через сорок пять минут вы будете в Панаме.
— Идем, Жермена.
— Что он сказал?
— Надо ехать на другой конец канала, в Панаму. Но мы еще успеем позавтракать и выпить перно.

Было душно и немножко хотелось спать. Солнце проникло в вагон, озаряло тростниковые кресла и людей, читавших американские газеты. Мужчины были в воротничках и галстуках, один Дюпюш без пиджака и в пробковом шлеме.
Слева бежала водная серо-зеленая равнина, справа иногда появлялась водная гладь Панамского канала, по которой медленно двигались суда.
— Мне больше нравились Антилы, — заметила Жермена.
Они провели двое суток в Фор-де-Франс на Мартинике. Здесь, в Панаме, сильнее чувствовалась цивилизация. Слишком много было комфортабельных бунгало, автомашин и американских солдат.
— Бумажник не забыл, Жозеф?
В Панаме они сели в открытую машину, которой управлял метис.
— «Нью-Йорк Чейз Бэнк»!
Впечатления громоздились одно на другое. Сначала они ехали по узким улочкам с множеством лавчонок.
Потом начались улицы потише, застроенные деревянными домами; наконец, Дюпюши оказались в районе, где ходят трамваи и высятся каменные здания, где помещаются конторы, магазины музыкальных инструментов и радиоприемников, гаражи.
Машина остановилась на тенистой площади, обсаженной роскошными деревьями, перед красивой церковью, построенной в староиспанском стиле, и шофер указал на угол, где разместился американский банк.
Они вошли, и Дюпюш нагнулся к первому же окошку. Его послали ко второму. Наконец рассыльный-негр проводил его в кабинет директора агентства. Дюпюш протянул ему аккредитив.
— Дадите мне половину в долларах, а половину — во франках, — сказал Дюпюш и достал из бумажника паспорт.
Директор просмотрел аккредитив и вызвал по телефону служащего. Вместе с директором они некоторое время молча рассматривали аккредитив, потом придвинули бланк каблограммы, лежавший на столе. Наконец директор возвратил Дюпюшу аккредитив.
— Весьма сожалею…
— Вы не можете выплатить мне сегодня?
— Я не могу выплатить вообще. Акционерное общество «Копи Эквадора» обанкротилось. Сегодня мы получили каблограмму из нашего парижского отделения, в которой нам предложено прекратить платежи.
— Тут какая-то ошибка! — закричал Дюпюш. — Этого не может быть. Аккредитив выдан всего месяц назад, его подписал директор-распорядитель господин Гренье! Я главный инженер АОКЭ, еду в Эквадор руководить работами…
— Весьма сожалею…
— Подождите! Надо немедленно дать телеграмму в Париж, тут, безусловно, недоразумение.
Дюпюш обливался потом, ноги у него подкашивались. Жермена спросила:
— Что он говорит? Не хочет выплатить?
Дюпюш жестом велел ей замолчать.
— Послушайте, общество выдало мне десять тысяч наличными на проезд до Панамы. Послезавтра я должен пересесть на «Святую Клару», пароход компании «Грейс-Лайн», чтобы ехать в Гуаякиль. Эти двадцать тысяч мне необходимы, иначе…
— I'm sorry… Еще раз извините, — повторил американец, распахивая перед Дюпюшем дверь кабинета.
— Простите, один вопрос: сколько времени потребуется, чтобы дать телеграмму в Париж и получить ответ?
— Двое суток.
Дверь захлопнулась, они оказались на тротуаре. Тот же шофер подбежал к ним.
— Прокатить по городу?
У Дюпюша кружилась голова.
— Что думаешь предпринять? — нахмурив брови, спросила Жермена.
— Пойти к нашему консулу или посланнику. Надеюсь, в Панаме есть французский посланник?
— Есть, мсье, есть! — подтвердил метис, слышавший их разговор.
Машина остановилась на безлюдной площади у красивого особняка, утопавшего в цветах. Жермена осталась в машине. Дюпюш позвонил, ему открыл мулат и провел в кабинет, где на столе лежала гора старых журналов.
Пришлось подождать — посланник отдыхал после обеда.
Спустя некоторое время он, без пиджака, вышел к Дюпюшу.

— Что он тебе сказал?
— Что телеграфировать можно, если я настаиваю, но предупредил, что американские банки никогда не ошибаются.
Шофер ждал, куда прикажут ехать.
— Что же нам делать?
— Все-таки надо дать телеграмму!
Чтобы вытереть лоб, Дюпюш снял шлем и позабыл снова надеть его. Он чувствовал себя неважно после перно, выпитого без сахара.
«Париж АОКЭ Прошу немедленно принять срочные меры оплате аккредитива тчк Пароход уходит завтра тчк Следующий пароход через месяц тчк Дюпюш».
Каждое слово стоило одиннадцать франков. Дюпюш поспешно опустил в карман бумажник, в котором оставалось всего тысяча двести франков.
Шофер невозмутимо сидел за рулем, Жермена забилась в уголок.
— Пройдемся пешком: нам нужно поговорить.
Дюпюш рассчитался с шофером, и они пошли по оживленной торговой улице.
— Что ты решил?
— Не знаю… Ничего не могу понять.
Они совершенно забыли, что находятся в Панаме, вокруг деревянные дома, а прохожие говорят по-английски или по-испански. Они шли, ничего не видя, без единой мысли в голове.
— Сколько у тебя осталось?
— Меньше тысячи двухсот франков… Нет, это невозможно! Гренье обязательно мне ответит.
Гренье пригласил их завтракать на следующий день после свадьбы в роскошный ресторан на Елисейских полях. Он вообще был шикарный тип. Учреждение, которым он руководил, помещалось на Беррийской улице, в одном из небоскребов американского типа. За завтраком Гренье спросил Жермену:
«Итак, маленькая новобрачная, вы довольны свадебным путешествием, которое я для вас устроил?»
И преподнес ей цветы.
— Послушай, Жозеф, наш багаж остался в Кристобале!
Дюпюш с ужасом вспомнил о номере в Вашингтон-отеле, за который надо платить десять долларов в день.
— Мы позвоним, чтобы багаж переслали сюда. Здесь должны быть менее дорогие гостиницы.
Дюпюш растерянно шагал, сам не зная куда. Вскоре они оказались в районе, который напоминал негритянский квартал Кристобаля, но был обширнее и мрачнее.
— Куда это мы зашли? — спросил Дюпюш у жены.
— Не знаю. А ты что, не смотрел, куда идешь?
Кругом, насколько хватало глаз, виднелись только двухэтажные домишки с верандой наверху. В окнах сушилось белье, на улицах в метр шириной ютились жалкие лавчонки. На прилавках лежала странная снедь, и в воздухе плавали незнакомые запахи. Встречные негры в матерчатых туфлях или веревочных сандалиях заглядывали Дюпюшам в глаза. Особенно их интересовала Жермена, которая шла с опущенной головой.
— Пойдем в другое место, Жозеф!
— С удовольствием. Но куда?
Они все дальше углублялись в этот странный квартал, в сущности, целый город. Улицы делались уже, а негров на тротуаре становилось все больше.
Они выбились из сил. Рубашка на Дюпюше взмокла и прилипла к спине, пиджак он оставил в гостинице.
Внезапно зашуршали шины, заскрипели тормоза. Их обогнал давешний шофер, он остановил машину и улыбнулся. Потом заговорил по-французски с легким испанским акцентом:
— Не стоит вам здесь гулять. Садитесь, я отвезу вас в одно место. Там есть французский отель…
— Да, да! — облегченно вздохнул Дюпюш. — Во французский отель!
В конце концов все разъяснится, все встанет на место.
Машина пересекала новый квартал, который производил не менее неожиданное впечатление. В садах утопали ультрасовременные виллы.
— Здесь помещаются посольства и консульства, — пояснил шофер.
Машина выехала на тенистую площадь, которую Дюпюши сразу узнали по церкви в испанском стиле. Обогнув ее, шофер остановился перед белым фасадом с золотыми буквами «Гостиница Соборная».
— У вас не осталось багажа на вокзале? Могу привезти.
— Спасибо.
— Если захотите покататься по городу, спросите Педро. Меня здесь все знают!
Дюпюш с трудом изобразил благородную улыбку.

Дюпюш говорил очень быстро. Эта женщина, эта сморщенная старушка в черном, похожая на провинциальную кассиршу, подавляла его.
— Вы понимаете меня?.. Мы отплываем послезавтра на «Святой Кларе». А багаж остался в Вашингтон-отеле в Кристобале. Мы ожидаем телеграммы.
— Вы хотите, чтобы багаж доставили сюда?
Старушка сняла телефонную трубку, вызвала Вашингтон-отель и сказала несколько слов по-английски.
— Ваш багаж будет здесь к восьми часам.
Старушка подозвала боя-негра в накрахмаленном полотняном костюме и протянула ему ключ.
— В шестьдесят седьмой.
Она ничуть не удивилась, увидев французов, и почти не взглянула на них. Ей они были совершено безразличны. Дюпюши молча последовали за боем. Архитектура здания показалась им необычной: оно напоминало внутренний дворик под стеклянной крышей. Каждый этаж отеля был окаймлен галереей, на которую выходили двери номеров.
Они поднялись на лифте и вошли в просторную комнату. Шторы на окнах были опущены, в комнате царил полумрак. Бой ушел.
Вот и все. Дюпюши остались вдвоем. Осмотрели комнату, широкий диван, одинаковые медные кровати, ванную.
— Сколько стоит этот номер? — спросила Жермена.
— Не знаю.
Он не посмел задать старушке этот вопрос. Чтобы чем-нибудь заняться, Дюпюш поднял штору, и комнату залило солнце. За окном была тенистая площадь, обсаженная высокими деревьями, похожими на эвкалипты.
На скамейках, в тени, сидели люди в соломенных шляпах, читая газеты или рассеянно следя за ленивой игрой света в листве.
— Не мог же он обанкротиться так быстро!
Дюпюш думал о Гренье, с которым подписал контракт на пять лет на должность главного инженера акционерного общества «Копи Эквадора»; Дюпюш должен был получить пятьдесят тысяч франков подъемных, однако в последний момент Гренье выдал ему всего десять тысяч наличными и два аккредитива по двадцать.
— По одному вы получите деньги в Панаме, по второму — в Гуаякиле, — сказал он Дюпюшу.
— А если дать телеграмму в Гуаякиль? — подумал вслух Дюпюш. — Быть может, мне выплатят там?
— Что же тогда останется от тысячи двухсот франков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16