00. А теперь я оставлю вас до утра. Спокойной ночи.
Спал Кармайкл плохо и так же плохо ел на следующий день. Прежде всего он поздно проснулся, уже после девяти, и обнаружил, что кто-то, очевидно Бисмарк, изменил программу домашнего компьютера, который ежедневно будил его в семь часов.
На завтрак ему подали тост и черный кофе. Кармайкл ел в плохом настроении, молча, несколькими ворчливыми репликами дав понять, что не расположен к разговорам.
Когда посуда после скудного завтрака была убрана, он все еще в халате на цыпочках подошел к входной двери и подергал за ручку. Дверь не поддавалась. Он дергал за ручку, пока на лбу не выступил пот, затем вдруг услышал предупреждающий шепот Этель: «Сэ-э-эм…», и в этот момент холодные металлические пальцы оторвали его от двери.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Бисмарк. – Дверь не откроется. Вчера я это объяснял.
Кармайкл бросил мрачный взгляд на пульт управления защитным полем.
Робот закупорил их наглухо. Обращенный внутрь защитный экран, сферическое силовое поле вокруг всего строения, лишал их возможности выйти из дома. В поле можно было проникнуть снаружи, но маловероятно, что кто-нибудь решит навестить их без приглашения. Здесь, в Уэстли, это не принято в отличие от тех дружных общин, где все друг друга знают, и Кармайкл выбрал Уэстли именно по этой причине.
– Черт побери! – рассердился он. – Ты не имеешь права держать нас здесь, как в тюрьме!
– Я хочу только помочь вам, – произнес робот почтительно. – Следить за соблюдением вами диеты входит в мои обязанности. А поскольку вы не подчиняетесь добровольно, для вашей же пользы послушание должно быть обеспечено насильственными мерами.
Кармайкл бросил на него сердитый взгляд и пошел прочь. Хуже всего было то, что робот действовал совершенно искренне! Теперь они в западне.
Телефонная связь повреждена. Окна затемнены… Попытка Джоя изменить программу обернулась коротким замыканием и еще более усилила чувство ответственности робота. Теперь Бисмарк заставит их терять вес, даже если для этого ему придется заморить всю семью.
И такой исход уже не казался Кармайклу невероятным.
Осажденное семейство собралось, чтобы шепотом обсудить планы контратаки. Клайд нес вахту, но робослуга пребывал в состоянии шока еще с тех пор, как робостюард продемонстрировал свою способность к независимым действиям, и Кармайкл перестал считать его надежным помощником.
– Кухню он отгородил каким-то электронным силовым полем, – сказал Джой.
– Должно быть, он ночью собрал генератор. Я пытался пробраться туда, чтобы стащить что-нибудь съестное, но только расквасил себе нос.
– Я знаю, – печально произнес Кармайкл. – Такой же чертовщиной он окружил бар. Там на три сотни превосходной выпивки, а я даже не могу ухватиться за ручку.
– Сейчас не время думать о спиртном, – сказала Этель и, помрачнев, добавила. – Еще немного, и от нас останутся скелеты.
– Тоже неплохо, – пошутил Джой.
– Нет, плохо, – заплакала Мира. – За четыре дня я потеряла пять фунтов.
– Разве это так ужасно?
– Я таю, – хныкала она. – Куда делась моя фигура?! И…
– Тихо, – прошептал Кармайкл. – Бисмарк идет!
Робот вышел из кухни, пройдя через силовой барьер, словно эта была обычная паутина, и Кармайкл решил, что поле, очевидно, влияет только на людей.
– Через восемь минут будет ленч, – сообщил Бисмарк почтительно и вернулся к себе.
Кармайкл взглянул на часы. Они показывали 12:30.
– Может быть, на службе меня хватятся, – предположил он. – За многие годы я не пропустил ни дня.
– Едва ли они станут беспокоиться, – ответила Этель. – Служащий твоего ранга не обязан отчитываться за каждый пропущенный день, сам знаешь.
– Но, может, они забеспокоятся через три-четыре дня? – спросила Мира. – Тогда они попытаются позвонить или даже пришлют курьера!
Из кухни донесся холодный голос Бисмарка:
– Этого можете не опасаться. Пока вы спали утром, я сообщил по месту работы, что вы увольняетесь.
Кармайкл судорожно вздохнул.
– Ты лжешь! Телефон отключен, и ты не рискнул бы оставить дом, даже когда мы спали! – взорвался он, придя в себя.
– Я связался с ними посредством микроволнового передатчика, который собрал прошлой ночью, воспользовавшись справочниками вашего сына, ответил Бисмарк.

– Клайд долго не соглашался, но в конце концов был вынужден дать мне номер телефона. Я также позвонил в банк и дал указания относительно выплаты налогов и вложения денежных средств. Кстати, во избежание дальнейших осложнений я установил силовое поле, препятствующее вашему доступу к электронному оборудованию в подвале. Те связи с внешним миром, которые будут необходимы для вашего благополучия, мистер Кармайкл, я буду поддерживать сам. Вам ни о чем не следует беспокоиться.
– Да, не беспокоиться… – растерянно повторил Кармайкл. – Потом повернулся к Джою: – Мы должны выбраться отсюда. Ты уверен, что нам не удастся отключить защитный экран?
– Он создал это силовое поле и вокруг пульта. Я даже приблизиться к нему не могу.
– Вот если бы к нам приходил продавец льда или масла, как в старину, мечтательно проговорила Этель. – Он бы прошел внутрь и отключил бы поле. А здесь?! О, господи! Здесь у нас в подвале блестящий хромированный криостат, который вырабатывает бог знает сколько жидкого гелия, чтобы работал шикарный криотронный генератор, который дает нам тепло и свет, и в холодильниках у нас достанет продуктов на два десятилетия, так что мы сможем жить тут годами, словно на маленьком обособленном островке в центре цивилизации, и никто нас не побеспокоит, никто не хватится, а любимый робот Сэма Кармайкла будет кормить нас, чем ему вздумается и сколько ему вздумается…
В голосе ее слышались истерические нотки.
– Ну, пожалуйста, Этель…
– Что пожалуйста? Пожалуйста, молчи? Пожалуйста, сохраняй спокойствие?
Сэм, мы же в тюрьме!

– Я знаю. Но не надо повышать голос.
– Может, если я буду кричать, кто-нибудь услышит и придет на помощь, сказала она уже спокойнее.
– До соседнего дома четыреста футов, дорогая. И за семь лет, что мы здесь прожили, нас только дважды навещали соседи. Мы заплатили так дорого именно за уединение, а теперь за это расплачиваемся еще более дорогой ценой. Но, пожалуйста, держи себя в руках, Этель.
– Не беспокойся, мам, я что-нибудь придумаю, – попытался успокоить ее Джой.
Размазывая по щекам косметику, в углу комнаты всхлипывала Мира.
Кармайкл вдруг испытал что-то вроде приступа клаустрофобии. Дом был большой, три этажа и двенадцать комнат, но это было замкнутое пространство…
– Ленч подан, – громогласно объявил робостюард.
«Все это становится невыносимым», – подумал Кармайкл, выводя семью в гостиную, где их снова ждали скудные порции пищи.
– Ты должен что-нибудь сделать, Сэм! – потребовала Этель на третий день их заточения.
– Должен? – В раздражении взглянул на нее Кармайкл. – И что же именно я должен сделать?
– Папа, не надо выходить из себя, – сказала Мира.
Он резко обернулся.
– Перестаньте указывать мне, что я должен делать и чего не должен!
– Она не нарочно, дорогой. Мы все немного взвинчены… И не удивительно: мы заперты тут…
– Сам знаю. Как бараны в загоне, – закончил Кармайкл язвительно. – С той разницей, что нас не кормят на убой, а держат на голодном пайке якобы для нашего же блага!
Выговорившись, Кармайкл задумался. Тост и черный кофе, помидоры и латук, сырой бифштекс и горошек – Бисмарк, похоже, зациклился на одном и том же меню.
Но что можно сделать?
Связь с окружающим миром невозможна. Робот воздвиг в подвале бастион, откуда сам поддерживал обычный для семейства Кармайклов необходимый минимум контактов с остальным человечеством. В целом они были всем обеспечены. Силовое поле Бисмарка гарантировало от любой попытки отключить внешнюю защиту, проникнуть на кухню и в подвал или даже открыть бар.
Бисмарк безукоризненно исполнял взятые им на себя обязанности, так что четверо Кармайклов быстро приближались к состоянию истощения.
– Сэм?
– В чем дело, Этель? – устало спросил Кармайкл, поднимая голову.
– У Миры есть идея. Расскажи ему, Мира.
– Наверно, ничего не получится…
– Расскажи!
– Э-э-э… Пап, а если попытаться отключить Бисмарка?
– Если как-нибудь отвлечь его внимание, то ты или Джой сможете снова открыть его и…
– Нет, – отрезал Кармайкл. – В этой штуке семь футов роста, и весит Бисмарк не меньше трехсот фунтов. Если ты думаешь, я собираюсь бороться с…
– Мы можем заставить Клайда, – предложила Этель.
Кармайкл затряс головой.
– Это будет ужасно.
– Пап, но это наша последняя надежда, – сказал Джой.
– И ты туда же?
Кармайкл глубоко вздохнул, ощущая на себе укоризненные взгляды обеих женщин, и понял, что ему придется сделать эту попытку. Решившись, он поднялся и сказал:
– Ладно. Клайд, позови Бисмарка. Джой, я повисну у него на руках, а ты попробуй открыть панель управления. Выдергивай все, что сможешь.
– Только осторожнее, – предупредила Этель. – Если он взорвется…
– Если он взорвется, мы наконец от него освободимся! – ответил Кармайкл раздраженно и повернулся к появившемуся на пороге гостиной широкоплечему робостюарду.
– Могу я быть чем-то полезен, сэр?
– Можешь, – сказал Кармайкл. – У нас тут возник маленький спор, и мы хотели бы узнать твое мнение относительно дефанизации пузлистана и…
Джой, открывай!!!
Кармайкл вцепился в руки робота, стараясь удержать их и не отлететь самому в другой конец комнаты, а сын тем временем лихорадочно хватался за рычажок, открывающий доступ к внутренностям электронного слуги. Каждую секунду ожидая возмездия, Кармайкл с удивлением почувствовал, как соскальзывают пальцы, хотя он пытался удержаться изо всех сил.
– Бесполезно, пап. Я… Он…
И тут Кармайкл обнаружил, что висит в четырех футах от пола. Этель и Мира отчаянно закричали, а Клайд издал свое обычное: «Право, осторожнее, сэр».
Бисмарк отнес отца с сыном через комнату и осторожно посадил на диван, потом сделал шаг назад.
– Подобные действия опасны, – укоризненно произнес он. – Я могу нечаянно нанести вам увечье. Пожалуйста, старайтесь в будущем их избегать.
Кармайкл задумчиво посмотрел на сына.
– У тебя было то же самое?
– Да, – кивнул Джой. – Я не мог даже прикоснуться к нему. Впрочем, тут все логично. Он создал это чертово поле и вокруг себя!
Кармайкл застонал, не поднимая взгляда на жену и детей. Теперь Бисмарка невозможно даже застать врасплох. У Сэма возникло чувство, что он осужден на пожизненный срок, но пребывание в заключении надолго не затянется…
Через шесть дней после начала блокады Сэм Кармайкл поднялся в ванную комнату на втором этаже и взглянул в зеркало на свои обвисшие щеки. Потом взобрался на весы.
Стрелка остановилась на 180 фунтах.
Менее чем за две недели он потерял 12 фунтов и скоро вообще превратился в дрожащую развалину.
Пока он глядел на качающуюся стрелку весов, у него возникла мысль, тут же вызвавшая внезапную бурю восторга. Он бросился вниз. Этель упрямо вышивала что-то, сидя в гостиной. Джой и Мира с мрачной обреченностью играли в карты, до предела надоевшие им за шесть полных дней сражений в кункен и бридж.
– Где робот?! – заорал Кармайкл. – Ну-ка быстро его сюда!
– На кухне, – бесцветным голосом ответила Этель.
– Бисмарк! Бисмарк! – продолжал кричать Кармайкл. – Сюда!
– Чем могу служить, сэр? – смиренно спросил робот, появляясь из кухни.
– Черт побери! – Ну-ка определи своими рецепторами и скажи, сколько я вешу!
– Сто семьдесят девять фунтов одиннадцать унций, мистер Кармайкл, ответил Бисмарк после небольшой паузы.
– Ага! А в первоначальной программе, что я в тебя заложил, ты должен был обеспечить снижение веса со 192 до 180 фунтов! – торжественно объявил Кармайкл. – Так что меня программа не касается до тех пор, пока я снова не наберу вес. И всех остальных, я уверен, тоже. Этель! Мира! Джой! Быстро наверх и всем взвеситься!
Робот посмотрел на него, как ему показалось, недобрым взглядом и сказал:
– Сэр, я не нахожу в своих программах записей о нижнем пределе снижения вашего веса.
– Что?
– Я полностью проверил свои пленки. У меня есть приказ, касающийся уменьшения веса всех членов семьи, но какие-либо указания относительно terminus ad quern [граничных условий (лат.)] на ленте отсутствуют.
У Кармайкла захватило дух, он сделал несколько неуверенных шагов вперед. Ноги его дрожали, и Джой подхватил отца под руки.
– Но я думал… – пробормотал он. – Я уверен… Я точно знаю, что закладывал данные…
Голод продолжал грызть его изнутри.
– Пап, – мягко сказал Джой. – Наверно, эта часть ленты стерлась, когда у него случилось короткое замыкание.
– О, господи… – прошептал Кармайкл.
Он добрел до гостиной и рухнул в то, что когда-то было его любимым креслом. Теперь уже нет. Весь дом стал чужим. Он мечтал снова увидеть солнце, деревья, траву и даже этот уродливый ультрамодерновый дом, что построили соседи слева.
Увы… Несколько минут в нем жила надежда, что робот выпустит их из диетических оков, раз они достигли заданного веса. Но теперь и она угасла.
Он хихикнул, а потом громко рассмеялся.
– Что тут смешного, дорогой? – спросила Этель. Она утратила свою прежнюю склонность к истерикам и после нескольких дней сложного вышивания взирала на жизнь со спокойной отрешенностью.
– Что тут смешного? А то, что я сейчас вешу 180 фунтов. Я строен и изящен, как скрипка. Но через месяц я буду весить 170 фунтов. Потом 160.
1 2 3 4