Причины для этого у него были: как узнал позже Мегрэ, как-то раз верзила Жеф разбил бутылку о голову одного из клиентов в каком-то баре, а до этого его уже неоднократно задерживали за драки в общественном месте.
Мегрэ пообедал в пивной «Дофин» в компании Люка. Тот не сообщил комиссару ничего нового: опрошенные им водители такси утверждали, что пассажир с заячьей губой им не попадался. Однако это еще ни о чем не говорило: обычно свидетели избегают давать показания, ибо хорошо знают, сколько времени им придется потерять на допросах в полиции, затем у судебного следователя и, наконец, на судебных заседаниях.
Что же касается отдела полиции, занимающегося отелями и меблированными комнатами, то, хотя там и работали опытные специалисты, они так и не смогли отыскать следов Планшона. Тот, насколько Мегрэ мог судить по его характеру, не стал бы предъявлять фальшивые документы и зарегистрировался бы в номере отеля или в меблированной комнате под своим подлинным именем.
Все, кто видел его в последний раз, утверждали, что этот невысокого роста мужчина спускался по улице Толозе, неся в руках два чемодана. Разумеется, он мог сесть в автобус и доехать до вокзала, где его бы не заметили.
— Что вы об этом думаете, шеф?
— Он обещал мне звонить каждый день… В воскресенье он этого не сделал, но в понедельник звонил…
Рене и ее любовник живы. Может, Планшон в самом деле внезапно уехал? Около восьми часов вечера он вышел из кафе, находящегося на площади Аббес. В тот момент Планшон был уже немного навеселе, так как, судя по всему, уже посетил до этого несколько баров. Если получше поискать вокруг, то следы его наверняка обнаружатся. Что могло взбрести ему в голову после нескольких рюмок?
— Если он бросился в Сену, пройдут недели, пока его тело не выловят оттуда… — тихим голосом продолжал Люка.
Конечно, нелепо было думать, что человек с заячьей губой сначала набил своими вещами два чемодана, утащил их из дома, а потом вдруг бросился в Сену, чтобы покончить с собой. Скверно чувствуя себя из-за простуды, Мегрэ выпил чашку кофе с коньяком и к двум часам вернулся к себе в кабинет.
Роже Пру опоздал на десять минут, и комиссар в отместку заставил его ждать в приемной почти до четырех часов. Люка несколько раз пытался разглядеть его через застекленную перегородку.
— Ну, как он там?
— Злится, что его не приглашают в кабинет.
— Чем он занимается?
— Читает газету и часто поглядывает на дверь…
Наконец Жозеф проводил его в кабинет. Мегрэ не встал из-за стола. Зажав трубку в зубах, он склонился над бумагами, делая вид, что весь поглощен ими.
— Присаживайтесь… — проронил он, указав посетителю на один из стульев.
— Я не могу терять время даром…
— Минутку… Я сейчас вами займусь…
Однако комиссар продолжал листать документы и делать на них пометки красным карандашом. Это длилось еще добрых десять минут, после чего Мегрэ поднялся, открыл дверь в комнату инспекторов и какое-то время тихим голосом давал указания.
Только после этого он посмотрел в лицо человека, сидевшего на обитом зеленым бархатом стуле. Усаживаясь за стол, Мегрэ самым непринужденным тоном спросил:
— Вас зовут Роже Пру?
Глава 6
— Роже Этьен Фердинанд Пру… — ответил тот четким голосом. — Родился в Париже, на улице Рокет…
Слегка приподнявшись со стула, он достал из заднего кармана брюк бумажник, вынул из него удостоверение личности и положил документ на стол комиссара.
— Вам ведь нужны точные данные?
Перед приходом в полицию он побрился, надел синий выходной костюм. Мегрэ не ошибся, представляя его себе таким: темные жесткие волосы, падающие на лоб, густые брови.
Это был красивый самец, красивой самкой была и Рене. Своим вызывающим спокойствием оба напоминали пару хищников. Если Роже Пру и ворчал, то только потому, что его и его работников полиция заставила терять время даром. Он разгадал игру комиссара, и в его глазах сквозила явная ирония.
В деревне он мог бы быть первым парнем, который по выходным дням водит своих приятелей на драку с молодежью из соседнего поселка и который не пропустит ни одной местной девушки.
Работай он на заводе, Роже Пру постоянно задирался бы с мастерами, устраивал бы им потехи ради мелкие пакости, чтобы выглядеть в глазах своих приятелей чуть ли не героем.
По своим внешним данным и характеру, о которых Мегрэ теперь имел ясное представление, Пру мог бы в равной степени быть и сутенером, но не в районе Этуаль, а в каком-нибудь квартале ворот Сен-Дени или площади Бастилии. Комиссар далее представил его себе играющим целый день в карты в бистро и бдительно следящим за тем, что происходит вокруг.
Наконец, он мог бы возглавить банду лихих парней. Нет, разумеется, не для того, чтобы наводить ужас на местных жителей, а всего лишь грабить ночью грузовые склады вокруг Северного вокзала или в его окрестностях.
Мегрэ возвратил ему документы, которые были в порядке.
— Вы принесли ту бумагу, о которой я просил в повестке?
Пру со спокойным видом достал толстыми пальцами из бумажника листок, подписанный Леонаром Планшоном, согласно которому он и его любовница становились совладельцами малярной мастерской. С тем же флегматичным и высокомерным видом он протянул документ комиссару.
Мегрэ встал и вновь направился в комнату инспекторов, остановился в дверях между двумя кабинетами, чтобы не терять из виду своего посетителя.
— Лапуэнт! — позвал он и тихо приказал: — Отнеси этот листок господину Пируэ… Он знает, что с ним делать…
Техническая лаборатория находилась под самой крышей Дворца правосудия. Господин Пируэ поступил на службу совсем недавно. Это был забавный тип, тучный и жизнерадостный. Вначале, когда его приняли помощником эксперта-химика, коллеги относились к нему с некоторым недоверием, поскольку своей внешностью и манерами он скорее напоминал коммивояжера. По чистой иронии сотрудники уголовной полиции стали называть его господином Пируэ, особо напирая на обращение господин.
Однако он проявил себя как великолепный специалист, изобретатель, у которого голова была полна разных идей. Своими руками он смастерил несколько тонких приборов и, кроме того, оказался удивительно способным графологом.
Незадолго до прихода Пру в управление Мегрэ послал одного из инспекторов в отдел социального обеспечения и велел ему раздобыть платежные документы с подписью Планшона.
Небо было серым. Как и в прошлую субботу, на город начал опускаться туман.
Комиссар не спеша возвратился в свой кабинет, и Пру, не выдержав, заговорил первым:
— Полагаю, если вы меня сюда вызвали, то у вас есть ко мне вопросы?
Мегрэ смотрел на него с самым равнодушным видом и с оттенком легкой иронии на лице.
— Конечно… — ответил комиссар, едва шевеля губами, — вопросов у меня много, но я не знаю, с чего начать…
— Предупреждаю, если вы надо мной смеетесь…
— Я вовсе не намерен смеяться над вами… Ваш бывший хозяин Планшон исчез, и я хотел бы знать, что с ним стало…
— Рене вам уже все рассказала…
— Да, она утверждает, что он ушел из дома в понедельник вечером с двумя чемоданами… Вы тоже видели, как он уходил, не так ли?
— Нет уж, извините! Не заставляйте меня говорить то, чего я не говорил… Я слышал, как он уходил… Я был за дверью…
— То есть, вы не видели, как он ушел?
— Нет, не видел… Я слышал их разговор… Я также слышал, как он поднялся на второй этаж, чтобы взять свои вещи… Затем я услышал, как он шагал по коридору, хлопнул дверью и вышел во двор…
— С этого момента он пропал.
— Почему же пропал? Если человек уходит из своего дома, то это еще вовсе не значит, что он пропал…
— Дело в том, что Планшон должен был позвонить мне во вторник.
Специально к допросу Мегрэ не готовился, и эта безобидная с виду фраза пришла ему в голову только сейчас. Разумеется, он не отрывал при этом взгляда от своего собеседника. Разочаровала ли его слабая реакция Пру? Но нет! Наверняка Роже Пру не ожидал услышать нечто подобное и был слегка шокирован. Брови его нахмурились, несколько минут он пытался понять, что означали последние слова комиссара.
— Откуда вам известно, что он должен был вам звонить?
— Потому что он мне это пообещал.
— Разве вы были с ним знакомы?
Не отвечая, Мегрэ принялся набивать трубку табаком столь медленно, что вывел бы из себя кого угодно. Однако Роже Пру оставался спокойным.
— Лучше поговорим о вас… Вам двадцать восемь лет?..
— Двадцать девять…
— Родились на улице Рокет… Чем занимался ваш отец?
— Он был столяром… У него мастерская в самом конце тупика… Если вы хотите все знать, то он реставрирует старинную мебель…
— У вас есть братья и сестры?
— Сестры…
— Значит, вы единственный сын у родителей?.. Отец не пытался обучить вас своей профессии?.. Это ремесло, насколько я знаю, постепенно исчезает, но оно дает возможность прилично зарабатывать на жизнь…
— До шестнадцати лет я работал с ним…
Он нарочно говорил так, будто отвечал на уроке домашнее задание.
— А что произошло после?
— Мне надоела эта работа.
— Вы предпочли стать строительным маляром?
— Не сразу… Я хотел стать велогонщиком… Не шоссейным, как велосипедисты, участвующие в гонке «Тур де Франс», а трековым велогонщиком!.. Два года подряд я участвовал в гонке юниоров в Вел д'Ив…
— Это позволяло вам безбедно существовать?
— Конечно, нет. Поэтому я и понял, что слишком тяжеловат и никогда не стану настоящим мастером и бросил велосипед… Желаете знать, что было дальше?
Мегрэ утвердительно кивнул головой, выпустил небольшую струю табачного дыма, поигрывая карандашом.
— Я досрочно поступил на военную службу, чтобы быстрее ее закончить…
— У вас уже появились какие-то планы?
— Разумеется… Зачем мне скрывать это от вас… Я хотел заработать достаточно денег, чтобы стать свободным человеком…
— Чем вы занимались, вернувшись в Париж?
— Сначала я работал в гараже, где жизнь мне показалась слишком монотонной… Да и потом хозяин постоянно придирался ко мне, да и работать приходилось не восемь, а одиннадцать часов в день… Несколько месяцев я был учеником слесаря… Наконец, один приятель помог мне устроиться в малярную мастерскую…
— К Планшону?
— Нет, тогда еще к другим хозяевам… К Дежардену и Броссу, их мастерская находится на бульваре Рошешуар… То есть, недалеко от Монмартра и улицы Толозе.
— У вас появились сбережения?
Пру разгадал, о чем думал Мегрэ.
— Конечно…
— Большие?
— Я откладывал, сколько мог…
— Когда вы поступили на работу к Планшону?
— Чуть более двух лет назад… Я поссорился с одним из хозяев… Кроме того, та мастерская была слишком большая… А мне хотелось работать у какого-нибудь мелкого хозяина-маляра…
— Вы жили по-прежнему со своими родителями?
— Я уже давно жил один в меблированных комнатах…
— Где?
— Вниз по улице Лепик… В гостинице «Босежур»…
— Предполагаю, вы познакомились с Планшоном в одном из кафе, и он сказал вам, что ищет хорошего рабочего?
Пру посмотрел на комиссара, снова нахмурил брови, и Мегрэ не удивился, что он почти так же реагировал на вопросы, как и Рене.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Ничего… Мне просто интересно знать… Планшон бывал в кабачках в своем квартале… Естественно, можно подумать…
— Вы все понимаете превратно…
— Могло случиться и так, что вас повстречала мадам Планшон, или когда она пришла на рынок, или…
— Вы пригласили меня сюда, чтобы рассказывать мне все эти глупости?
Казалось, что он вот-вот встанет со стула и направится к двери.
— До того, как поступить на работу к Планшону, я с Рене не был знаком. Это раз! И не она помогла мне устроиться в мастерскую своего мужа. Это два! Понятно?..
Мегрэ повторил со странной улыбкой на губах:
— Понятно!.. Вы пришли по объявлению?.. Проходя мимо входной решетки, вы заметили небольшой листок, в котором предлагалось место рабочего?..
— Никакого листка не было… Я пришел туда наудачу, и оказалось, что мастерской действительно требовался рабочий…
— Через сколько времени вы стали любовником мадам Планшон?
— Позвольте! Есть ли у вас право вмешиваться в личную жизнь людей?
— Но ведь Планшон пропал.
— Это утверждаете только вы.
— Вы можете не отвечать.
— А если я не отвечу на этот вопрос?
— Мне придется сделать соответствующий вывод.
Пру с высокомерным видом процедил:
— Ну, где-то через неделю…
— То есть, почти сразу же после вашего поступления на работу?
— Да, мы очень быстро сошлись…
— Вы знали о том, что с ней, как вы выразились, сошлось большинство ваших товарищей?
Внезапно кровь прилила к щекам Пру, и какое-то время он яростно сжимал челюсти.
— Вы знали об этом? — настойчиво добивался ответа Мегрэ.
— Это вас не касается.
— Вы любите ее?
— Это мое личное дело…
— Когда вас застал Планшон?
— Он нас не застал…
— Мегрэ притворился, что удивлен этим словам.
— Я думал, что он застал вас на месте преступления, и поэтому он…
— Что, поэтому он?
— Минутку… Дайте мне привести свои мысли в порядок… Вы были одним из рабочих Планшона и при случае спали с его женой… Вы продолжали жить на улице Лепик?
— Да…
— И вот однажды вы перебрались в дом на улицу Толозе и таким образом вытолкнули из кровати Планшона, чтобы занять его место…
— А вы его видели?
— Кого?
— Планшона… Вы только что сказали, что он должен был вам позвонить… Значит, он встречался с вами… Он приходил к вам?.. Он на нас жаловался?..
Взгляд Мегрэ стал неясным, и вся его персона источала раздражающую пассивность. Будто не слыша вопроса, он равнодушно глядел в окно и, затягиваясь дымом из трубки, шептал что-то, как будто сам себе:
— Я пытаюсь представить себе эту сцену… Планшон возвращается вечером к себе домой и видит раскладушку, которую для него приготовили в столовой… Разве не удивился ваш хозяин?.. До этого времени он ничего не знал о том, что творилось у него за спиной. И вот он внезапно узнает, что больше не имеет права спать в собственной постели…
— Вас это забавляет?
Пру, похоже, сохранял спокойствие, только глаза у него стали более жесткими и заблестели, и время от времени было слышно, как он сжимал челюсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14