Я люблю тебя, и ты нужен мне таким, каким был всегда. Ты понимаешь? До сих пор мы были счастливы с тобой, и я не хочу, чтобы все это исчезло как дым.— Извини, Силия.— Мы что-нибудь придумаем.— Может быть. Может быть.— А теперь давай спать. Мы оба очень устали.— Отличная идея, — сказал Хилгард, легко касаясь ее запястья.Она сжалась, словно испугалась того, что могло произойти дальше. Но для Хилгарда это прикосновение было как спасательная веревка, брошенная с борта корабля. Он чуть сжал ее руку, потом отпустил и откатился на край кровати. Несмотря на усталость, он долго не мог заснуть и лежал, настороженно вслушиваясь в тишину. Несколько раз Силия чуть слышно всхлипнула. Потом он все же заснул, но в эту ночь не видел никаких снов.Хилгард предпочел бы остаться в Оахаке еще на несколько дней, побродить неторопливо по прекрасным древним улицам, подышать свежим воздухом, но Силия настояла на возвращении. Она хотела как можно скорее заняться его памятью, и одиннадцатичасовым самолетом Хилгарды вылетели в Мехико. В аэропорту Силия узнала, что днем есть рейс до Нью-Йорка, но Хилгард покачал головой.— Сегодня мы останемся в Мехико, а полетим первым самолетом завтра утром.— Почему?— Я хочу вернуться в Теотиуакан.— Боже, Тед! — выдохнула Силия.— Ну сделай это ради меня. Я не улечу из Мексики, не убедившись до конца, что все потеряно.— Ты надеешься, что тебе удастся просто перешагнуть в другой мир?— Я не знаю, на что надеяться, но хочу проверить.— И ты ожидаешь, что другой Тед Хилгард вдруг выйдет из-за пирамиды сразу, как только ты исчезнешь?— Я ничего не ожидаю, — спокойно ответил Хилгард. — Но мне необходимо проверить.— А если ты исчезнешь? Что будет, если ты исчезнешь в этой твоей пространственной воронке, а он так и не появится? Я останусь одна? Отвечай, Тед!— Ты, кажется, начинаешь верить в мою гипотезу?— Нет. Нет, Тед, но…— Послушай, — сказал он, — если это действительно всего лишь сумасшедшая гипотеза, тогда ничего не произойдет. А если нет, то тогда, может быть, я вернусь в свой мир, а твой Тед вернется в этот. Кто знает? Я не могу лететь в Нью-Йорк, пока не проверю. Ну, уступи мне хотя бы в этом. Я прошу тебя, Силия. Пожалуйста.В конце концов ей пришлось уступить. Они оставили багаж в аэропорту, сняли номер в отеле и заказали билеты на следующее утро. Потом попытались нанять такси до Теотиуакана. Водитель почти не говорил по-английски, и пришлось долго объяснять ему, что они вовсе не собираются бродить среди пирамид до вечера, а едут туда всего на полчаса. Этого он вообще не способен был понять: с какой стати может понадобиться кому-то — даже если это двое богатых гринго — гнать полтора часа в один только конец, чтобы провести там всего тридцать минут. Но все-таки они его убедили. Он припарковал машину на южной стоянке, и Силия с Хилгардом быстрым шагом двинулись по дороге к храму Кецалькоатля. В горле у Хилгарда пересохло. Сердце стучало. Силия выглядела не менее взволнованной и настороженной.— Я шел здесь, — бормотал Хилгард, пытаясь в точности воспроизвести свой маршрут, — и сразу за углом, как только увидел фасад…— Тед, пожалуйста, не надо. Прошу тебя.— Ты сама хочешь попробовать? Может быть, тебе удастся проскочить к нему.— Пожалуйста, не надо.— Я должен, — ответил Хилгард.Нахмурившись, он прошел по мощеной дорожке, остановился, когда показался фасад храма со свирепыми змеиными мордами, и, задержав дыхание, шагнул вперед. Хилгард ожидал нового приступа головокружения или того самого ощущения, что вызывало у него мысль о маленьком локализованном землетрясении… Но ничего не произошло.Он оглянулся. Силия, бледная и расстроенная, смотрела на него, скрестив руки на груди. Хилгард вернулся и попробовал еще.— Может быть, я ошибся в тот раз дюймов на шесть, — сказал он. — Нужно немного левее…Снова ничего. И в третий раз. И в четвертый. Окинув его удивленными взглядами, проследовали несколько туристов, но Хилгард продолжал ходить туда-сюда, стараясь не пропустить ни одного дюйма мостовой. На узкой дорожке укладывалось совсем немного возможных маршрутов, но он так ничего и не почувствовал. Врата пространства оставались закрытыми, и он не мог попасть в свой собственный мир.— Пожалуйста, Тед. Хватит.— Еще один раз.— Но это просто неприлично. Ты ведешь себя словно одержимый.— Я хочу вернуться в свой мир, — твердил Хилгард. Туда — обратно. Туда— обратно. Он тоже начинал чувствовать себя неловко. Может быть, она права: это просто безумие, завладевшее его душой. Никаких ворот на самом деле нет. И в конце концов не может же он ходить вот так весь вечер под взглядами этих устрашающих каменных изваяний.— Еще один раз, — сказал Хилгард, и снова ничего не произошло. — Ничего не получается. Может быть, этот фокус срабатывает, только когда двойник проходит через ту же точку пространства в то же самое время. А организовать такое заранее просто невозможно. Если бы я мог хотя бы отправить ему сообщение, чтобы он был здесь, скажем, завтра ровно в девять… Привязать записку к камню и закинуть ее в эти ворота…— Пойдем, — попросила Силия.— Ладно. Пойдем.Побежденный и подавленный, Хилгард безвольно проследовал за ней через прокаленную солнцем площадь перед храмом к ждущему такси. В Мехико они вернулись, когда на дорогах царило безумие вечернего часа пик. Ехали почти весь путь молча. В номере отеля вместо двуспальной кровати стояли две односпальные. И слава богу, подумал Хилгард. Ему казалось, что между ним и этой женщиной, считавшей себя его женой, протянулась бездна космической пустоты.Они пообедали в одном из ресторанов Зона-Росы и рано легли спать, а утром встали с первыми лучами солнца и отправились в аэропорт.— Может быть, когда ты окажешься дома, — сказала Силия, — какая-то часть памяти к тебе вернется.— Может быть, — ответил он.Квартира на 85-й Ист-стрит ничего не изменила. Симпатичная, красиво обставленная квартира на тридцатом этаже, и стоила она, должно быть, целое состояние, но это была чья-то чужая квартира с чужими книгами, одеждой и ценностями. Среди книг оказалось много таких, что стояли и у него, одежда подходила ему как нельзя лучше, а картины и кое-какие предметы искусства примитивных народов вполне соответствовали его вкусу. Хилгарду казалось, что он дома у брата-близнеца. Но по мере того как он переходил из комнаты в комнату, его все сильнее охватывало паническое чувство беспомощности. Где его картотека? Где коробка, в которой он держал сохранившиеся с детства памятные вещи? Где его первые издания? Где коллекция перуанской керамики? Или все это плод фантазии? Призрачные воспоминания о несуществующей жизни? Его словно отрезало от всего, что он считал реальным, и это приводило Хилгарда в крайнее смятение. В Манхэттенской телефонной книге не значился Теодор Хилгард с Третьей авеню, и точно так же отсутствовала «Галерея Хилгарда». Вселенная просто поглотила их без следа.— Я позвонила Джудит, — сообщила Силия, — рассказала ей кое-что о случившемся. Завтра с утра она хочет тебя видеть.Он неоднократно бывал в кабинете Джудит в Рокфеллеровском университете, поскольку выставочный зал отделяло от ее места работы всего несколько кварталов. Но это была другая Джудит, и работала она в Нью-Йоркском медицинском, неподалеку от Испанского Гарлема. Хилгард дошел до Пятой авеню и сел на автобус, задавая себе бесчисленное множество вопросов. Может, в этом мире полагается платить за проезд какими-нибудь жетонами? Остался ли музей «Метрополитен» на прежнем месте? Какой он увидит Джудит?.. С оплатой за проезд он справился без проблем. Серая приземистая громада музея все еще стояла сбоку от Центрального парка. Верхняя часть Пятой авеню тоже выглядела в общем-то неизменной. И все примечательные здания, что были видны из автобуса. Джудит также не изменилась: по-прежнему элегантная, красивая, излучающая духовное тепло. Ясный взгляд выдавал ее проницательный ум. Не хватало только какой-то озорной искорки, заметной лишь ему одному ауры связывающих их отношений, молчаливого признания их чувств. Она поздоровалась с ним как с другом, но не более того.— Что с тобой произошло? — спросила она.Хилгард печально улыбнулся.— В какое-то неуловимое мгновение у меня, похоже, произошла полная подмена личности. Раньше я был холостяком и владел выставочным залом в квартале от «Блуминдейлс». Теперь я женатый человек и совладелец фирмы на 57-й Ист-стрит, занимающейся исследованием рынка. И так далее и тому подобное. Краткий приступ головокружения среди памятников Теотиуакана, и все в моей жизни переменилось.— Ты не помнишь Силию?— Здесь дело не только в амнезии, если ты это имеешь в виду. Я не помню ни Силию, ни вообще что-либо, имеющее отношение к моей жизни здесь. Зато я помню миллион других вещей, которых теперь, похоже, просто не существует. Полная структура другой реальности, включая телефонные номера, адреса, детали биографии. Ты, например, Джудит, которую я знаю, работает в Рокфеллеровском университете. Она не замужем и живет в доме 382 по 61-й Ист-стрит, а ее номер телефона… Ты понимаешь, что я имею в виду? Кстати, ты, возможно, единственная связь между моей старой жизнью и этой. Почему-то я знаю тебя в обеих реальностях.— Нам надо сразу провести весь комплекс неврологических тестов, поскольку меня это наводит на мысль о сильнейшем коротком замыкании у тебя в голове. Я в жизни не встречала ничего подобного, хотя уверена, что смогу отыскать в литературе аналогичные случаи. С людьми, которым довелось пережить радикальную диссоциативную реакцию, приводящую к полному разрушению структуры личности.— Что-то вроде шизоидного припадка, ты это имеешь в виду?— Психологи теперь не так часто пользуются терминами вроде «шизофрения» или «паранойя», Тед. Они давно потеряли свою строгость под давлением широко распространенных заблуждений, а кроме того, это слишком общие термины. Мы теперь ^наем, что мозг — чрезвычайно сложный инструмент, обладающий способностями, которые выходят далеко за пределы нашего рационального понимания. Я имею в виду, например, всякие фокусы с перемножением в уме десятизначных чисел. Вполне возможно, что при наличии определенных стимулов мозг в состоянии выработать абсолютно логичную суррогатную структуру личности, которая…— Сказать проще, я рехнулся?— Если сказать проще, — ответила Джудит, — ты подвержен устойчивым заблуждениям чрезвычайно подробного характера.Хилгард хмыкнул.— Одно из таких заблуждений, должен тебе сообщить, заключается в том, что за последние четыре года мы с тобой провели вместе не одну ночь.Джудит улыбнулась.— В этом нет ничего удивительного. С тех самых пор, как мы с тобой познакомились, ты постоянно и очень мило со мной флиртовал.— Мы когда-нибудь были близки?— Конечно, нет, Тед.— Я когда-нибудь видел тебя обнаженной?— Нет, если только ты каким-то образом не подглядывал за мной.Хилгард задумался, насколько эта Джудит отличается от той, которую он знал, потом рискнул:— Тогда откуда я знаю, что у тебя на левой груди есть маленький шрамчик?— Мне действительно удалили несколько лет назад небольшую доброкачественную опухоль, — сказала Джудит, пожимая плечами. — Тебе об этом могла сообщить Силия.— И я бы знал, на какой груди?— Вполне возможно.— Я мог бы рассказать тебе кое-какие подробности, которые полагается знать только человеку, очень близко с тобой знакомому. Например, как ты ведешь себя в постели.— В самом деле?Игривая, недоверчивая улыбка на лице Джудит исчезла. Губы ее сжались, глаза сузились, а на щеках появились пунцовые пятна. В глаза Хилгарду Она уже не смотрела.— Я не прятал магнитофон под твоей кроватью. И не обсуждал твои привычки с Роном, — сказал Хилгард. — Я его не узнаю, даже если столкнусь с ним на улице. Мысли я тоже не читаю. Но откуда мне это известно?Джудит молча передвигала по столу бумаги. Руки у нее немного дрожали.— Может быть, это у тебя диссоциативная реакция? — сказал он. — Ты забыла все, что нас связывало.— Ты сам знаешь, что это нонсенс.— Верно. Потому что Джудит Роуз, которую я знал, работала в Рокфеллеровском университете. Но я знал Джудит Роуз, похожую на тебя буквально во всем. Теперь ты в этом не сомневаешься?Она не отвечала, глядя на него взволнованно и удивленно, и было в ее взгляде что-то еще — какое-то оживление, заинтересованность, отчего Хилгарду подумалось, что он все-таки сумей дотянуться до нее, до этой Джудит, через барьер своего затерянного мира и разжечь в ее душе некое подобие любви, которую они разделяли в другой реальности. Внезапно его воображение захватил дикий фантастический план — освободиться от Силии, увести Джудит от Рона и заново выстроить в этом незнакомом мире те отношения, что отобрала у него судьба. Но идея погасла так же стремительно, как и возникла. Глупо это. Бессмысленно. Невозможно.Наконец Джудит сказала:— Опиши мне все, что с тобой случилось.Хилгард рассказал о событиях в Мексике со всеми подробностями, которые только мог вспомнить, — головокружение, ощущение перехода куда-то, постепенное понимание, что все изменилось.— Мне хотелось бы верить, что это психическое расстройства и что несколько таблеток литиевого препарата вернут все на свои места, но на самом деле я так не думаю. Полагаю, случившееся со мной — гораздо хуже обыкновенного шизоидного припадка, и вот в это верить мне как раз не хочется. Гораздо легче было бы считать, что виновата диссоциативная реакция.— Да. Пожалуй.— А что ты об этом думаешь, Джудит?— Разве мое мнение имеет значение? Тут важны доказательства.— Доказательства?— Что у тебя было с собой, когда ты почувствовал головокружение? — спросила она.— Камера, — ответил Хилгард и, подумав, добавил: — И бумажник.— С кредитными карточками, водительскими правами и всем прочим?— Да, — ответил он, начиная понимать, и внезапно его охватил страх, пронзительный и холодный. Доставая бумажник, он бормотал: — Вот он… здесь.Хилгард извлек из бумажника права: адрес был с Третьей авеню. Он достал карточку Дайнерс-клуба, Джудит положила на стол свою:
1 2 3 4